Пулковский меридиан

Деревня невелика. Ее домики и избенки лепятся вдоль края невысокого, но длинного нагорья, обрывающегося на север крутым скатом. Это — та же самая Копорская гряда протянула сюда один из своих восточных отрогов.

Команду разведчиков завезли на подводах чуть дальше Большой Ижоры. Здесь, в придорожном редком лесу, пришлось спешиться. Дальше пути пока еще не было.

Взводный, задержавшийся в Ижорах, прискакал на последней подводе и привез задание: «Противник занимает хорошо укрепленные позиции на склоне холма у деревни Борки. Необходимо выяснить его силы и определить самое выгодное направление удара».

От большого серого камня, лежащего при дороге, там, где она описывает широкую дугу, обращенную выпуклостью к морю, разведчики, рассыпавшись по лесу, двинулись вперед.

Вася попал в полосу леса около самого шоссе.

Осторожно он начал пробираться к западу, не теряя прямой связи с обоими своими соседями. Сквозь редкий лес в начале пути ему было видно многое. Справа, на серо-голубом море, совсем недалеко от берега дымили два низких судна, очевидно миноносцы. То и дело то над ближним, то над дальним поднимался белый хлопок дыма, докатывался выстрел и через несколько десятков секунд из-за леса ударял разрыв: очевидно, суда уже начали артиллерийскую подготовку атаки. Слева на железной дороге слышалось сопение паровоза: незримый бронепоезд вскрикивал порою сиреной, хрипло, грозно и заунывно; подходил, чтобы выдвинуться на позицию.

На шоссе было людно. Матросские отряды, составив винтовки в козлы, остановились передохнуть перед боем. Продвигались все новые и новые роты с востока. Тарахтели колеса артиллерии. Обозные лошади, приткнувшись к кустам, ели заботливо нарванную для них траву. Пехота, артиллерия, флот — все это нависло над врагом, сжалось перед решительным совместным ударом. А справа И слева вдали строчили пулеметы. Чьи?

Пройдя около полукилометра по лесу, Вася Федченко наткнулся на поперечную дорожку. Если тут же рядом на полотне есть казарма — дальше итти не надо.

Казарма нашлась: путевая казарма № 19. Вася стал подаваться влево.

Теперь с каждым шагом он ступал все осторожнее и тише. Голоса, шум сзади смолкли. Только снаряды миноносцев все еще проносились, воя, над головой да их разрывы стали слышны ближе и яснее. Зато какой-то новый гул обозначился впереди. Там тоже кто-то кричал, что-то звенело, скрипели колеса, но это было уже на той стороне, у противника. Интересно!

Васино сердце начало биться чаще: близко! Сквозь стволы сосен, как только он перебрался через рельсы у Ижор, стало брезжить небо, засветилось широкое открытое пространство. «Эх, выглянуть бы туда!»

Внезапно правее, западнее себя самого, он заметил группу высоких сосен. Одно дерево, густое и могучее, казалось особенно рослым, уходило вверх выше других. Окруженное мелким пустым подлеском, оно, как сторожевая башня, поднималось над окружающими вершинами. «Вот, если б туда залезть!..»

Совсем тихо, почти ползком он скользнул по низкому брусничнику в эту рощу. Сосновая кора смолила руки, закинутая за спину винтовка мешала двигаться. Лезть надо было, не показываясь на открытой стороне ствола. Но все-таки он достиг цели благополучно и, добравшись до верхних, раскачиваемых ветром сучьев, устроившись попрочнее в пустой хвое, не удержался — свистнул радостно: деревня Борки была перед ним как на ладони.

Она лежала на своем холме в какой-нибудь сотне метров от опушки леса и края просеки. Большая суета была заметна на ее улицах; виднелись нерусские — синие и зеленоватые — шинели; они вливались в деревню с запада, растекались по ней и выходили на край плато, здесь совсем низкого, пологого.

«Вот оно как! — удивился ясности этой картины Вася. — Вон их откуда брать нужно!»

