Пуля для полпреда

У Лемеховой вся ладонь была залита кровью, но травма оказалась несерьезной – просто порез. Однако Турецкий постарался проявить себя с лучшей стороны: отобрал у нее йод, чтобы не испачкалась, промыл рану водой, тщательно забинтовал, заглянув раз-другой в декольте, и почувствовал себя совершенно счастливым. И еще он почувствовал, что необходимо развить успех, и даже прикусил язык, и обозвал себя старым кобелем, но нравственные борения кончились победой нравственности: позвонил посетитель, которого Лемехова дожидалась, и сказал, что будет через десять минут.

Обидно, досадно, но ладно, подумал Турецкий. Придется откланяться, несолоно хлебавши. Потрясная женщина, конечно, но просто так, за здорово живешь, ничего не скажет. И по сути, она права: Турецкие приходят и уходят, а ей сидеть меж двух огней. Хорошо, если двух.

Он увидел, что Лемехова хочет что-то сказать, но ждет, что он сделает это первым. Пока он лихорадочно взвешивал, что бы эдакого выдать на прощание, его вдруг осенило:

– Ксения Александровна! Вы говорили про рыбалку! Бутыгин с Вершининым…

– Нет, о рыбалке не может быть и речи… – Видимо, такое разочарование было написано на его лице, что она объяснилась: – Слишком уж небезопасное занятие.

– Вы имеете в виду Вершинина?

– Почему, не только. Сын Бутыгина, Иннокентий, между прочим скульптор, через несколько дней после гибели Вершинина с приятелями катался на моторке в том месте, где собирался рыбачить Вершинин. Может, и лодка была та же самая. Так вот, представьте себе, у лодки взорвался мотор. Кто-то здорово пострадал…

– А откуда вам это известно?

– Как говорится: где взяла, там уж нет.

Когда Турецкий попрощался и уже шагнул за порог, она остановила его еще на секунду:

– Заглядывайте, Александр Борисович. Не обещаю сказать что-нибудь по делу, но целыми сутками заниматься делом тоже нельзя.

От Лемеховой Турецкий поехал прямо в гостиницу. Если Грязнов не подкачает, в гостиницу Храпову будет зайти удобнее, чем выискивать его по прокуратуре. Но в девять убоповец так и не появился, «важняк» уже начал дремать под какой-то дешевенький фильмец, где сиренево-лысые инопланетяне устраивали конец света в одном отдельно взятом американском городишке, – сказывался непривычно ранний подъем, да и беспрерывная нервотрепка в течение дня давала себя знать.

В начале двенадцатого он проснулся от короткого стука, а затем скрипа двери, фильмец давно закончился, и шея настолько затекла от сна в неудобной позе, что Турецкий с трудом мог ворочать головой.

– Двери не запираем? – На пороге вырос эдакий Тарзан-пенсионер: под два метра, косая сажень, бицепсы с волейбольный мяч, правда, уже брюшко и волосики на темечке редковаты. – Непорядок. Я Храпов. – Он вручил «важняку» полиэтиленовый пакет, в котором отчетливо просматривались один апельсин и две бутылки: одна потоньше, явно коньячная, вторая попузатей – водка, причем литр. – Можно не охлаждать.

– Турецкий. Александр. – «Важняк» достал стаканы и в темпе освободил от пожитков стол.

– Леонид, – протянул руку Храпов. – Друг Грязнова – мой друг. Слава сказал, ты по коньячку больше специализируешься – на здоровье, а мы по-простому – водочки. – Он лихо свернул пробки и разлил по первой. – Ну… За знакомство.

Апельсин так и остался нетронутым, а Храпов уже разлил по второй:

– Так о чем беседа?

– Меня интересует несостоявшийся теракт в мае этого года, вы по нему работали?

– «Москвич» со взрывчаткой?

– Угу. – Турецкий взялся разламывать на дольки одинокий фрукт, не пропадать же ему, бедному.

– Конечно, мои ребята эту сволочь брали. Только я не понял, к чему конспирация? Дело в работе, следователь, конечно, не подарочек…

– Вот именно, что не подарочек, – поддакнул «важняк». – Ну а как вообще все было?

– Да как, обыкновенно. – Храпов, словно куда-то опаздывая, разлил уже по третьей. – Быстро и решительно. Этот Замков только лыжи вострить начал, а мы его уже тепленьким и слепили.

– Если можно от начала до конца.

– Можно, почему нельзя? Ты, кстати, за мной не гонись, – заметил Храпов, видя, что заданный темп потребления алкоголя Турецкому не под силу. – По хронологии раскрытия так было. Машину обнаружил наряд ОМОНа. Парни неподалеку были, на площади, и видели, как какой-то мужик запарковал «Москвич», метров двадцать не дотянув до стоянки на площади, выскочил как ужаленный и дал деру. Догнать они его не догнали, но машину пошли проверить, и она им показалась весьма подозрительной: из бардачка противный такой дымок валил, и то ли тикало что-то, то ли им показалось. Но подкрепление они вызвали, саперов, – все как полагается. Площадь оцепили, кого смогли – эвакуировали. А тут еще звонок по 02: на площади машина, начиненная взрывчаткой. Саперы приехали, сказали: щас рванет. И рвануло, несильно правда. Взрыватель почему-то в бардачке был, а тротил в багажнике, и, видимо провод где-то оборвался. Тут же по номерам пробили владельца «Москвича», и уже мои ребята поехали его брать. Оказалось, тот самый крендель, которого омоновцы на площади упустили. Этот камикадзе в собственной машине бомбу организовал, чужую тачку угнать не додумался.

Взяли мы его. Он, правда, поначалу отпирался, нес ахинею какую-то, но чуть пугнули, сразу раскололся. Он водителем на медном руднике работал, таскал регулярно что плохо лежит, шашки толовые тоже по мелочам таскал, отморозкам всяким торговал: кому рыбу глушить, кому на фейерверки. А тут чеченец какой-то на него вышел, Замков этот клянется, что пригрозил зарезать его, если взрывчатку не достанет, а я так думаю, продался он чеченцу за сотню баксов. В общем, чеченец этот Замкова где-то около рудника встретил, помог бомбу соорудить и приказал доставить машину на площадь, а потом заявить, что ее, мол, угнали. Портрет чеченца он нам, конечно, изобразил, мы его сразу в розыск, но по сей день ничего. Мог, конечно, Замков и соврать со страху, а может, чеченец был заезжий и давно уже в горах в Чечне отсиживается.

– А что именно говорил Замков, до того как вы его прижали? – поинтересовался Турецкий.

– Говорить он мог все что угодно, кто ж ему поверит, гаду?

– И все-таки?

– Клялся, что шашки украл по заказу какого-то местного буржуя. Вроде дом на сваях кто-то строит, надо дырки в породе пробивать. Что шашки сложил в багажник, взрыватели в бардачок, ехал покупателю товар показывать. И тут, мол, в бардачке что-то щелкнуло, он, мол, подумал, что взвел механизм взрывателя, а поскольку сам не специалист, перепугался и драпнул. Причем драпнул не просто так, а к ближайшему телефону в милицию звонить… Короче, такого насочинял.

– Но звонок в милицию все-таки был?

– Был, но отработать его толком не успели. Да, из автомата, да, автомат где-то в центре, но кто докажет, что это он звонил? А даже если он, может, это только уловка: собрать рядом побольше ментов и только тогда грохнуть?

– В общем, вы ему не поверили и даже проверять версию о покупателе-буржуе не стали? – подытожил «важняк».

– Дохлая была версия, – отмахнулся Храпов, снова себе наливая, минут за двадцать он почти прикончил литровую бутылку и выглядел при этом совершенно свеженьким. Неудивительно, что Грязнова смог перепить. – Поверь мне, я на этом не одну собаку съел, о сваях – это вообще бред, а для криминальных разборок, конечно, взрывчатку пользуют, но тут был явно не тот случай.