Пусть льет

— Сама схожу поищу, — объявила она. — Один момент. Je reviens al’instant. [33] — Ковыляя вразвалку по коридору и ведя рукой по стене, она пробормотала вслух: — Quemujer! Quemujer! [34]

Клиентов стало больше. Когда она вышла в огромной пурпурной кофте поверх кимоно, растянутой до полнейшей бесформенности, выглядела она немного счастливее. Не заговаривая с Юнис, она зашла за стойку и принялась перешучиваться с мужчинами. Для дела вечер в конце концов окажется вполне хорош. Быть может, если не обращать внимания на иностранку, она уйдет. Мужчины — ни одному не выпало раньше видеть здесь Юнис — спрашивали у нее вполголоса, что это за странная женщина, что это она делает, сидя в одиночестве в баре. Вопрос смутил мадам Папаконстанте.

33

Вернусь мигом (фр.).

34

Ну и баба! (исп.)

— Туристка, — ответила она.

— Тут? — воскликнули они с изумлением.

— Она немного сумасшедшая, — ответила она вместо объяснения.

Но была недовольна присутствием Юнис; ей хотелось, чтобы та ушла. Наивно решила попробовать ее напоить и, не желая больше вступать с ней в разговоры, послала с Лолитой выпивку, двойной неразбавленный джин, к ее столику.

— Ah'i tiene, [35] — сказала Лолита, ставя стакан.

Юнис злобно глянула на нее и, взяв стакан, осушила его двумя глотками. Непосредственность мадам Папаконстанте ее очень забавляла.

35

Зд.: Вот вам (исп.).

Через несколько минут Лолита возникла у столика с другим стаканом.

— Я этого не заказывала, — сказала Юнис — лишь посмотреть, что произойдет.

— Подарок от мадам.

— Ah, de veras! [36] — сказала Юнис. — Постой! — резко окликнула она, когда девушка стала отходить. — Скажи мадам Папаконстанте, что я хочу с ней поговорить.

И вот уже мадам Папаконстанте склонялась над столиком.

— Вы хотели меня видеть, мадам?

36

А, и впрямь! (исп.)

— Да, — ответила Юнис, очевидно с усилием фокусируя взгляд на мясистой физиономии. — Мне не очень хорошо. По-моему, я немного перепила. — (Мадам Папаконстанте выразила беспокойство, но не очень убедительно.) — Думаю, — продолжала Юнис, — вам придется проводить меня в комнату и позволить мне прилечь.

Мадам Папаконстанте вздрогнула.

— О, невозможно, мадам! Дамам не разрешается быть в комнатах.

— А как же девушки?

— Ah, oui, mais ca c’est naturel! [37] Они у меня работают, мадам.

37

Ах да, но это же само собой! (фр.)

— Как угодно, — беззаботно сказала Юнис и запела, поначалу тихо, но с быстро увеличивающимся напором; мадам Папаконстанте вернулась за стойку в сомнениях.

Юнис Гуд пела и пела, все громче. Она спела: «Мне нужно пройти мимо твоего дома, чтобы попасть в свой» и «Вон из города». [38] Когда она дошла до «Я всегда был как бы жено-ненавистник» и «Последнего сбора», [39] звук, исходивший из ее обширных легких, больше всего напоминал протяженный визг.

38

«I’ve Got to Pass Your House to Get to My House» (1933) — популярная песня американского поэта-песенника Лью Брауна (Луис Браунштейн, 1893–1958). «Get Out of Town» (1938) — популярная песня американского композитора и автора песен Коула Алберта Портера (1891–1964) из его оперетты «Оставьте это мне!».

39

«The Last Round-Up» (1933) — популярная песня американского скрипача, пианиста и автора песен Уильяма Джозефа Хилла (1899–1940).

Заметив возраставшее опасение на лице мадам Папаконстанте, она с удовлетворением сказала себе: «Я проучу старую суку раз и навсегда». Она с трудом поднялась на ноги, умудрившись при этом опрокинуть не только стул, но и столик. К ногам мужчин, стоявшим с одного конца стойки, полетели осколки стекла.

— Aaah, madame, quand-m^eme! [40] — в испуге воскликнула мадам Папаконстанте. — Прошу вас! Вы устраиваете скандал. У меня в баре нет скандалов. Это уважаемое заведение. Я не могу позволить приходить полиции и жаловаться.

40

Ах, мадам, и все-таки! (фр.)

Юнис кособоко двинулась к бару и, смущенно улыбаясь, оперлась рукой на плечо мадам Папаконстанте, похожее на подушку.

— Je suis navree, — с запинкой начала она. — Je ne me sens pas bien. Ca ne va pas du tout. [41] Вы должны меня простить. Не знаю. Может, большой славный стакан джина…

Мадам Папаконстанте беспомощно огляделась. Остальные не поняли. Затем она подумала: может, теперь она уйдет, — и зашла за стойку налить ей самой. Юнис повернулась к мужчине рядом и с большим достоинством объяснила, что она вовсе не пьяна, а ей просто немного нездоровится. Мужчина не ответил.

41

Мне жаль. Мне нехорошо. Совсем нехорошо (фр.).

При первом глотке она подняла голову, посмотрела испуганно на мадам Папаконстанте и поднесла руку ко лбу.

— Быстро! Мне плохо! Где туалет?

Мужчины немного отодвинулись прочь. Мадам Папаконстанте вцепилась ей в руку и поволокла за дверной проем по коридору. В дальнем конце она распахнула дверь и втолкнула ее в мерзко пахнущий чулан, совершенно темный. Юнис застонала.

— Принесу свет, — сказала мадам Папаконстанте, спеша прочь.

Юнис зажгла спичку, смыла, еще немного постонала и выглянула в коридор. Тот был пуст. Она быстро вышла и заглянула в соседнюю комнату, где тоже было темно. Зажгла еще одну спичку, увидела тахту у стены. Она легла и стала ждать. Минуту или две спустя в коридоре раздались голоса. Вот кто-то открыл дверь. Она лежала неподвижно, дыша медленно, глубоко. Ей в лицо посветили фонариком. Ее потрогали руками, потянули. Она не шевельнулась.

— No hay remedio, [42] — сказала одна из девушек.

Еще несколько вялых попыток ее растолкать, а потом компания отступила и закрыла дверь.

* * *

Взбираясь за Тами по улицам, что были наполовину лестницами, Даер ощущал, что его рвение касаемо их замысла быстро уменьшается. Влажный ветер спархивал на них сверху кругами, пах морем. Временами он забрызгивал их дождем, но в основном просто дул. Когда они свернули в улочку, шедшую ровно, Даер думал о своем номере в «Отеле де ла Плая» почти с томлением.

42

Не лечится (исп.).

— Тут, — сказал Тами.

Они вошли в бар. Первой Даер увидел Хадижу, она стояла в задних дверях. На ней было простое фланелевое платье, которое Юнис купила ей на бульваре Пастёр, и оно ей шло. Еще она выучилась не так густо краситься и даже собирать волосы в узел на затылке, а не позволять им взъерошенно торчать в безнадежной подделке под американских кинозвезд. Она пристально смотрела на Даера, у которого вдоль позвоночника пробежала легкая дрожь.

— Ей-богу, вы поглядите-ка! — пробормотал он Тами.

— Вам нравится?

— Я б не отказался, ну да.

Один испанец поставил на стойку переносное радио; две девушки склонились над ним, слушая слабую гитарную музыку из-за плотной завесы помех. За столиком в углу трое мужчин вели серьезную пьяную дискуссию. Мадам Папаконстанте сидела у одного конца стойки, безразлично курила.

— Muy buenas, [43] — сказала она им, широко улыбнувшись, приняв их в сонливости своей за испанцев.

Тами тихо ответил, не глядя на нее. Даер подошел к бару и заказал выпивку, не спуская глаз с Хадижи, которая, заметив его внимание, перевела взгляд дальше него, на улицу. Услышав, что говорят по-английски, мадам Папаконстанте поднялась и подошла к ним двоим, покачиваясь чуть больше обычного.

43

Очень хорошо (исп.).