Пурга

— Это подлинная запись? — скорее формально поинтересовался Панфилов.

Кирилл Анатольевич улыбнулся и посмотрел на ведущего так, что «Принцесса» поползла по пищеводу вверх.

— Родион… На этой яхте все подлинное, начиная от семечек, заканчивая картинами.

— Да… Понял…

— Как тебе материальчик? На какой рейтинг тянет?

— Ну, вообще сильно… Программа «Максимум» закроется от зависти.

— Вот и я так думаю… Так что же мешает нам поставить это в праймтайм и поднять рейтинг до рекордных высот? А?

— Не знаю…

— Правильно. Ничего. Ничего не мешает… Согласен?

Не согласиться было трудно.

— И куда вы хотите поставить этот ролик?

— Разве ты еще не понял?

Родион все понял давным-давно, но оттягивал неприятный момент.

— В «Час Белки»?

— Конечно, — отче выплюнул на пол очередную шелуху, — по-моему, неплохая идея. Только мат «запикать» надо. Все ж — уважаемый человек. Некрасиво…

Идея была плохой. Очень плохой. С последствиями. Тяжкими. Губернатор — это не клерк конторский, может ответить по полной. Тем более, по слухам, за его спиной Москва, и отступать ему некуда. На следующий же день у телеведущего найдут подпольную лабораторию по производству героина, объявят наркозависимым и отправят на длительное лечение. Это в лучшем случае. И отче-директор не спасет. Если вообще будет спасать.

— Понимаете, Кирилл Анатольевич… У «Часа Белки» несколько иной формат. Мы почти не затрагиваем политических тем. Да и герои наши — люди обычные, незатейливые. Лучше дать материал в «Однажды». Чисто их тема.

— А где ты видишь здесь политику? Выборы не скоро, электорат может спать спокойно. Здесь не политика. Здесь обычный бардак, коррупция, неуважение к простому, как ты говоришь, незатейливому человеку в особо циничной форме. Все по теме. И потом, насколько я в курсе, у «Однажды» детский рейтинг. Ее же никто не смотрит, кроме тех, кто ее делает.

— Да, но… Я совершенно не представляю, как подать эту информацию, — не сдавался Родион, — обычно я приглашаю гостя-эксперта и обсуждаю с ним проблему.

— Ну и пригласи. Что мешает? Видел же, сколько недовольных. Любого зови. Тем более, стройка вовсю идет, из желающих выступить очередь выстроится. Поговорите, а потом запусти ролик.

— Хм… Может, сначала в сеть выложить?

— Не будет эксклюзива. Да и сетью, по моим данным, пользуется двадцать процентов населения. Ящик, только ящик… Что у тебя с лицом? Берусь угадать — ты испугался.

Еще б тут не угадать? Как не испугаться? Все равно что пьяного крокодила с рук хлебушком кормить.

— Не бойся, Родион, не бойся… Удача — награда за храбрость. А после эфира губеру будет не до тебя… В Москве только и ждут, что он накосячит, прости за эвфемизм. Приказ о снятии уже лежит.

— У меня другие сведения…

— Поверь, отсюда, из глубинки, издалека, многое теряется из вида. А из Москвы смотрят по-другому. Что для нас нелепица, то для них обида. Это же циничный беспредел — на большую камеру одно, на малую — другое. Да еще в разгар борьбы с коррупцией. Случись такое на Западе — импичмент без суда и следствия.

Родион как человек прозаичный на поэтические метафоры смотрел трезво. Это его потом без суда и следствия…

Истинную подоплеку конфликта он прекрасно знал. Месяц назад губернаторская дочурка, мажорка в законе, плотно сидящая на коксе, пересеклась с Кириллом Анатольевичем. Историческая встреча случилась на презентации первого в городе мехового салона. Под занавес мероприятия на аукцион выставили шубку из натуральной мексиканской реликтовой белки, занесенной в Красную книгу. В финал аукциона вышли директор и дочурка. Победил директор, купив вместе с шубой и сам салон. Дочурка впала в истерику и пожаловалась папке — обижают, сволочи! «Кто посмел, солнышко? Какой-такой отче наш? Что он о себе возомнил?!! У нас в городе один отче! Сотру! Принеси-ка, доча, папке мобильник…»

Силовые и судебные структуры тут же отреагировали. Великобельский ОБЭП нагрянул в офисы директора, уголовный розыск — домой и на яхту в поисках чего-нибудь незаконно хранимого. Нашли, но Хомутовичу удалось отделаться легкими подарками. Губернатор, естественно, не успокоился и грозился подтянуть на помощь следственный комитет Генеральной прокуратуры. Поэтому Кирилл Анатольевич и предпринял ответные шаги. Завербовал оператора. «Оскара» последний вряд ли получит, зато новую иномарку уже огреб, как минимум.

Плюс подготовил почву в столице. Как отреагировали высокие власти, Родион, разумеется, не знал. Оставалось положиться на твердое слово директора. Но полагаться не хотелось. Приходилось прикидываться идиотом.

— Кирилл Анатольевич, хм… Я вовсе не боюсь. Но, если вам известно, тему для программ утверждает руководство канала. Я могу записать, не вопрос… Но не факт, что это поставят в эфир.

— Ты уж запиши, а с эфиром разберемся.

— И второе. После выхода программ и на канал, и на меня лично администрация подаст в суд. Слишком серьезный компромат. Мне придется объяснять, откуда у меня ролик. А помимо суда губернатор захочет выяснить это напрямую… И как мне себя вести?

— Вести себя надо хорошо… Только послушные дети получают компот… Не волнуйся, Родион. На следующий день после передачи ты полетишь на Бали или в Таиланд, выберешь сам. Отдохнешь месяцок, забудешься. Жену с собой захвати молодую… А через месяц здесь будет другой губернатор.

Директор бросил взгляд на вставленный в декоративный штурвал портрет президента, как бы намекая, что вопрос согласован.

— Кстати, я всегда помню золотое правило социализма — от каждого по возможности, каждому по труду… Материальную часть согласуем в рабочем порядке.

На последний пункт ведущий «Часа Белки» особо не рассчитывал — бутерброды и семечки на столе и «Принцесса Нури» служили прекрасной иллюстрацией щедрости олигарха. Но тот вновь прочитал мысль Панфилова, словно у него на лбу светился встроенный в голову монитор.

— Не волнуйся и не встречай по одежке. Поверь, я уважаю чужой труд… Итак? Когда назначим эфир?

«Отче» прищурил глаз, и несчастная «Принцесса» в желудке телеведущего моментально превратилась в аммиак, не дойдя до соответствующего органа.

— Я думаю, в ближайший понедельник. Как раз европейская делегация прилетает. Из Брюсселя. По правам человека. Вот радости будет.

«Блин, они там между собой разобраться не могут, а ты — крайний… И что делать? Как говорят англичане — из двух зол лучше не выбирать ни одного. Можно, конечно, отказаться. Но это значит — на улицу без выходного пособия. После отказа придется искать работу на другом канале. А свободных мест нет. И все же лучше быть безработным, чем нечаянно выпасть с балкона последнего этажа или попасть под биты случайных хулиганов».