Пушкин в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников

А. А. Фукс. А. С. Пушкин в Казани. – Казанск. Губ. Вед., 1844, № 2. Перепеч.: Рус. Стар., 1899, т. 98, с. 258–261.

В Казани я таскался по окрестностям, по полям, по кабакам и попал на вечер к одной blue stockings (синий чулок), сорокалетней несносной бабе, с вощеными зубами и с ногтями в грязи (А. А. Фукс). Она развернула тетрадь и прочла мне стихов с двести, как ни в чем не бывало. Баратынский написал ей стихи и с удивительным бесстыдством расхвалил ее красоту и гений. Я так и ждал, что принужден буду ей написать в альбом, но бог помиловал; однако она взяла мой адрес и стращает меня приездом в Петербург, с чем тебя и поздравляю. Муж ее, умный и ученый немец, в нее влюблен и в изумлении от ее гения; однако он одолжил меня очень, и я рад, что с ним познакомился. Сегодня еду в Симбирск, отобедаю у губернатора, а к вечеру отправлюсь в Оренбург – последняя цель моего путешествия.

Пушкин – Н. Н. Пушкиной, 12 сент. 1833 г., из Языкова.

Милостивая государыня Александра Андреевна! С сердечной благодарностью посылаю вам мой адрес и надеюсь, что обещание ваше приехать в Петербург не есть одно любезное приветствие. Примите, Милостивая Государыня, изъявление моей глубокой признательности за ласковый прием путешественнику, которому долго памятно будет минутное пребывание его в Казани.

Пушкин – А. А. Фукс, 8 сент. 1833 г., из Казани.

Однажды спросили Пушкина, как он находит даму, с которою он долго говорил, – умна ли она? Поэт отвечал: «Не знаю, ведь я говорил с нею по-французски».

П. И. Мельников-Печерский со слов казанского проф. гр. С. Суровцева, встречавшегося с Пушкиным в его поездку 1833 г. – Историч. Вестн., 1884, № 9, с. 505.

В 1833 г. я жила с моим отцом в Симбирске, где тогда губернатором был Александр Михайлович Загряжский; у А. М. Загряжского была только одна дочь, с которою я в числе прочих городских барышень училась у них в доме танцевать. Однажды осенью (1833 г., между 8–14 сент.) во время урока танцев по зале пронесся слух, что приехал сочинитель А. С. Пушкин; мы все взволновались от ожидания увидеть его, и вдруг входит в залу господин небольшого роста, в черном фраке, курчавый, шатен, с бледным или скорее мулатским рябоватым лицом: мне тогда он показался очень некрасивым… Мы все уже сидели по стульям и при его общем нам поклоне сделали ему реверанс; через несколько минут мы все с ним познакомились и стали просить его потанцевать с нами; он немедленно же согласился, подошел к окну, вынул из бокового кармана пистолет и, положив его на подоконник, протанцевал с каждой из нас по нескольку туров вальса под звуки двух скрипок, сидевших в углу.

К. И. Короткова. А. С. Пушкин и симбирские старожилы. – Моск. Вед., 1901, № 242.

В Симбирске у губернатора я видел Пушкина Ал. Сер-ча. Он сказал мне, что был в Казани у Фукса и стоял вместе с Баратынским.

И. А. Второв – Н. И. Второву, 9 сент. 1833 г. – Рус. Вестн., 1875, авг., с. 610.

Пишу тебе из деревни поэта Языкова, к которому заехал и не нашел дома. Меня очень беспокоят твои обстоятельства, денег у тебя слишком мало. Того и гляди сделаешь новые долги, не расплатясь со старыми. Я путешествую, кажется, с пользою, но еще не на месте и ничего не написал. Я сплю и вижу приехать в Болдино и там запереться.

Пушкин – Н. Н. Пушкиной, 12 сент. 1833 г., из Языкова.

(Дом языковской усадьбы.) Из прихожей посетители входят в довольно обширный зал, и направо из соседней комнаты дверь ведет в комнату, где останавливался Пушкин. Она средней величины, с одним большим окном в сад, обставлена мебелью красного дерева, черною, деревянною кроватью и в углу типичным украшением камина в форме усеченной колонны… По сохранившемуся в доме и семье Языковых рассказу, Пушкин, не застав в первый раз своего посещения Николая Михайловича дома, вырезал ему алмазным перстнем на память на одном из стекол окна свое имя.

В. Н. Поливанов. Село Языково. – Историч. Вестн., 1896, № 12, с. 988. Фотографии с языковского дома. – Историч. Вестн., 1889, № 8, в статье того же автора «Пушкин в Симбирске».

