Пустая карта. Уравнение измены

– Где ты встретилась с Лидой? – поинтересовался обыденно и убрал с лица Мэри мокрую прядь.

– В церкви, – бросила Маша, вздрогнув от его прикосновений.

– А туда тебя зачем понесло?

– Ты меня бросил. Так грязно и неожиданно. Я бы поняла, если бы стала толстой, старой и некрасивой…

– Тебе это не грозит, – пробурчал Витольд.

Маша стукнула его по коленке.

– Не перебивай, пожалуйста, – попросила тихо. – Вот была бы я страшной, и ты бы стыдился меня. Дурой какой. Я бы поняла, Вит, и не претендовала бы на твое внимание. Но как, я вообще не понимала, как ты мог променять живого человека на силиконовую куклу? Нет, технически все ясно. Ты периодически оставался в той квартире на Металлургов, чтобы не ехать из больницы в ночи и спокойно в тишине поработать. Когда к тебе стали приходить чужие женщины? А так ли это важно, Витольд? Вопрос времени, когда я узнаю. Узнала. Попыталась с этим жить. У меня не получилось. Я все время думала про тебя, представляла всех этих уток рядом. А потом однажды зашла в церковь. Простояла всю службу и вышла другим человеком. Я небо увидела, птиц на ветках, поняла, что уже наступила поздняя осень. И жить как-то надо. Вернее даже, выживать. Вот с того момента я и повадилась туда ходить. Даже молитвы выучила и пела вместе со всеми. А потом уже присмотрелась, все лица знакомые. Люди приветливые. Только одна женщина больная, заходила и на лавку садилась в самом углу. Бледная такая, с черными волосами. Мне в церковной лавке про нее сказали, что это гадалка. И воцерковленные ее не очень привечали. А как-то раз мы с ней на входе столкнулись. Она зыркнула на меня и прошептала:

– Ты ведь Маша? Архипова?

А я на нее смотрю и не догадываюсь, кто это. И тогда она заплакала, горько так. И тут я ее узнала.

– Лида!

Мы с ней в церковном дворе на лавочку сели и долго разговаривали. О маме с папой, о Сережке с Никиткой. Я ей даже фотки детей показала. К нам пару раз священник подходил. Наверное, переживал, что я в сети к аферистке попала. Мы потом в парк ушли, чтобы никого не смущать. Все наговориться не могли. Она, правда, просила никому не рассказывать о ней. Но как смолчать? Я Никитке на ушко нашептала. И мы к ней вдвоем ездили. А потом удобно так, что сестра – провидица. Я уже привыкла по любому вопросу с ней советоваться. Работа или здоровье детей. Только о тебе говорить не хочет. Все талдычит, что выпадает пустая карта. И вот сейчас об опасности предупредила.

– Не мели чушь, Мэри, – неохотно вставил Стрельников. – Если выяснится, что эта мученица святая причастна к нападению, сам удавлю, а твой старший брат поможет.

– Вит, она не могла!

– А прирезать собственного мужа? – резко вскинулся Витольд.

– Но Лида говорит, что она не убивала, – жалобно пробормотала Маша.

– Стоп, – рыкнул Стрельников. – Давай заново! Где и с кем ты это обсуждала?

– Только с ней и с Никитой. Брат обещал помочь. Ты думаешь…

– Ну а что еще? Это не работа, не личная месть. Остается только та жуткая история. Хотя верить Лидке – последнее дело.

– Почему? – напряглась Маша. – Я ей верю.

– Наркоманам вообще верить нельзя. Априори.

– Но Лида…

– Наркоманка, как и Марк. Тот еще и приторговывал. Оба не работали. Лидка таскалась к каким-то гуру, училась выходить в астрал, правила карму, а потом зарезала мужа. Ей удалось удрать каким-то образом. Нашли на Выселках, в доме бабы Нади. Ты это и сама знаешь.

– Да, папа чуть не умер тогда, – еле заметно кивнула головой Маша.

– Уже в Уссолье стало понятно, что Лидка с катушек слетела. Ей везде черный человек мерещился, собирался ее убить.

