Пункт назначения 1978
Шрифт:
Мать появилась в дверях. В руках у нее было полотенце, которым она яростно надраивала тарелку. Казалось, вот-вот протрет дыру.
– Даже половину посмотреть не удалось! – Возмущенно выпалила она. – Где они такую пленку раздобыли?
В сердцах взмахнула тарелкой и едва не расколотила ее о косяк. А потом ушла.
– В общем, – резюмировал отец, – деньги вернули. А мы отправились домой.
Он принюхался. С кухни доносились соблазнительные ароматы. Лицо у бати сразу смягчилось.
– Зато ужин приготовила, – заговорщически прошептал он.
– Ира, Олег! – Прокричала мать, словно услышала его
Глава 21. Крутой поворот
Ближе к ночи мать отрубила телевизор и погнала Ирку спать. Та была категорически против, норовила по пятому разу рассказать, все что видела, старательно опуская встречу с Викой и настороженно косясь на меня. За что я был ей благодарен.
– Лучше бы мы с вами пошли, – наконец не выдержала мама. – Мы с отцом только вечер себе испортили этим кино. И что нас туда потянуло?
Батя изумленно поднял бровь и не преминул съязвить:
– Нас? Ну-ну… Я так-то туда не особо рвался…
Этого было вполне достаточно. Мать сразу растеряла все благодушие, психанула, не дала ему договорить, выперла нас из гостиной и закрыла дверь, крикнув вдогонку:
– Шли бы и вы спать тоже. А то снова за полночь засидитесь.
Батя притворил за собой дверь и, бурча под нос про бабскую блажь, удалился на кухню. Я же улегся у себя на кровать. Меня еще ждал недочитанный Алексин.
Снилось мне что-то невнятное. Кто-то куда-то бежал, кто-то кого-то ловил. Мелькали неясные тени. По полу невесть откуда ручьями разливалась кровь. Из глубины сна, из темноты летели ошметки плоти, падали мне под ноги, плавились, пузырились и исчезали без следа. Страшно не было. Я стоял посреди всего этого абсолютно равнодушный и думал совсем по-стариковски: «Куда катится мир?»
На этой мажорной ноте и проснулся. Не открывая глаз, услышал, как что-то гулко бахнуло сначала в гостиной, потом коридоре. Уловил звук шагов. Какой-то писк. И очнулся окончательно.
Я открыл глаза. Мельком бросил взгляд на окно. Там было темно. Где-то за листвой тускло светили фонари. Значит, не больше четырех утра. В пятом уже начинало светать. Рядом смачно храпел батя. Его никакие шумы не беспокоили.
Тут же вспомнился сон. В голове взорвалось паническое: «Неужели кто-то смог открыть дверь?» Неужели эта тварь вырвалась наружу? Сердце тут же бешено забилось. Я резко повернулся на живот, свесился вниз и принялся шарить по полу, пытаясь найти фонарик. Не вышло. Вместо этого пихнул его пальцами и загнал глубоко под кровать.
– Да что ж за невезение! – вырвалось у меня в сердцах.
Я бухнул кулаком по полу, а после просто вскочил с кровати, рванул к дверям, там наощупь нашел клавишу выключателя и запалил свет, клацнув по ней ладонью. Батя тут же перестал храпеть, отвернулся к стене, закопался в подушку, попытался натянуть на голову простыню, проворчал:
– Олег, с ума сошел? Свет-то зачем? Выключи сейчас же!
Тратить время на ответ я не стал, пулей вылетел в коридор, туда, где слышались звуки борьбы, где раздавалось шумное сопение и тихий голос матери с мольбой твердил:
– Ира, Ирочка, успокойся! Ты что, доченька? Что ты?
В зыбком свете посреди коридора едва виднелся светлый силуэт. Он шевелился
и постоянно менял очертания. Понять, кто там, где и как было совершенно невозможно. Да я и не особо пытался. Просто проскочил мимо, к выключателю, и снова клацнул по клавише. Свет моментально залил пространство.Сразу стало ясно, что посреди коридора пытается устоять растрепанная мать. А в объятиях у нее бьется Ирка. Отчаянно, зло, яростно, молча. Глаза у Ирки были закрыты. Чуть поодаль валялось что узкое, длинное, блестящее.
Я подбежал к ним, попытался перехватить сестру. Меня тут же лягнули ногой, едва не заехав в пах. Я отскочил. Босой пяткой прилетело матери по колену. Она ойкнула и разжала руки. Иринка выскользнула ужом и скрылась в гостиной.
Мы не сговариваясь бросились следом. В комнате царила абсолютная тишина. На диване, раскидавшись и укрыв простыней одни лишь ноги, безмятежно спала сестра. Ничто не напоминало недавнюю потасовку. Если бы я не видел своими глазами, ни за что бы не поверил, как только что этот спящий ангел подобно фурии пытался попасть по мне ногой.
Сзади нас кто-то обнял за плечи…
Мать сдавленно вскрикнула, я вздрогнул и шарахнулся вперед.
– И что вы все такие нервные? – Раздался недоумевающий голос бати. – Что случилось-то? Чего везде свет запалили?
Совет держали на кухне. Батя приоткрыл окно и со смаком дымил в щель. Мама, к моему удивлению, даже не пыталась с ним спорить.
– Представляете, – пожаловалась она и предъявила нам руку, – Ирочка меня укусила!
На ребре ее ладони виднелся четкий отпечаток зубов, кое-где выступили капельки крови. Я невесело усмехнулся и протянул на всеобщее обозрение свой палец.
– Не тебя первую. Меня тоже кусала. В тот раз, у зеркала, помните?
У основания пальца расплывался слегка пожелтевший синяк. Возле косточки просматривались две поджившие ранки. Родители уставились на мою руку. Я испытал от этого странное удовлетворение и не удержался от укола:
– Только вы мне не верили.
Мать попыталась возмутиться, но батя ее остановил:
– Теперь верим.
Потом спросил:
– Что Иринка сегодня делала?
– Опять рвалась в комнату. – Слова матери сопровождались тягостным вздохом. – Никак не пойму зачем? Медом ей там что ли намазано? Осторожно сползла с дивана, даже через меня перелазить не стала, перемахнула через боковую спинку. Достала из моей сумочки маникюрный набор и опять его распотрошила…
Батя задумчиво поскреб затылок. Я с тоской глянул на дверь. В отличие от них, для меня не было тайной, кто зовет туда Ирку. А еще я подумал, что вовремя забил гвозди. И о том, что надо бы утром попросить у дяди Толи еще хотя бы парочку. Усилить эффект, для пущей надежности. Потом вдруг вспомнил о блестящей штуке, лежащей на полу и испугался – не ровен час, пока мы здесь болтаем, Ирка вновь попробует вскрыть дверь!
С табурета меня словно подбросило. Я ринулся в коридор, увидел там наличие маникюрной запчасти и полное отсутствие Ирки. Поднял несостоявшуюся отмычку с пола и вернулся назад. На кухне меня слегка отпустило. Страх ушел так же легко, как и появился. А я подумал, что потихоньку привыкаю к постоянному стрессу. Человек – скотина крепкая, он вообще ко всему может адаптироваться.