Пуля ставит точку

— А что бы ты сказала о двадцатилетней девушке, которая сама себе хозяйка, может позволить себе все, что угодно, но носит серобуромалиновые туалеты, а под ними белье самых невероятных расцветок?

— Сказала бы, что нечто её вынуждало.

— Вынуждало?

— Конечно. Какая же женщина добровольно захочет испортить о себе впечатление?

— Ты права.

И поскольку ей польстило, с каким вниманием он следит за её словами, она добавила:

— Я лично утверждаю, и говорила это начальству не раз, что немного цвета никогда не повредит.

Но мисс Ле Руке явно опасалась, что ей это могло повредить. И сильно. А какова она была в действительности, нужно было ещё подумать. Но не теперь.

— Побреюсь на службе, — Крамер кинулся торопливо одеваться. Готов он был раньше, чем вдова нашла свой второй туфель. Он выгреб его из-под кровати и надел ей на ногу.

— Так, Золушка, внизу тебя ждет карета… По дороге к лифту она заметила, что он довольно смеется.

— Ты чудовище, Тромпи Крамер, — заявила вдова. — Но все равно приезжай поскорее, ладно? Дети тебя обожают.

— Ах, бедные малышки, — засмеялся он и кивнул.

То, как взглянула на него миссис Перкинс, открывая дверь, Крамеру не понравилось. К тому же он ощущал на лице засохшую мыльную пену, шуршавшую по щетине.

— Бедный Боб так и не ложился, — укоризненно упрекнула она. — Я понятия не имела, чем все это кончится.

— Мне очень жаль, но я постараюсь, чтобы ему компенсировали…

— Не в этом дело. Но его здоровье… Ведь у него астма.

Это могло быть правдой. Отсюда столько книг по Йоге.

— Мне очень жаль, — повторил Крамер. — Но только он мог сделать эту работу.

— В самом деле?

— Да, ваш Боб — ловкий парень, — заверил он, направляясь внутрь и уже шагал по коридору к мастерской.

— Лейтенант…

— Да?

— Вы завтракали?

— Ну…

— Бедняжка, вы ведь тоже — глаз не сомкнули… я принесу вам яйцо и поджарю гренки.

Чувство вины не было излюбленным ощущением Крамера. Так что он был не в духе, открыв дверь мастерской и найдя там Боба, растянувшегося на полу с закрытыми глазами. Но тот тут же оказался на ногах.

— Для вас все готово, лейтенант, — весело доложил он. — Извините, я не в форме.

— Не нужно извинений. Есть что-нибудь?

— Очень и очень странное. В чем дело, я так и не сообразил. Подождите, сейчас покажу. Как видите, сожженные места я заменил чистой лентой, причем точно такой же длины. Теперь её можно прослушать, хотя и есть места без звука.

— Ясно.

— Тогда включаю.

После долгой паузы из динамиков полились звуки. Игра на фортепьяно. Несколько тактов. Пауза. Снова музыка. Пауза. Мелодия изменилась, но оставалась такой же простой, словно для начинающего. И тишина.

Эти бесконечные паузы действовали Крамеру на нервы.

— И сколько там ещё такого?

— Все в том же духе до самого конца.

— И что это значит?

— Лента звучит ровно час.

— Черт, что это за прожженый тип?

— А вам ничего не приходит в голову?

— Да не могу сосредоточиться, все из-за этих провалов. Ч-черт!

— Я тоже не мог — и потому записал другую ленту, где все пропущенные места удалил и состыковал то, что осталось. Правда, все равно уши вянут, но хоть слушать легче!

Лента была под рукой, Боб запустил её. Крамер выдержал минуты полторы и был сыт по горло.

— Достаточно, благодарю вас, Боб.

— Полагаю, вам нужно послушать ещё немного, лейтенант.

— Ну нет, все, что нужно, я уже слышал. Тут две дорожки?

— Да, на второй — несколько рождественских песенок и бесконечные "Зеленые манжеты"…

— Значит, все ясно? Мисс Ле Руке была учительницей музыки, а те часто пользуются магнитофоном, чтобы ученики контролировали сами себя. На этом крошечном куске было пять ошибок.

— И ритм все время тот же самый, на любой мелодии. Типичное любительское трам-там, трам-там…

— Вот именно.

— А теперь давайте послушаем вот это, лейтенант — вот эту часть.

— Зачем?

— Я тоже не знал, пока не прослушал. Крамер сам нажал кнопку.

— Так? — Т-с-с, как раз здесь.

Музыка вдруг смолкла. Пауза. Долгая пауза, звучащая точно так же, как на сожженных кусках ленты. И потом снова — с того же места партитуры.

— Вот так-то, — Боб довольно усмехнулся. — Эта пауза была записана. Крамер нахмурился.

— Ну и что? Слышал же неверную ноту — вот и начали снова. Именно так это и выглядит на уроке музыки.

— Тогда почему не слышны голоса? Во время паузы преподаватель бы что-нибудь сказал? Не мог же ученик так долго поправлять пальцы?

Это была правда. И в глубине души Крамера что-то зашевелилось, только он никак не мог вспомнить, что.

Услышав стук в дверь, Боб вскочил, чтобы впустить миссис Перкинс, принесшую поднос с завтраком. Яйцо было прикрыто крохотной шерстяной шапочкой.

— Премного благодарен, — Крамер поставил поднос на колени, — вы очень любезны.

— Значит, мой Боб вам помог?

— Я думаю, — ответил Крамер с полным ртом.

— Не слишком, моя дорогая, но зато задал ему задачу, к которой сам не знаю как подступиться.

Крамер налегал на гренки, и миссис Перкинс уставилась на него, потрясенная: похоже это было не на еду, а на заправку какого-то робота запасами энергии. Большая чашка черного кофе убивала как ликерная рюмка.

— Шутки в сторону, — Боб попытался отвлечь её внимание, — это вам хоть как-нибудь поможет?

Крамер вытер губы предусмотрительно предложенной ему салфеткой и встал.

— Разумеется да, и я вам очень обязан. У меня не было времени все как следует обдумать, но уверен, это нам поможет. В десять я встречусь с шефом и решу вопрос вашего гонорара.

— Да уже почти десять, — заметила миссис Перкинс.

— Господи, — воскликнул Крамер, — мне пора бежать.

* * *

Полковник Дю Плесси стоял у окна, когда Крамер без стука влетел в комнату.