Пушкарь его величества

Всю следующую неделю находился в благодушном настроении, легко прощая зарвавшийся молодняк и не реагируя на придирки преподавателей. Мысли периодически возвращались к прошедшим событиям, смакуя отдельные эпизоды и вспоминая свои ощущения. Еще больше, меня воодушевляло предстоящее свидание, и я не мог позволить какой-нибудь случайности нарушить мои планы. Харя, хорек эдакий! Словно почуял своим гнилым нутром мою слабость и по мелкому доставал, удивляясь моему миролюбию. Ничего, придет время, я ему припомню!

Но вот, все прекрасно обошлось, мне выписали увольнение, и я покинул корпус как только открыли ворота. Минут за тридцать до полудня я уже мерз у парадного, считая секунды. Замерз как цуцик и, не дождавшись десяти минут, пройдя через парадную и взлетев по лестнице, стучусь в заветную дверь.

– Невтерпеж, поди! – служанка с ворчанием впустила мое озябшее тело. – Эко тебя трясет! Пойдем быстрее, я тебя погрею. Ха-ха!

Оживший после теплой воды и получив благословение, шлепком по булке, с бьющимся сердцем иду в темноте мелкими шагами по направлению к будуару. Моя незнакомка оказалась на месте и со смешком приняла мои объятия. Все опять произошло по предыдущему сценарию, подарив мне и партнерше два часа непрерывного полета к небесам.

Когда я уже стоял у выхода моя мойщица одобрительно похлопала мне по плечу и сунула в руки шапку.

– Прощевай, красавчик! Может ужо не увидимся.

Уже в холле вздрогнул от стука закрывшейся двери и хотел надеть головной убор, когда обратил внимание на конверт и кисет с деньгами, лежавших на его дне. В кисете оказались очередные пять золотых червонцев, и я принялся за письмо, как только оказался внутри возка, который удачно подвернулся под руку.

« Мой милый! Если бы ты знал, из какой бездны отчаяния ты меня спас! Меня отдают замуж за пожилого человека, все достоинства которого в богатстве и знатном происхождении. Я хотела наложить на себя руки, но известная тебе подруга предложила другой выход. Тогда на балу она не случайно подошла к тебе. Ты, как никто другой подходил для нашего плана, и я благодарю судьбу, что все получилось. Если мы больше не встретимся, значить у меня будет маленький Вася, и я смогу с этим жить, видя его и вспоминая тебя.

Целую тебя миллион раз, твоя Молчунья»

Вот, девки пляшут! Какие бы времена ни были, вертят мужиками, как хотят! Хорошо бы она не залетела, тогда есть шанс увидеться опять! Понюхал письмо и блаженно откинулся на сиденье.

Прошла неделя, потом вторая. Я поздравил себя с ранним отцовством и постепенно успокоился, пожелав мысленно счастья молодой маме. На ум пришел анекдот про извозчика, который на вопрос друга, как он относится к тому, что его барин спит с его женой. Отвечает тому:

– Он то, делает мне холопов, а я-то делаю ему графьев! Ха-ха-ха!

Как ни странно, но после изнурительного любовного свидания, мой организм успокоился, будто выполнив свое предназначение, перестал фонтанировать гормонами и его производными. Зато появилась растительность на лице и мне пришлось многократно лечить себе порезы от опасной бритвы, до тех пор, пока не освоил бритье без кровопусканий. Опять, вроде рановато, но видимо тело живет по своему графику, опережая возраст на пару лет.

Глава 15

Зацвели сады, прошли выпускные экзамены. Наш курс стал старшим, и мы под звуки оркестра попрощались с выпускниками. Они прошли ровной коробочкой перед преподавательским составом и кинули вверх свои кивера, сопровождая криком ура. В этом году у нас расширенная летняя программа и всего чуть больше трех недель отпуска. Учитывая двенадцать дней на дорогу, то получается совсем немного. Через два дня мы погрузили походные шатры, постельные принадлежности и отправились в летние лагеря всем училищем.