В самом деле, отсюда, с высоты, можно было видеть без труда: окопы (довольно хорошие окопы, где по грудь, где по шею человеку) огибали северо-восточный угол деревенской усадьбы. Дальше их зигзаги отрывались от края возвышенности и уходили под прямым углом к ней, прямо на юг, в поле. Тут повсюду темнели пулеметные гнезда, тесные группы солдат… За одной кроной Васе почудилось даже легкое орудие или миномет. Эту линию, конечно, было бы трудно атаковать.

Зато там, на противоположном, северо-западном краю деревни, по дороге из Лебяжьего, была полная пустота и тишина. Ни окопов, ни людей не было заметно. Повидимому, вся оборона была рассчитана на атаку с востока от Ораниенбаума и от Ижоры, прямо от шоссе. Значит, если бы ударить отсюда, через проселок, с заходом вокруг железнодорожной казармы…

Торопясь и волнуясь, Вася вытащил из кармана старенькую записную книжку и кое-как набросал на ее листке все, что видел. Он хотел кинуть еще взгляд кругом, но в это время примолкшая было артиллерийская стрельба с моря вдруг началась снова. Один снаряд ударил прямо в сарай, в восточной части деревни. Сарай загорелся. Несколько шрапнельных облачков поплыли над огородами, и Вася видел, как бросились от этого места врассыпную белые: очевидно, это бронепоезд открыл огонь.

Как можно быстрее юноша спустился со своей зеленой вышки. «До Ижор — километра два. Если бежать бегом — минут десять хода. Успею?»

Он снова пересек проселок, миновал край просеки, перебрался через ветку (серая глыба бронепоезда намечалась за закруглением).

Вот и шоссе! Вот и наши в кустах. Теперь…

Вдруг он остановился.

За шоссе, между ним и берегом, совсем недалеко от перекрестка, виднелась группа военных. Три штабные машины стояли над самой дорогой, на обочине. Чуть подальше темнели два броневых автомобиля. От ствола к стволу по соснам тянулся провод полевого телефона. Телефонист, сидя на корточках в маленьком окопчике, кричал что-то в трубку, а за ним, наполовину скрытые песчаным холмиком, рассматривали разостланную прямо на земле карту трое людей.

На правом, невысоком и коренастом, была коричневая кожаная куртка: комбриг. Самый левый был седоват, внимательно водил пальцем по карте. Средний, одетый в длинную, кавалерийского покроя шинель, снял с темноволосой головы твердую, неизмятую фуражку. Держа в другой руке трубку, он, слегка хмурясь, пристально глядел вперед, туда, в сторону просеки, слушал, что ему говорил комбриг, и от времени до времени утвердительно покачивал головой. «Что это? — удивленно подумал Вася еще издали. — Неужели штаб? На самой позиции? Видно, я уже как-то сквозь цепи прошел. Здорово!»

Его заметили там, возле автомобилей. Один из командиров поднялся навстречу.

— Эй, друг, откуда? — крикнул он. — Что идешь, как дома? Слышишь — пульки посвистывают? Разведчик? Давай, давай сюда! Это важно! Товарищи, разведчик возвращается. Ну-ка, ну-ка… как там? Э, да вон и еще двое являются. Отлично!

Несколько минут спустя Васин чертежик был рассмотрен, изучен, сличен с картой. Он и действительно добрался до штаба, потому что штаб на этот раз выдвинулся к самой линии огня.

— Так, так… — говорили окружившие его командиры, — выходит, отсюда у них оборона слабее? Это важно! Ну ты — молодец, товарищ Федченко; хорошо бы, если все такие брульоны [29] умели составлять… Слушай, Чукмасов, доложи-ка комбригу… Повидимому, придется вот так, левым плечом заходить по лесу.

Минуту спустя телефонист яростно завертел ручку аппарата; на песчаную горку на самом берегу бегом побежали два моряка. Вытащив флажки, они торопливо за-сигналили миноносцам. Артиллерийский огонь, сразу окрепнув, наполнил воздух сплошным гулом. Слева застрекотало несколько пулеметов, сухим горохом побежала винтовочная стрельба. «Ну, вот… балтийцы пошли в атаку!» — сказал кто-то.

29

Брульон — набросок, схема местности и обстановки.