Пус Мидун

Шакал поднял голову и выцветшими глазами, когда-то светло-коричневого цвета, уставился на наглого гостя.

— Чего тебя принесло, сволочь?
– скривившись, прошипел хозяин.

— В гости зашел. Ты не рад?

— Шел бы ты мимо, - слабым голосом ответил Шакал.

Мидун саркастически улыбнулся.

— Ты совсем дикий стал, Шакал Петрович. С гостями не вежлив. Лежать!
– кот толчком лапы швырнул обратно пытавшегося подняться шакала.

— Да ты страх потерял, гроза свалки! Я знаешь, что с тобой сделаю, наркоман ты паршивый? ­- Петрович нарочито придал своему голосу оттенок наглости, пытаясь говорить с ухмылкой. Но то, что у старика получилось, выглядело жалко и ни капельки не устрашало. Шакал хрипел и давился слюной, и кот не обратил на его угрозы особого внимания. Вместо этого он обмотал край жилетки вокруг лапы и снял с плиты раскаленный чайник.

— Сделай что-нибудь!
– сказал Пус и плеснул кипятком на спину Шакала.

Едва ли с улицы кто-то расслышал утонувший в хрипоте визг когда-то первого хулигана всего поселка. Через несколько минут Шакал перестал орать, не имея больше сил на крики. Его спина превратилась в один большой вздувшийся красный волдырь, куда кот вскоре поставил горячую сковороду, сняв с нее колбасу. Раздалось тихое шипение, но вместо того, чтобы снова заорать, Шакал дернулся и потерял сознание.

Вскоре он пришел в себя и обнаружил, что лежит на столе в комнате, его голова свесилась вниз, и под ней стояло ведерко. Рядом прохаживался кот и о чем-то галдел себе под нос. Шакал слегка подвигал конечностями, чтобы понять привязаны они или нет. Едва завидев движение, кот мигом оказался возле шакала и потуже затянул ремень, которым тот был прихвачен через талию к столу.

— Удобно тебе?
– участливо спросил Пус Мидун.

— Чего ты от меня хочешь?..
– гримаса боли перекосила морду шакала.

— Да много не возьму, не переживай. Убью, да и только. И колбасу заберу. И консервы другу отнесу.

— Зачем это?..
– выдохнул тот.

— Ну как, друг ведь голодный!
– Пус пошел снимать вновь закипевший чайник.
– Я сейчас, не уходи никуда.

— Вот падаль дрянная...
– бормотал привязанный зверь.
– Да ты хоть понимаешь, что Кабанов с тобой сделает?..

— Ну как тебе сказать!
– голос кота звучал довольно, он вернулся с горячим чайником в лапе.
– Он ничего не сделает, но я понимаю, что я сделаю с тобой, и это мне очень приятно!

— Да кто ты вообще такой?!

— Я твой гость. Правда, необычный, но очень дорогой. Да?

Шакал только злобно покосился на кота, но промолчал.

— А я думал, ты обрадуешься мне! Не расстраивай меня, радуйся. Потому что тебе суждено стать частью великого действа, понимаешь?
– кот поставил чайник на пол.
– Потом все будут говорить о тебе, и обсуждать, но уже не так, как раньше! Ты должен бы меня благодарить!

— Угу... Спасибо, на хрен...

— Да ты не расстраивайся, у тебя билет в первом ряду на это зрелище. И знаешь, что? Я тебе расскажу. Ты представляешь, как это хорошо? Как это воодушевляет? Как придает сил? Не знаешь ты, брат. Хотя, ты тоже такое делал, но только забавы ради. А я ради высшей цели. Понимаешь? В этом есть глубокий философский смысл. Какой? Очень простой. Я всемогущий. Хотя и заключен в это тело. Но вот, благодаря тебе и таким как ты, я становлюсь самим собой. Понял?

Шакал лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал.

— Ну, раз понял, значит, продолжим.

Шакал ощутил струю вара на своем животе и снова хрипло заорал, выплевывая легкие и булькая горлом.

— Больно же... Не надо!..

— Не надо?
– кот приблизил свою морду к морде своей жертвы.
– А знаешь, что мне когда-то енот Чумазый рассказывал? Как ты однажды пришел к нему домой и зарезал его отца. На глазах у детей. А твои товарищи его мать изнасиловали и порезали. Так он знаешь, что? С тех пор того... Головой-то тронулся. А так хороший зверь был.

— Это не я был! Стой, хватит!

— Да не ты, конечно не ты. А его мать тебе орала - не надо, пожалуйста, нет! Ты остановился?

— Да пошел ты, сука!

Кот снял с чайника крышку и все, что в нем оставалось, плеснул в морду шакала. Тот закрутился под ремнем, пытаясь вырваться, но силы уже почти полностью покинули старое тело. Морда шакала вздулась, веки набухли и не открывались. Потрескавшиеся обваренные губы зашевелились, но голос его звучал тихо, так что коту пришлось прислушаться.

— Ты такой, как я...
– прошептал хозяин.

Пус хмыкнул и достал нож.

— Нет, Шакал. Ты не прав. Я хуже.

Острый нож воткнулся между шеей и плечом шакала, разрывая ссохшуюся плоть. Через несколько минут ковыряния кот сумел разорвать вену и подставил под льющуюся кровь ведерко.

— Так-то, зверюга, - довольный Пус отошел подальше и осмотрел свое творение.
– Так-то!

Через минуту в его лапах оказалась тяжелая жердь, которую он нашел в коридорчике. Похоже, когда-то Шакал брал ее на свои бандитские вылазки, она была старой, с давно засохшими и затертыми сколами. Жердь взлетела над головой кота, а потом с большой силой рухнула на коленный сустав Шакала. Хруст засвидетельствовал точный удар, и раздробленное колено превратилось в кровавую массу.

Настроение кота начало стремительно улучшаться. Он ходил из стороны в стороны в сторону, нанося поочередно удары по суставам, костям, ребрам. Через десять минут, насытившись страданиями жертвы, кот опустил жердь и толкнул Шакала. Никаких признаков жизни тот уже не подавал. Тогда кот схватил ведерко с кровью, наспех сгреб провизию в импровизированный узел, сооруженный из куска какой-то ткани, и вышел на улицу. Вокруг дома белел отвратительно чистый снег, разрушая его тонкое настроение своей безупречностью. Кот бросил узел наземь и принялся носиться по придомовой территории, набирая в рот кровь шакала и разбрызгивая ее вокруг себя. Через время весь снег во дворе окрасился в зловещий алый цвет, радуя звериный глаз. Наконец-то все идеально, решил кот.

Пус Мидун стоял и смотрел на результат своих трудов. Уронив пустое ведерко, кот утер краем жилетки кровь с морды и довольно цыкнул.

— В пустыне пошел дождь!..
– заорал он, что было мочи.

Спустя мгновение Мидун уже мчался обратно к пещере енота, гремя консервами в узелке.

Глава 8

Енот с неописуемой благодарностью в глазах вгрызался в консервные банки, выбирая языком оттуда последние крохи еды. Он уже опустошил четыре банки, сминая в лапах пятую. Пус, прислонившись боком к входу в пещеру, вглядывался в темнеющую даль снежных полей и бормотал под нос что-то про хорошее самочувствие. В своих лапах он вертел любимый ножик, затачивая его о камень. Солнце давно ушло ночевать на запад, и густая темнота уже вовсю властвовала на горизонте. Тяжелая синева кусала низкие облака, набегающие с юга и предвещающие новый снегопад.

Вскоре Чумазый с довольным видом побрел, пошатываясь, к горе тряпья, собираясь прилечь.

— Топить больше нечем?
– повернул голову к нему Пус.

— Давно все сжег уже. Даже резину.

Мидун передернул плечами от холода. По пути сюда он захватил несколько сучьев, но те давно сгорели и тепла не осталось.

— Что-нибудь придумаем. Замерзнешь ведь.

— Помню, одной зимой мы как-то попали с экспедицией в горы, в буран. Холод страшный, а ветер такой... и не померзли. Зимний я.