Пункт назначения 1978

Ночью я словно находился под наркозом. Все чувства притуплены. Даже ужас какой-то игрушечный, не настоящий. А сейчас… Страшно было даже выглянуть в коридор.

Я встал с постели, приоткрыл шторку и посмотрел во двор. Соседа внизу не было. Так, хоть не проспал, и то хлеб. Нет, Олег, хватит трусить. Надо одеваться. С этим кошмаром будешь разбираться чуть позже. Вон, можно у дяди Толи узнать, есть ли здесь поблизости церковь? Помнится, бабуля говаривала, что с нечистью надо бороться молитвой и святой водой. А бабуля была мудрой женщиной.

И плевать, Олежка, что здесь ты идейный комсомолец. А отец у тебя коммунист. Плевать! Главное сейчас дожить в этом чертовом доме неделю. Дожить, не свихнуться, Ирку, в конце концов, спасти. Ты за нее жизнь отдал. Не забыл еще? Хотя цена той жизни – пять копеек в базарный день. Но все же…

Я дрожащими руками натянул вчерашние носки, влез в брюки, надел подсохшую майку, нашарил в сумке мятую рубашку с длинным рукавом. Опыт твердил, что на воде с коротким долго нельзя, сгоришь к чертям собачьим.

Тихонько, шарахаясь собственной тени, выбрался в коридор.

Там было тихо. Там было пусто. Там было идиллически спокойно. Словно весь ночной кошмар мне приснился. И я с огромным удовольствием бы в это поверил. Только сознание мое было твердо знало, что произошедшее – никакой не сон, а самая что ни на есть реальность. Реальнее не бывает. Я подхватил с пола кеды и выскользнул в подъезд.

Обулся на коврике под дверью. Рванул вниз. Дойти успел до первого этажа, как сверху громким шепотом позвала мать:

– Олег, ты еду забыл!

Черт! Точно, забыл. Вот же склероз! Хотя, какой склероз в шестнадцать лет? Обратно я взлетел бегом, перепрыгивая разом по две ступени. Мать стояла у порога. Взъерошенная, заспанная, в длинной ночнушке.

– На, – протянула она мне сверток.

– Ма, спасибо! – Я невероятно растрогался.

– Что там у тебя ночью падало?

Спросила она сквозь зевок. Я виновато потупился.

– Фонарик, нечаянно…

Даже стоя на порожке, она едва доставала мне до подбородка. Поэтому, чтобы поцеловать, приподнялась на цыпочки, наклонила к себе мою голову, чмокнула в щеку и сказала:

– Олежка, ты там дядю Толю слушайся. Море все-таки…

– Хорошо, мам.

– Ладно, беги.

Я махнул ей рукой и понесся обратно вниз. Мама снова была моей. Она опять меня любила. Просто любила. И это было прекрасно. За это можно было заплатить и страхами, и встречей с…

Я передернул плечами и твердо решил узнать про церковь. Запастись там святой водичкой. Как говаривала бабуля? Береженного Бог бережет.

* * *

Первым делом я сгонял в пристройку. Сам себе посочувствовал. С туалетом в квартире куда удобнее. Как только здесь люди живут?

Когда вернулся, сосед уже ждал меня во дворе. Один. Без Юльки.

– Молодец, – сказал он, – почти не опоздал. Хвалю.

Я показал ему сверток и пояснил:

– Сначала забыл, пришлось возвращаться. Потом еще бегал по неотложным делам.

Он понимающе улыбнулся, скинул с плеча брезентовую сумку, распустил на горловине шнурок и кивнул, указывая внутрь.

– Клади, в руках таскать неудобно.

Мне было куда неудобнее его нагружать. Но спорить я не стал. В сумке уже лежали объемистый сверток, высокий термос и складной пластиковый стаканчик. Дядя Толя озаботился не только едой.

– Вот и славно, – сказал он, затягивая шнурок. – Пойдем.

Шел быстро. Я старался не отставать. Благо, дорогу эту видел не впервые. Вчера днем мы ходили по ней на пляж, к порту. На улице оказалось неожиданно свежо. Дул сильный порывистый ветер. Чем ближе подходили к морю, тем смурнее становился мой провожатый. Наконец, он не выдержал и произнес:

– Не нравится мне все это. Как бы наша с тобой рыбалка не накрылась медным тазом.

Ветер мне тоже не нравился.

– Шторм? – попытался я угадать. Хотя не имел ни малейшего понятия, бывает ли здесь шторм. Море казалось каким-то игрушечным, ненастоящим. Слишком мелким для обычного моря.

– Он, чтоб ему… – Дядя Толя бросил на меня быстрый взгляд и замолк, проглотил рвущееся с губ ругательство. – Ты не смотри, что тут куренку по колено. Чуть дальше от берега в шторм волна бывает и до восьми метров доходит.

Я невольно присвистнул. Ого! Вот тебе и игрушечное море.

– Никогда не видел настоящего шторма, – признался я.

Сосед усмехнулся.

– Какие твои годы, еще увидишь.

Я промолчал. Не объяснять же ему, что прожил я куда дольше, чем он. Правда, не в этой жизни, в другой. В такой давней, что сейчас она кажется уже нереальной.

* * *

К воде мы вышли в полном молчании. Сразу стало понятно, что о рыбалке можно забыть. Нет, у берега не было гигантских волн. Так, сущий пустяк, даже ниже человеческого роста. Но и их вполне хватило, чтобы напрочь отбить желание лезть в воду.

– Как думаете, это надолго? – Я откровенно расстроился. Черт с ней с рыбалкой. Но искупнуться хотелось.

Дядя Толя пожал плечами.

– Всяко бывает. Может, к вечеру и утихнет. – Впрочем, в голосе его особой уверенности не было. – Ты успел позавтракать?

Я помотал головой.

– Нет. Когда? Как поднялся и сразу к вам.

– Тогда самое время перекусить.

Сосед выбрал удобное место в стороне от моря – на небольшой возвышенности среди россыпи мелких камней. Там он снял сумку, уселся, достал еду и термос. Разлил горячий чай – себе в крышку, мне в раскладной стакан. Я сел рядом. Взял свой стаканчик, обхватил его двумя ладонями.

Наверное, это был один из самых счастливых моментов моей жизни за последние годы. Никто ничего от меня не ждал. Мы просто сидели на берегу. Ели мои бутерброды, дяди Толину жареную рыбу и пироги с капустой, пили чай и молчали.

Волны с шумом набегали на песок, старательно вылизывали берег, смывали с него человеческие следы. И в шуме этом слышалась музыка жизни.

А потом я спросил, смущаясь своего вопроса и пряча глаза:

– Дядь Толь, а в вашем городе церковь есть?

Удивительно, но он не стал меня спрашивать, зачем мне церковь. Только сказал:

– Есть. Тебе надо?

Я посмотрел на него серьезно.

– Надо.

Он усмехнулся.

– Надо же, не ожидал. Только она не в самом городе. В соседнем поселке – в Калачовке. Тебе туда ехать придется от порта на автобусе.