Опять я в Симбирске. Третьего дня, выехав ночью, отправился я к Оренбургу. Только выехал на большую дорогу, заяц перебежал мне ее. Черт его побери, дорого бы дал я, чтобы его затравить. На третьей станции стали закладывать мне лошадей – гляжу: нет ямщиков – один слеп, другой пьян и спрятался. Пошумев изо всей мочи, решился я возвратиться и ехать другой дорогой; по этой на станциях везде по 6 лошадей, а почта ходит четыре раза в неделю. Повезли меня обратно – я заснул, просыпаюсь утром – что же? не отъехал я и пяти верст. Гора – лошади не везут – около меня человек 20 мужиков. Черт знает, как бог помог – наконец взъехали мы, и я воротился в Симбирск. Дорого бы дал я, чтобы быть борзой собакой; уж этого зайца я бы отыскал. Теперь еду опять другим трактом. Авось без приключений.

Пушкин – Н. Н. Пушкиной, 14 сент. 1833 г., из Симбирска.

Насилу доехал (до Оренбурга) – дорога прескучная, погода холодная, завтра еду к яицким казакам, пробуду у них дня три и отправлюсь в деревню через Саратов и Пензу. Мне тоска без тебя. Кабы не стыдно было, воротился бы прямо к тебе, ни строчки не написав. Да нельзя, мой ангел, – взялся за гуж, не говори, что не дюж; то есть уехал писать, так пиши же роман за романом, поэму за поэмой. А уж чувствую, что дурь на меня находит, я и в коляске сочиняю: что же будет в постеле? Одно меня сокрушает: человек мой. Вообрази себе тон московского канцеляриста, глуп, говорлив, через день пьян, ест мои холодные дорожные рябчики, пьет мою мадеру, портит мои книги и по станциям называет меня то графом, то генералом. Бесит меня, да и только. Свет-то мой Ипполит! Кстати о хамовом племени; как ты ладишь своим домом? боюсь, людей у тебя мало; не наймешь ли ты кого? На женщин надеюсь, но с мужчинами как тебе ладить. Все это меня беспокоит – я мнителен, как отец мой.

Пушкин – Н. Н. Пушкиной, 19 сент. 1833 г., из Оренбурга.

В один из субботних вечеров, когда небольшая семья моего директора Артюхова (директора неплюевского оренбургского кадетского корпуса) усаживались за чайный стол, на дворе послышался скрип подрезов дорожного экипажа [165] .

– Генерал Пушкин изволил приехать! – прокричал вошедший со двора мальчик, одетый в черкеску из верблюжьего сукна.

165

Пушкин был в Оренбурге 18–20 сент. 1833 г., но ни один из этих дней на субботу не приходится. (М. Л. Юдин. Труды Оренб. Учен. Арх. Комиссии, Оренбург, 1900, вып. VI, с. 209). Снега в то время еще не было и ездили на колесах.

Дверь отворилась, и на пороге показался довольно полный господин в дорожной шубе и укутанный шарфом. Тотчас подбежали его раздевать.

– Какой-то вихрь, а не мальчишка прокричал мне: «Дома барин».

– Дома, дома, – подхватил хозяин, – и просит дорогого гостя в кабинет. – Здравствуй, здравствуй!

– Здравствуй, трегубый (у хозяина с детства верхняя губа делилась надвое).

– Только дайте ему, – проговорил «генерал», указывая на своего человека, – прежде распеленать своего младенца. А то мои бакенбарды останутся на шарфе.

При входе в залу опять посыпались приветы. Гость спросил умыться, но хозяин тотчас же предложил Ал. Серг-чу в баню, а потом чай.

– Согласен, если только недалеко баня; мне надоела езда, – отвечал, потирая руки, гость.

– Так, значит, идем; двадцать шагов по коридору – и мы будем в теплушке. Распорядись-ка, – сказал мне К. Д. (Артюхов), – чтобы там найти нам людей и свечи.

Захватив кучера и мальчика, которые внесли из саней вещи, я велел зажечь лампу, а сам поторопился сбросить с себя курточку и сапоги, чтобы не быть отосланным в комнату, так как я был уже в казенной бане.

За хозяином вошел гость. Кучер и мальчик проворно принялись за раздевание их.

– Дак как, брат К. Д., у тебя славно здесь! Даже андреем пахнет (ambre'e), – заметил Александр Сергеевич с улыбкою, почесываясь и поглядывая рассеянно по сторонам, – очень порядочно, здесь скорее гостиная, нежели баня.

Хозяин, как человек очень полный, кряхтел и, видимо, радовался первому впечатлению гостя.

– Очень рад, старый товарищ, что могу служить; да спасибо, что ты не сбился с дороги и не мимо меня проехал. А не раз, я думаю, плутал по этим дорогам. В наших местах теперь дорога ведь страшная, а?