Первый месяц стояли отдельным лагерем и на практике изучали все, что может понадобиться молодому офицеру. Хотя и солдатскую премудрость штыковой атаки тоже пришлось повторить, отрабатывая до седьмого пота. И это правильно! Не будешь знать, как ходить строем, не сможешь командовать другими. Затем переключились на конное обучение. Атака с копьем, владение шашкой и тонкости сражения в конном строю. Все было очень насыщено и сжато, заставляя нас выкладываться по полной. Мне, конечно, было легче всех, но я просто давал себе двойную нагрузку, выматываясь наравне со всеми. Виртуозом еще не стал, но кое-что уже могу, за счет силы и реакции. Впервые пришлось стрелять из пистолетов. Как из него убили Пушкина?! С этим стволом и круглой пулей надо стрелять с двух метров, чтобы куда-то попасть. Зато понравилось бабахать из орудий, с восторгом следя за полетом шуршащих ядер. Я увлекся новым для меня делом и с тщанием изучал все возможности нынешних пушек. Достал вопросами преподавателя и прикомандированных пушкарей, которые за мое подношение постарались рассказать все известные им примудрости. Понял, что наукой в этом деле и не пахнет. При всей важности артиллерии в нынешних войнах, все делалось на глазок и по жесткой инструкции. Делай так и так, а почему не знаю. Так положено! Мысли об улучшении допотопных пушек закрались в мою голову, но к моему большому сожалению уперлись в полное профанство в этом вопросе. Дал сам себе задание разобраться с этим при первой же возможности и, подкупив артиллеристов, расстрелял весь оставшийся запас пороха.

На всю практику ушло полтора месяца. Последние две недели нас разбросали по полкам в строевые части для лучшего понимания службы. Я попал в первый гренадерский батальон Преображенского полка, у которых были смешные высокие головные уборы, очень сильно мешающие при любом движении. Я со своим ростом почти не выделялся на фоне высоких солдат.

– Кадет Пахомов.
– внушительный майор с пышными усами читал мое направление на практику.
– Имеет отличные оценки по всем предметам. Лучший на курсе, чемпион по греко-римской борьбе среди училищ. Удостоен от императора звания ефрейтора. Похвально, похвально! Что ж. Пойдешь командиром отделения в первую роту. Поешь солдатской каши из общего котелка, а там посмотрим, из какого теста тебя слепили родители. Ермоха! Отведи ефрейтора в первую роту к ротмистру. Скажи, чтоб поставил командиром отделения. И оденет пусть как положено. Ступайте!

Козырнул и пошел за солдатом вдоль стройных рядов больших бело-серых палаток.

– Скажи Ермоха, а много ли солдат в полку?

– Вообще то я Ермолай, но все зовут Ермохой. В полку четыре батальона, в каждом по сто пятьдесят человек. На роту два старших офицера и четыре унтера. Еще есть куча причисленных к полку дворян, но службу не несут, только форс имеют.

– А ты сколько служишь?

– Я то, почитай девять годков, еще шостнадцать осталось.

– А ты женат?

– Когда бы! Не успел, слава богу! А так бы маялась супружница двадцать пять лет, без мужа, да еще могла бы с дитем. Так что хожу вольным солдатом.

– А как с женщинами у вас?

– Этого хватает! Как только выдадут денежное довольствие, сразу набегут. Раз, и денег уже нема! Если надо, могу адресок дать.

– Не! Пока не надо. Мне и служить то у вас всего две недели.

Уже подходя к своему расположению, увидел высокого офицера, одетого с иголочки с щегольскими тоненькими усиками. Его рыбьи глаза зацепились за мою кадетскую форму, и злобная улыбка ощерила его хищное лицо.

– Солдат! Ко мне!

Как положено, сначала бегом, потом строевым, подхожу на два шага и докладываю, приложив руку к козырьку.

– Кадет Пахомов по вашему приказанию прибыл!

– Почему не по форме одет?! – Поручик сложил руки за спиной и качнулся с пяток на носки.

– В виду недавнего прибытия, не имел возможности получить надлежащее обмундирование.

– Молчать! Объявляю вам взыскание. Доложишь командиру. Почему молчим? Ты скотина меня игнорируешь!?
– Хрясь, в мою скулу прилетел удар. Ха! Как девочка бьет. Стою по стойке смирно, глазами в небо.

– Ты издеваешься?! – Хрясь, хрясь. – Два наряда!