Пурград

Маневрируя меж круглых столиков, он прошёл к незаметной дверце в противоположном конце зала. Подле неё стояли точно такие же мордовороты, как и на входе. Они, не меняясь в морде, пропустили его внутрь. В нос сразу же ударил запах воска, а в глаза попал мягкий, фиолетовый свет ламп. Именно в этой части его заведения, посетители могли вкусить запретный плод не опасаясь посторонних глаз.

Миновав несколько закрытых кабинок, он вошёл в самую дальнюю. Свет в ней тут же сменился на гнетущий белый. Он лился с потолка, освещая лишь один стол и два стула. Дальний был занят длинномордой тварью, которой не давали встать кандалы и ошейник.

– Так, так, так, – протянул Фалькон, медленно приближаясь к стулу. – Кого я вижу. Мой дорогой друг Пиро! Как ты? Как жена и дети? – облокотившись локтями на стол, он положил подбородок на кулаки и прищурился.

– Это не я… – простонала крыса. Части зубов у него не было из-за чего голос казался смазанным.

– Не ты? – Фалькон ещё сильнее прислушался, – А мои парни говорят, что ты. Или вы мне лжёте, – уже с нотками ярости, рыкнул он во тьму вокруг стола.

Мелькнули несколько пар глаз. Его люди прятались там, точно боясь быть испепеленными боссом, но самый сильный, в обличии ворона, всё же, вышел к нему.

– Мы всё изложили в ра…

– Вот, – перебив его, Фалькон снова обратился к Пиро, – А ты мне тут туфту мелишь.

– Я… я больше так не буду…

– Конечно не будешь, – улыбнулся Фалькон, – Если ещё что-то подобное произойдёт, то ты уже никому и ничего не сможешь рассказать.

– Я…

– Заткнись! – сквозь зубы, прошипел Фалькон. Он уже сейчас хотел разорвать мерзкого крысюка и пустить его на корм рыбам, вот только он ещё мог послужить его делу, – Тебя они не сильно избили?

– Сильно…

На Пиро было больно смотреть: часть волос сожжена, на месте выбритого прямоугольника, зияли следы от окурков и спичек. Тело покрывали синяки и гематомы, левый глаз заплыл, под правым красовался багровый отёк.

– Это не дело. Ты можешь говорить, а это значит, что били слабо, – он щёлкнул пальцами. Тотчас во тьме засуетились.

Его люди знали, что нужно принести. Миг и вот уже небольшого размера гильотина схватила безымянный палец Пиро. Тот взмолился о пощаде, но Фалькон лишь усмехнулся ему в лицо.

– Это малая плата за твою неверность, – он, с садистским удовольствием, наблюдал как крыс извивается на стуле, пытаясь выбраться, но всё было тщетно. Его мертвецкой хваткой удерживали кандалы.

Гильотина была хоть и маленькой, но действенной. Два магнитных замка: один внизу, второй вверху, да заточенное лезвие. Стоило только сменить полярность одного из них, как лезвие резко отрежет палец.

– Нет, пожалуйста, не надо! – орал Пиро, понимая к чему всё идёт. – Я все расскажу, все!

– Расскажешь, – кивнул Фалькон и хотел уже отдать показ, но тут Пиро пошёл на мировую.

Он выкладывал абсолютно все, что знал и зачем это делал. Фалькон сидел и слушал, ожидая самого яркого момента представления... Точно дирижёр, кот поднял указательный палец и резко опустил вниз.

Криккрысюка разнёсся по помещению, ударяясь о толстый слой шумоподавителя. Один открытый глаз смотрел на опустившуюся гильотину. Крови не было. Пиро медленно стал затихать. В его голове мелькнула мысль, мол, на нём не останется метки предателя.

– Хах! – усмехнулся Фалькон. Он демонстративно откинулся назад, залившись громогласным смехом. – Видел бы ты своё лицо! – от таких слов, крыс напрягся, но лживые смешки всё же расслабили его.

Он всё продолжал сидеть прикованным, когда в помещение вошла Мели с чём-то на подносе. На сей раз она уже была одета наподобие горничных в отелях, пытающихся пародировать сервис начала двадцатого века.

– Прошу. – она поставила на стол бокал зелёной жидкости.

– Отлично, – кивнув, Фалькон смахнул слезинку, после чего встал. – Пиро. Это моё первое и последнее предупреждение, – голос его словно сковал лёд. Эмоции также замёрзли и не хотели проявляться, от чего в тишине звучали ещё более угрожающе. – В следующий раз останешься без головы.

Фалькон убрал гильотину, затем положил свою руку на руку крысюка. Тот даже понять ничего не успел, как кот что-то подбросил и поймал второй рукой.

Кровь хлынула бордовым потоком. Грызун завопил от боли, а Фалькон спокойно кинул в бокал отрезанный палец. Никто в помещении даже и понять не смог что произошло. Резко схватив Пиро за шею, да так, что тот даже пискнуть не мог, кот добавил:

– В следующий раз будет голова. – кинув крыса на стол, он обратился к тьме вокруг себя: – Уведите эту шваль!

Пиро, немедля, взяли под руки и выволокли из помещения. Кровь всё также продолжала хлестать из отрезанной фаланги. Фалькон, тем временем, взял своего «предателя» и сделал смачный глоток. Горло вспыхнуло изнутри, но это только сильнее разожгло в нём азарт.

– Ну что, черти, – обратился он к приближенным членам своей банды, – Готовы зажечь эту ночь?

– Да, – хором ответили все, за исключением одного.

– Вот и чудно, – сделав ещё один глоток, Фалькон вернул бокал на место, после чего устроился обратно за стол. – Терри, карту!

– Прошу, – юный ворон тотчас раскрыл копию города на бумаге.

– Каковы итоги ночи?

– Всё идёт по вашему плану, панове, – ответил Нере. Его худой силуэт отощавшего кота в рванье, показался напротив Фалькона. – Здесь, здесь и вот здесь, – он тыкнул в несколько мест на карте. – Были устроены отвлекающие провокации для гончих. А вот тут и тут – мы подготовили знатное фаершоу. Как только наши щеночки припрутся, им тут же наступит тотальный капут.

– По прикидкам, сколько всего будет жертв? – Фалькон смотрел сородичу прямо в левый глаз, ибо правый навеки покрыла белесая полоса.

– Слишком мало, чтобы подумали на нас и одновременно идеально для заметания следов, – рыжая морда улыбнулась, сверкнув золотым клыком.

Нере был самым старым членом банды. Он застал правление прошлого главы, а затем и свержение того Фальконом. Можно сказать, что старик отчасти и сам вырастил, нового «большого босса» Пентид, чем очень гордился.

Нере не нужно было дорого одеваться или как-то демонстрировать своё положение старейшины. Он был в своей вольнице нищих царём, а для города стал богом ночных подворотен. Можно ли было желать большего? Старик и не желал. Разве что за молодняк печалился.