Пусть говорят

Я понимающе покивала головой. Значит, тапочки, скорее всего, доченькины, а где, интересно, она сама?

Словно отвечая на мой вопрос, женщина тяжело вздохнула и поднесла платок к глазам:

– Не хотела я в душу дочке лезть, думала, сама разговорится, а она взяла и пропала одиннадцать дней назад.

Я аж на стуле подпрыгнула. Да что ж это за дом такой, где все пропадают?! Лёша ведь тоже пропал!

– А в милицию вы ходили?

– Ходила. Да что толку! Они даже заявление брать не хотели, не то что искать. Сказали, сейчас молодёжь такая. Нагуляется и придёт.

Я поджала губы:

– И где он может гулять?

– Кто? – опешила женщина.

– Да Лёша! Кто же ещё! – воскликнула я, напрочь забыв о его сестре.

– А он и не гуляет, – тихо ответила моя собеседница и пристально посмотрела мне в глаза. – Он в тюрьме сидит.

У меня отпала челюсть:

– Как – в тюрьме?! Вы же сказали…

– Я сказала – у меня дочь пропала. И когда я им там, в милиции, надоела, они арестовали Лёшу и сказали, что он её убил, труп спрятал и будет сидеть до тех пор, пока место не укажет.

– А он её убил? – помертвевшими губами выдавила я из себя.

– Как ты могла подумать такое?! – возмущённо воскликнула она. – У них были прекрасные отношения! Да и что им делить?! У Маши – прекрасный старший брат! Прекрасный! И брат, и защитник! Уж за сестру Лёша мог постоять! Все вокруг знали: обидишь Машеньку, будешь дело с Лёшей иметь. Нет, нет! Пусть это даже в голову тебе не приходит! Это неправда!

– А что – правда?

– Правда, что она пропала и никто ничего об этом не знает.

– У подружек спрашивали?

– Первым делом! Да только толку ничуть.

– Адреса дадите?

– Конечно. У неё одна близкая подруга, остальные – так, – уточнила женщина и даже не стала спрашивать, зачем мне понадобились адреса совершенно чужих мне людей.

А мной овладела вдруг решимость узнать, что к чему, разобраться в этой странной истории.

Ну, в самом деле?! Лёшка – убийца… Курам на смех. Я хоть и видела его только однажды, руку дам на отсечение, что он не только сестру, он вообще никого убить не может.

Выспросив, какое отделение милиции посещала мать Алексея и Маши, я внезапно спохватилась, что даже имени её не знаю.

– Прости, деточка. Совсем я голову потеряла. Меня Анна Васильевна зовут. Смирнова, – ответила она на мой вопрос.

– Не переживайте, Анна Васильевна, – успокоила я её перед уходом. – Найдутся ваши дети, всё обойдётся, всё уладится. Вы только духом не падайте. А я вам позвоню. Обязательно.

Выйдя из дому, я села на лавочку у подъезда. Вот так дела! Не успела я отдышаться, как из подъезда выползла бабка и уселась рядом.

– Я внизу живу, – сообщила она мне, хотя я её ни о чём не спрашивала, – прямо под этими.

Видя, что смотрю я с недоумением и явно ничего не понимаю, уточнила:

– Ну-у, от которых ты вышла. Надо ж, скольки лет людями прикидывались, а сами вон что. Убивцы! – прошамкала противная старуха, а я от неё с опаской отодвинулась.

Есть же люди, которые только и ждут, чтоб с другими несчастье случилось, и тут же начинают бедолаг грязью поливать, даже если вся предыдущая жизнь страдальцев была абсолютна безоблачной и безгрешной.

Видимо, и старуха относилась к этой категории. Я ничего не успела ей сказать, потому что дверь подъезда распахнулась, оттуда выскочила молодая женщина и, услышав последнюю фразу старухи, с досадой произнесла:

– Баб Нюр, не городи чепухи! У людей и так горе!

Я поспешно встала с лавки и пошла рядом с незнакомкой:

– А вы давно их знаете?

– Да мы всю жизнь рядом живём. Это квартира моих родителей (ну, и моя с самого детства), но они уже три года как за город переехали, а я здесь с мужем и сыном осталась.

– Значит, Машу с братом хорошо знаете?

– Конечно! И мама их человек хороший! И отец умница был. И добрый очень. Жаль, рано умер. А вы кто им будете? – спохватилась она. – Раньше я вас здесь не встречала.

– А я родственница. Дальняя. Издалека приехала, чтобы тётю утешить, – не знаю почему, сказала я.

– Да уж горе так горе, – пригорюнилась моя собеседница. – Сначала Машка пропала, а потом такое нелепое обвинение! Да когда сестра с вечера, даже школьного, поздно возвращалась, Лёшка обязательно встречал. Всё боялся, как бы с малышкой (это он её так называл) ничего не случилось. И вообще, баловал. Машка ни в чём отказа не знала.

Мы дошли до магазина. Женщина остановилась:

– Я за молоком выскочила, а вы куда шли?

– Мне дальше, – туманно пояснила я и распрощалась с соседкой Смирновых.

Время было уже позднее, и я отправилась домой, памятуя, что утро вечера мудренее. К Машиной подружке я схожу завтра в обеденный перерыв. Сейчас каникулы, а дети и подростки любят с утра поспать.

Я всё рассчитала правильно. Девчонка недавно проснулась, была дома и никакого срочного дела у неё не намечалось.

– А вы кто? – поинтересовалась она, открыв дверь и услышав, что я хочу поговорить о Маше.

– А я невеста Лёши, – представилась я, прекрасно понимая, что чужой тётеньке девчонка ничего не скажет.

– А чего он с вами не пришёл? – недоверчиво протянула девушка, внимательно меня разглядывая. – Что-то я вас не помню.

– А мы свой роман втайне держали, – отмазалась я и спохватилась. – Постой, постой, а ты что, не знаешь, что Лёшка арестован?

Теперь уже она на меня вытаращилась:

– Не-а… Я вчера только от бабули прикатила. А за что?

– В милиции утверждают, что он сестру убил, а труп спрятал.

– Вот идиоты! – всплеснула руками девчонка, распахнула дверь и пригласила:

– Входите. Я дома одна, предки с утра на дачу уехали.

Мы прошли в небольшую уютную комнату. Девчонка рухнула на кровать, я села на единственный в этой комнате стул и посмотрела на неё.

– Тебя ведь Лизой зовут, – даже не спросила, а уточнила я. Она кивнула головой. – Я знаю, что ты самая близкая подруга Маши. – Она опять кивнула. – Ты хоть что-нибудь знаешь о её исчезновении?