Пушкарь. Пенталогия

Глава 12

Поговорив с хозяином, что вернусь утром с долгом за одежду, и прихватив с собой Петра, направился в город. Стражники у городских ворот онемели, увидев меня живым и здоровым.

– Лекарь, ты ли это? Где столько времени пропадал?

– В плену был, сейчас домой тороплюсь, извините, служивые.

Служивые заулыбались и стали оживленно переговариваться. То-то будет разговоров в городе. Мы шли по городу, редкие встречные знакомые удивленно приветствовали, пытались поговорить. С одной стороны, было приятно, что меня здесь помнили, но ноги несли домой, хотелось быстрее добраться до родного гнезда, обнять дорогих моему сердцу людей.

Наконец знакомый переулок. Меня ждала маленькая приятная неожиданность – часть улицы, перед домом и метров по семьдесят в стороны от него, была вымощена дубовыми плахами. Цивилизация, однако. На последних метрах я не выдержал и побежал бегом. Ворота оказались заперты, и я забарабанил кулаком. Через некоторое время раздались неспешные шаги, и незнакомый мужской голос спросил:

– Кого черти носят?

– Быстро открывай, хозяин вернулся!

Застучали засовы, калитка приоткрылась, и со двора выглянул незнакомый мне слуга. Я оттолкнул его и бросился к крыльцу. В это время дверь в дом открылась, и на шум вышла Настя, одета была по-домашнему, в простом сарафане, внешне не изменилась совсем. Увидев меня, охнула и с криком кинулась на шею. Я крепко обнял любимую и впился в ее губы. Через некоторое время, оторвавшись, перевел дыхание:

– Петр, заходи, гостем будешь.

Приказав холопу затворить двери и идти топить баню, мы отправились в дом.

Сели за стол, челядь кинулась собирать ужин. Со второго этажа спустился Мишенька и кинулся ко мне, за минувший год мальчик заметно подрос.

– Рассказывай, где ты был, ведь уезжал ненадолго? Когда приехали ратники и на возке привезли убитого Прохора, я никак не могла поверить, что с тобой плохое случилось. Сердце мне подсказывало, что жив.

Я начал по порядку рассказывать, как ездил в Москву, видел государя-царя, получил важное государственное дело, купил дом в Москве, а на обратном пути напали разбойники, Прохора убили, а я был пленен и продан в рабство татарам в Казанское ханство.

– Да как же ты оттуда выбрался, как выжил?

Почувствовав, что разговоры не кончатся до утра, я попросил покушать и вымыться. Конечно, хорошо бы сначала в баню, но натопить ее дело было не быстрым.

Настя покраснела, вскочила, побежала на кухню, я услышал, как она начала торопить кухарок. Слуги из подвала несли вино, холодное пиво, соления, копчености. Я видел, что в доме все идет налаженным чередом, мои труды не пошли крахом. Вскоре весь стол был покрыт блюдами с мясом, птицей, разносолами, рыбой и выпивкой. На вино мы не налегали, памятуя о бане, а за еду принялись рьяно. И то – какая на корабле пища?

Насытившись и вдоволь наговорившись, мы отправились с Петром в баню, вдоволь нахлестались вениками, попарились, смыли с себя дорожную пыль и грязь. Вышли в предбанник, там уже лежало чистое белье на обоих и стоял жбан свежего пива. Попили пива, попотели, снова по-быстрому обмылись и пошли одеваться. Какое это было блаженство – быть после долгого отсутствия дома, где знаком каждый гвоздь, где тебя никто не будет заставлять делать противное твоему существу. Наконец меня окружают любящие и любимые люди. Зайдя в дом, мы снова уселись за стол и встали, когда желудок уже запросил пощады, показав Петру его комнату, прошли в спальню. Едва войдя, Настя скинула сарафан и рубашку и нагой обняла меня:

– Как я по тебе соскучилась, любимый мой!

Кое-как раздевшись и бросив одежду на пол, мы рухнули в постель.