– Она и сейчас его видит, – пожала плечами Маша. – У нее же способности к ясновидению, от бабушки Нади перешло по наследству.

Глава 29. Часть 2.

– Может быть, спорить не стану, – скривился Витольд. – Только баба Надя людей лечила. Нам всем на свет помогла родиться. А Лида чего? Кому помогает?

– И она лечит. К ней люди ходят. Каждый день очереди. И больным она не отказывает.

– Только потом докторам расхлебывать последствия таких вот исцелений приходится! – в сердцах отрезал Витольд.

– А сами врачи – святые угодники? – вскинулась Маша. – Всегда правильно ставят диагноз и назначают лечение? – Она резко подскочила и заходила взад-вперед по маленькой комнате. – Твоему Дунину, например!

– Это удар ниже пояса, Мэри, – укоризненно пробормотал Витольд, подходя сзади и обнимая жену.

Маша вывернулась из его объятий и стукнула кулаком в грудь.

– А где по твоей поясной шкале сегодняшняя сцена с браслетом?! – процедила она.

– Как сваей по голове. Я сам не ожидал такой наглости, – сокрушенно заметил Стрельников. – Ей-богу, Мэри! Мне даже в голову не приходило… Но ты хорошо держалась. Не дала себя в обиду.

– Я сразу поняла, что это частный заказ и предписание липовое. Майор этот даже паспорта не спросил. И разве следователи прокуратуры занимаются кражами?

– Конечно, нет, – хмыкнул Витольд. – Белая кость! Это к ним на допросы ходят, или дознаватели с оперативниками свидетелей опрашивают.

– Только подружку твою я не узнала. Я же с ней над заказом работала, – сокрушенно заметила Мэри.

– Она мне не подружка. – Поморщился Витольд. – Прости за эту безобразную сцену, я бы точно не допустил…

– Уже все произошло, – устало вздохнула жена и поинтересовалась обыденным тоном: – А Лаптев кем работает?

– Гаишник. Майор, кажется…

– Никак не пойму, кому я перешла дорогу? – задумавшись, пробормотала Маша, обхватив себя обеими руками. Она возвратилась на диван и, накрывшись пледом, свернулась калачиком. Стрельников плюхнулся рядом на колени, взял ее лицо в свои ладони.

– Мэри, солнышко, – пробормотал он, аккуратно целуя ее. – Я никому не позволю обидеть тебя. Верь мне, пожалуйста!

– Как раз с этим и проблемы.– Маша, вздохнув, закрыла глаза, чтобы не видеть мужа. Предателя и обманщика. – А нет веры, нет и любви!

– Ничего подобного, – прошептал Витольд, слегка касаясь ладонью Машиной щеки. – Любовь заложена в нас как инстинкт. Я люблю тебя, солнышко, – пробормотал он, перемещая ладонь ей на спину и водя пальцами по позвоночнику. – Мэри…

Но жена посмотрела на него глазами, полными слез, и с горестным вздохом отвернулась к спинке дивана. Стрельников тут же примостился рядом, обхватил жену двумя руками.

– Мэри, солнышко, – взмолился он, чувствуя, что она напряглась, как струна. Ловкие пальцы тут же заскользили по тонкой женской шее, переместились на плечи, а потом снова прошлись по спине, словно пробуя на ощупь каждый хрящик. Витольд почувствовал, как жена постепенно расслабляется в его руках.

– Отвали, Стрельников, – лениво пробормотала Мэри, но муж воспринял ее слова как долгожданный призыв. Ладонь аккуратно накрыла полушарие груди, а затем молниеносно проникла в глубокий вырез трикотажного платья.

– Витольд, – строго прошипела Маша, пытаясь отстраниться.– Отвали!

– Как же меня заводит моя строгая жена, – усмехнулся Стрельников, целуя ее. Он почувствовал, как она задрожала в его объятиях, а потом разрыдалась, уткнувшись лицом ему в грудь.

Он стиснул ее покрепче, коснулся губами ее макушки, прошептал нежно:

– Мэри, солнышко…

Но, всхлипывая,жена не удостоила его ответом.

На крыльце послышались шаги, и, отряхивая куртку, в дом вошел Лаптев. Позвал тихо: