Пуля для штрафника
Шрифт:
VII
Зайченко и тут в чем-то оказался прав. Отряд штрафников действительно планировалось использовать на манер десантников. Только их высадка должна была пройти без всяких парашютов, а на лодках, плотах и прочих плавсредствах. Потому как не с воздуха, а по воде. Срочность и экстренность приказа, доведенного в батальон лично майором Дедовым, сразу создала вокруг вновь прибывших ореол некоего геройства.
Все в батальоне, и в первую очередь командиры подразделений, прекрасно понимали, что эта горстка проштрафившихся, до зубов вооруженная трофейным оружием, практически обречена. По данным разведки, фашисты возвели на правом берегу настоящую неприступную цитадель. Мало того что артиллерия и минометы, еще и эшелоны траншей и окопов, связанных
На днях, как сообщил Демьяненко, пригнали еще подкрепление, усилив передний край береговой линии. И еще снайперы… Вот и лезь после этого на рожон: сначала две сотни метров по водной глади реки, и как на блюдечке в качестве мишени для сотен огневых точек, которые бьют сразу с нескольких холмов, венчавшихся господствующей высотой — Пуркарским плацдармом. А потом, если случится чудо и доберешься до правого берега, карабкайся на трехметровый обрыв под шквальным фашистским огнем, зубами, чем хочешь, цепляйся за сантиметры днестровского песка, пытаясь создать пятачок для будущего плацдарма.
С одной стороны, хорошо, потому как не надо лезть самому и гнать своих подчиненных на верную гибель в эту мглисто-зеленую реку.
А с другой… Невесело становилось на душе, когда глядел на тех, кому суждено было совершить эту работу за тебя.
Исходя из важности предстоящей боевой задачи, командование и приняло решение не отбирать у штрафников трофейное оружие, а оставить как есть. Пусть против фашистов их же огнем воюют.
Время самой переправы держалось в тайне. По крайней мере, ни комбат, ни майор Дедов об этом ничего не сказали. Зато почти сразу выяснилось, зачем в штаб было приказано явиться Аникину. Отряд штрафников прикомандировали к третьему взводу Командир Демьяненко получил приказ обеспечить вновь прибывших довольствием и разместить на ночлег. А отделению Аникина было поручено оказать штрафникам-десантникам всяческую поддержку в подготовке к форсированию: раздобыть, какие остались в селе, лодки, помочь в сколачивании плотов, в кратчайшие сроки, с привлечением местного населения, провести разведку подступов к воде, выбрать и наметить наиболее удобные и скрытные.
— Все ясно, товарищи командиры? — обрадованно подытожил комбат, стукнув по столу обеими ладонями.
— Не совсем, товарищ капитан… — поднялся со своего пятачка на длинной лавке Аникин, не обращая внимания на то, как заскрипел зубами и зашикал на него Демьяненко.
— Слушаю тебя, старшина… — устало отозвался комбат.
— Не совсем понятно, в каком качестве нашему отделению с отрядом этим нянчиться. У них наверняка свой командир имеется. Они своего командира слушать должны. А мы в роли кого? Воспитателей старшей группы? У нас позиция не оборудована…
Комбат помолчал несколько секунд, с прищуром внимательно разглядывая Аникина. Как будто нелегко ему это было сделать сквозь клубы никотина, которые стали еще гуще.
— Ему, видите ли, не совсем понятно… Слышь, Демьяненко, и где ты такого старшину сыскал непонятливого?
— И все же, товарищ капитан, насчет поддержки уточнить необходимо.
— Верно говорит старшина, — вдруг вступил в разговор молчавший до этого майор Дедов. — В группе на время передислокации назначен старший. Сержант Колышкин. Сам исполнительный, но на половину отряда влияния почти не имеет. Контингент сборный, сложный. После штурма Одессы из шестисот с лишним человек штрафной роты осталось в живых больше ста, треть в госпиталя отправлены. Вот и этих командир, — майор кивнул в сторону окна, — убит. Тут надо четко решить, товарищ комбат, и командование подразделением положить в одни руки. А то старшина со своими людьми пойдет штрафникам помогать, а те пошлют его подальше правого берега. И будут правы. Поэтому считаю необходимым, Макар Степаныч, на время пребывания в расположении батальона отряд перевести в оперативное подчинение кому-то из ваших командиров.
Комбат хмыкнул и, метнув в сторону Аникина совсем прищуренный взгляд, кивнул.
— Хорошо, — словно бы нехотя, но принимая правоту доводов, произнес он. — Думаю,
коль скоро на довольствие поставлены наши штрафнички в третий взвод, то пусть Демьяненко ими и командует.— Товарищ капитан, — вскочил с места взводный, исподволь грозя Аникину кулаком. — Да у меня взвод не обустроен. Где тут еще с этими гавриками возиться.
— Да ты не боись, старшой, они ребята неприхотливые, — с юмором возразил Дедов и вдруг, уже без всякого веселья, добавил: — И прям у нас какими-то сиротами беспризорными отряд выходит. Нехорошо получается. Они ведь не сегодня-завтра на тот берег полезут. Сами должны понимать. Ведь вместо вас полезут…
— Мы, товарищ майор, за чужое геройство не прячемся и медальки чужими руками на грудь себе вешать не привыкли, — вдруг веско произнес Аникин. — Если прикажете, сегодня пойдем через реку.
— И прикажу! — взъярился вдруг майор. — И пойдете!
В течение мига тягостной тишины он взял себя в руки и, уже усевшись, более спокойным тоном произнес:
— Пойдете… можешь не беспокоиться… Только позже… А первыми — вот они пойдут…
Он снова кивнул в сторону окна и тут же отчеканил, будто подвел черту, за которой уже не могло быть никаких рассуждений:
— А с оперативным подчинением, Макар Степаныч, решим так. Командиром прибывшей группы на время подготовки к форсированию Днестра назначается командир отделения третьего взвода старшина Аникин. Пусть со штрафниками умничает…
VIII
Принятая Аникиным команда оказалась на удивление покладистой. Тут же, за плетнем хаты командного пункта, комбат провел на скорую руку построение штрафников и представил им Аникина в качестве командира отряда.
Андрей, не откладывая в долгий ящик, обрисовал план действий на ближайшие часы. Он с ходу решил взять жесткий, не терпящий возражений тон. На все его команды и короткие, как солдатский отдых, распоряжения испытуемые отреагировали в высшей степени адекватно, то есть — молча. До позиции аникинского отделения добрались строем и без пререканий.
Причина такого послушания выяснилась скоро. Как объяснил по дороге Аникину старший группы — тот самый сержант, который просил табачок, — «крепко хлопцы намаялись». Сержанта звали Трофим Нелядов, а товарищи именовали проще — Трошкой. Для своего недюжинного роста, который обычно предполагал отсутствие тяги к болтливости, Трошка оказался на редкость говорлив.
Словно какую-нибудь деревянную детскую игрушку, он тащил на плечах немецкий пулемет МГ с полностью снаряженной лентой. Еще две заполненные ленты крест-накрест опоясывали его мощный торс. Несколько коробок с патронами к пулемету угадывались в вещмешке по характерному металлическому позвякиванию, которое раздавалось при каждом шаге. При этом он даже не запыхивался и без всякой одышки продолжал тараторить.
Подходя к пойме, Андрей уже знал о тяжелых штурмовых атаках Одесского побережья в районе порта Южный, почти на две трети сокративших личный состав отдельной штрафной роты N-ской дивизии, о не менее тяжелом пешем марш-броске почти в сотню километров, в который отправили штрафников, так и не дав им после взятия порта и суток на передышку. Так же Андрей оказался посвященным и в то, что, несмотря на практическое отсутствие передышки, этот самый Трошка сумел сыскать в пригородной слободке под Одессой, как он выразился, «дивную морячку с формами» и, более того, даже с ней, по выражению Трофима, «сговориться» и выполнить уговор так, что «морячка осталась довольна. Была, как спасшаяся на берег после шторма».
Этот Трошка явно ходил не только в старших группы, но и в штатных ее балагурах. Это сразу стало понятно по репликам и шуткам, которыми тут же отозвались на захватывающий Трошкин рассказ его товарищи.
— Слышь, Троша, баркасом тебя не придавило? Во время шторма-то? Уж больно у той морячки корма была широкая…
— Не, он, видать, ее крепко за штурвал держал… Так, Трошка? Двумя руками? Или еще и зубами вцепился?
— Ты в фарватер-то хоть попал? Или на мель наскочил?
— Зубоскалы… — по-доброму отозвался на эту волну насмешек Нелядов, не поленившись перед тем дать тумака одному, что подвернулся поближе.