Утром проснулись рано, надо было покормить Петра и проводить до судна. Не мешкая, покушали, извещенные с вечера кухарки приготовили корзину со снедью, и мы пошли к реке. Корабельные давно уж проснулись и, ожидая нас, кушали, собравшись у костра. Поздоровавшись, я отдал долг за одежду и перевоз хозяину, мы с Петром крепко обнялись на прощание:

– Будешь во Пскове заходи, как меня найти, я тебе обсказал.

– А ты, коли мимо Рязани проплывать будешь, тоже заходи, где дом, уже знаешь. А через какое-то время я переберусь в Москву, если ничего не изменится.

Мы похлопали друг друга по спинам, и Петр взбежал по сходням на борт. Судно медленно отвалило от причала. Гребцы взялись за весла, и ладья вышла на стремнину. Хлопнул, разворачиваясь, парус, и ладья, набирая ход, стала удаляться. До свидания, Петр, – я долго махал рукой на прощание.

Ну что же, пора возвращаться домой и засучивать рукава. Работы накопилось много, как за этот год шли дела на моих предприятиях и в банке, как взлелеянный мною госпиталь? Князя также надо посетить, одно дело важнее другого. Сначала я отправился на княжеский двор, известное дело – начальство должно узнавать новости из первых рук, а не в виде сплетен. Иначе может и обидеться. Стражники немало подивились моему появлению, но пропустили не чинясь, указав, где находится Афанасий. Для начала я решил поговорить с ним. Встретились на заднем дворе, где Афанасий что-то обсуждал с ключником. Радостно обнялись, похлопывая друг друга по плечам.

– Доложили мне уже стражники от городских ворот, что живой воротился, ждал тебя сегодня. Ну, рассказывай.

Мы прошли в его комнату, где я коротко рассказал о своих приключениях.

Лицо его нахмурилось:

– Да, уже не раз слышал я о разбоях на этой дороге, видно, у коломенского воеводы руки не доходят.

Я попросил свидания с князем.

– Так нет его, в Москву царь-государь призвал, ден через двадцать только должон возвернуться.

Ну что же, подождем, тем более у меня есть чем заняться. Пока я плыл на корабле, в голове созрел план – мне страшно хотелось выжечь огнем, стереть с лица земли эту разбойничью шайку, что бесчинствовала в коломенских лесах.

Я посвятил в эти планы Афанасия.

– А чем я могу помочь? Землица та не рязанская, нету над ней власти князя.

– Нет, Афанасий, мне бы людишек, кто оружием хорошо владеет.

– А сколько надо?

– Пешими человек десять да две ладьи с воинами, на каждой тоже по десять.

– Многовато, с воеводой поговори, десяток он сможет выделить, только платить им будешь сам.

Мы прошли к воеводе – Онисиму Пафнутьевичу, изложили ему план. Он поскреб в затылке:

– Могу в отпуск десяток хороших воинов отпустить, а что уж они в отпуске делать будут, это их дело.

Он хитро посмотрел на меня.

– За деньгами дело не станет, – заверил я. – Не одного меня душегубы поймали да в плен басурманам продали, скольких животов лишили, хочу наказать негодяев.

Воевода остро блеснул глазами из-под кустистых бровей:

– Ежели бы ты на потеху какую людей просил, так и разговора бы не было, вижу, дело доброе затеял – землю русскую от разбойников да душегубов очистить, поэтому помогаю, чем могу. Однако князевым повелением отправить его дружину не могу, для отпора врагу она, а не для татей. Сам меня пойми.

Все втроем мы отправились в воинскую избу – некое подобие казармы. Воевода отдал распоряжение, и перед зданием выстроилось около полусотни воинов. Воевода пояснил:

– Кто хочет пойти с лекарем, не в службу, а за деньги, однако придется мечом помахать и не каждому случится назад вернуться.

В строю послышался сдержанный разговор. Откликнулось десятка полтора. Воевода выбрал десяток, подозвал их ко мне. Я сказал, чтоб были готовы и подобрали себе крестьянскую одежду, поедем на крестьянских подводах, не раскрывая себя, вроде как на приманку выманивать будем. Дело оставалось за судами. Я помнил, что напали пешие, но где-то недалеко было разбойничье судно с толстяком-капитаном, где мы и оказались, и хотел перекрыть все пути отступления наверняка. Наказав быть готовыми и ждать моего сигнала, я обратился к воеводе: