Пушки заговорили (Преображение России - 6)

И он положил тяжелую руку свою на белокурую голову Нюры, и вышло для него это так естественно, как будто иначе никак и ничем не мог бы закончить он своего объяснения.

– Вы когда же приехали сюда, Алексей Фомич?
– спросила Надя.

– Сегодня утром, только целый день курсировал туда-сюда. И вот же мямля я какой - не купил, к вам когда шел, ни шоколада, ни пирожных, а? Что значит отвыкнуть от общества! Впрочем, эта ошибка поправимая, если у вас тут есть какая-нибудь личарда...

И Алексей Фомич вытащил из кармана портмоне и достал трехрублевую бумажку.

– Не нужно нам, Алексей Фомич, что вы!

– сконфузилась Надя, а Нюра только вздохнула слегка, но этот девичий вздох уловил Сыромолотов и расхохотался так раскатисто, что прислуга Ядвиги Петровны, Варя, встревоженно приоткрыла дверь и заглянула в комнату.

– Вот это и есть личарда, - представила ее художнику Нюра, и Алексей Фомич тут же протянул ей бумажку и с немалым, как оказалось, знанием дела рассказал, что она должна была купить в кондитерской к чаю.

III

Когда самовар, булки, пирожные, шоколад были принесены Варей, Сыромолотов сказал:

– Ну, друзья мои, начнем бурное чаепитие, поскольку все мы, конечно, проголодались!

И вначале оно действительно было довольно бурным: булки, пирожные и стаканы чая исчезали со стола с быстротой весьма завидной для страдающих плохим аппетитом. Но вот Надя заметила, что Сыромолотов упорно начал смотреть на шкаф с книгами, и сказала:

– Это книги Николая, он инженер, и тут все больше по его специальности книги.

– А на этажерке, должно быть, ваши?
– спросил Алексей Фомич, переведя взгляд на очень простую, базарной работы, этажерку, на которой уместилось порядочно книг и тетрадок.

– Это уж наша убогость, - подтвердила его догадку Нюра.

Алексей Фомич, к удивлению сестер, встал из-за стола и начал перебирать книги на полках этажерки. Он делал это молча, и сестры, наконец, переглянулись, пожали плечами, а Надя спросила шаловливым тоном:

– Вам что-то хочется найти у нас? Веселовского или Буслаева?

– Нет, я вот вижу у вас тут книжечку с очень заманчивым заглавием "Будущее общество" некоего Августа Бебеля, - сказал Сыромолотов, вытаскивая из кипы книг небольшую книжку без переплета.

– Это - самая невинная, - небрежным тоном отозвалась ему Надя, но Сыромолотов не согласился с нею:

– Невинная в каком же смысле? Название, напротив, интригующее... "Будущее" - значит, ожидаемое, то, к какому люди должны стремиться... То есть - как это у Пушкина?
– "Когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся", а они вот, извольте, распрей позабывать не имеют желания.

– Странно, почему это вас заинтересовала книжка Бебеля, - удивилась Надя.

– Вот так та-ак!
– протянул Сыромолотов.
– Это почему же странно? Раз я пишу "Демонстрацию", то должен же я знать, почему это и зачем и во имя чего желательно вам идти непременно с красным флагом, чтобы пристав Дерябин скомандовал по вас залп!

– Дерябин, вы сказали? А вы... вы, Алексей Фомич, разве его уже видели здесь?
– до того изумилась Надя, что даже из-за стола вышла, а Нюра подхватила ликуя:

– Ну вот, Надя, я же ведь тебе говорила, что это - Дерябин, и он был у нас приставом, в Симферополе!

– Совершенно верно, - сказал Сыромолотов, - и я его отлично помню. Не о нем ли вы мне писали, Надя?

– Конечно, о нем! А что? Разве не подходит вам?

– Лучшего мне не надо, - согласился Алексей Фомич.
– Если бы такого пристава не было в натуре, я бы должен был или его выдумать, как вольтеровского бога, или объехать весь земной шар, чтобы его все-таки найти!.. Должен признаться вам, Надя, что желаю видеть его воочию и надеюсь, что вы мне его покажете.

– Очень хорошо, Алексей Фомич!
– просияла Надя.
– Я очень рада, что вам хоть этим приставом пригодилась! Я его показывала вот Нюре, и она, представьте, вдруг говорит мне: "Я его помню, это наш, и, кажется, фамилия его Дерябин..." Вот подите же! Она его помнила, а у меня такое отвращение всегда было к этим полицейским, что я на них на всех старалась не обращать никакого внимания, значит и на этого тоже.

– А между тем не видеть его в Симферополе вы не могли, - заметил Сыромолотов, - и где-то в темных закоулках памяти у вас он остался, а иначе вы бы на него и здесь не обратили внимания... Но дело вот в чем, Надя: Дерябина вы мне покажете завтра?

– Если он будет там, где я его видела, Алексей Фомич. Он не всегда бывает... Он вообще ведь не дежурит, а только проверяет дежурных полицейских около Зимнего дворца.

– Он, мне говорили, довольно важная теперь птица, - сказал Сыромолотов и вдруг задумался: - Дерябин... гм... Откуда могла такая фамилия взяться?.. Позвольте-ка, кажется, деряба - это большой серый дрозд. Да, конечно. Есть серый дрозд - певчий, а этот, деряба, только ягоды всякие в лесу жрет летом, а зимой - рябину... А пристав этот, конечно, понимает толк и в рябиновке, как и во всякой другой наливке...

Говоря это, Сыромолотов засунул книжечку Бебеля в боковой карман своего пиджака, и Надя видела это и ничего ему не сказала, только переглянулась с Нюрой.

После этого Алексей Фомич недолго еще оставался у сестер Невредимовых. Он сказал на прощанье Наде:

– Я очень рад, что вас отыскал, и рад еще больше оттого, что у вас прелестная сестра. И подумайте только над этим: ока-за-лось, что для того, чтобы ее увидеть, я должен был приехать из Симферополя, где она жила рядом со мною, вот сюда, в Петербург! А вы еще недоумеваете, как это да по какому случаю я вдруг очутился здесь... Участь художников всегда была загадочной для умных людей разных других полезных профессий... А вы меня когда-нибудь видели, Нюра?

– Ну, разумеется! И сколько раз видела на улице! И у нас в гимназии говорили, что вы ходите "мертвым шагом", - выпалила Нюра и сконфузилась под негодующим взглядом Нади, но Алексей Фомич спросил с большим любопытством:

– А это что же собственно значит, "мертвый шаг"?

– Ну, вообще, значит, медленно очень, - объяснила Надя.

– Вот видите, как: мертвым шагом, если очень медленно! Это - прекрасно, послушайте, Нюра! Медленный шаг, конечно, никуда не годится, и вот война...