Пустота

Слеза вырвалась из его глаз, оросив прижатую к щеке ладонь.

– Не хнычь, брат… образуется, – болезненно прохрипела сестра.

Им повезло. Судьба простила экспериментаторам ошибку и таки отвела от них беду. Северский, как и обещал себе ранее, не брался за исследования до тех самых пор, пока Полина окончательно не пришла в себя.

Это был первый за последний месяц раз, когда они вышли на прогулку. Медленно ковыляли они по лесу, гребя ботинками по опавшей листве.

– Думаю, нам надо остановиться, – впервые поднял эту тему Вячеслав.

– Зачем?

– Слишком опасно, слишком! Я же знал об этом, с самого начала знал, но игнорировал риск! – от волнения пульс его резко подскочил. – Не могу, Лина, не хочу! Не желаю тобой рисковать! Ты – все, что у меня есть! Уж лучше я буду ежиков из мышей делать…

– Еще кости и суставы. Держимся плана, Слава, – словно не слышала она речей своего брата.

– Ты чего несешь?! Я ж…

– Ты испугался, но это временно. Нам надо держаться плана.

Тогда он попытался услышать Полину. Ее настойчивое упорство продолжить, как поначалу казалось Северскому, было продиктовано заботой о нем, желанием поддержать его профессиональное увлечение. Но стоило ему сместить фокус с себя, как стало ясно, что сестра пытается сохранить и свой raison d'etre, тот каркас, что долгое время позволял им жить счастливо.

– Я все еще не супергел, ведь так? – слышал ее на заднем фоне Вячеслав.

Внутренне он уже уступил ей, хотя искренне сомневался, что найденный ранее каркас невозможно сменить другим.

– Все еще нет, – ответил Вячеслав после требующей ответа паузы.

– Тогда скажи, на кого ты из сильных девок западаешь? Йовович? Джоли? Скарлетт Йохансон?

– Лара Крофт… – совсем сдался он.

– Так и знала.

Северский смущенно рассмеялся.

– Уже заказала себе пистолеты.

– Шутишь?! – он окончательно повеселел. – Игрушечные, что ли?

– Настоящие. С глушителями. Не спрашивай как!

– После выздоровления ты стала сумасбродкой!

– Я всегда была такой, брат.

…

Несмотря на уговор, с того дня Северский стал очень осторожен в своих опытах и за последующие семь лет добился сравнительно малого.

4. Солнцева. В поле

В Тверскую область они выехали тем же днем, еще засветло. В силу непригодности купе Лебедева для бездорожья в путешествие отправились на кроссовере Солнцевых.

Покидая дом, Катерина испытывала двоякие чувства. Вроде бы ей было грустно оставлять дочку, которая расплакалась при виде ее сборов, с которой она и так проводила непозволительно мало времени, и которая все больше перенимала повадки своего отца. И в то же время она была рада тому, что пару вечеров и пару ночей сможет провести спокойно, без раздражения.

И вот уже сидя за рулем, Солнцевой снова вспомнились озорные косички дочери, ее писклявый голос и кокетливая улыбка. Уголки ее губ поднялись.

– Чему радуешься? – вырвал ее из мечтаний Лебедев.

Развалившись на пассажирском кресле, тот максимально отодвинулся к боковому стеклу, будто хотел лицезреть ее в полный рост.

– Так, вспомнилось, – не снимая улыбки, Катерина повернулась к нему. – Сам-то чего на меня пялишься?

Лебедев не счел нужным отвечать. Словно зритель в театре, который может без смущения глазеть на артиста, он рассматривал профиль ее лица, ее плечи, большую по меркам ее комплекции грудь.

– Расскажи о своем муже, – последовало от него вместо ответа.

– А?! – немало удивилась Солнцева. – Зачем это вдруг?!

– Мне интересно просто…

– Сначала скажи, в чем твой интерес, – совсем не желая говорить о супруге, она напряглась.

Однако и просто уйти от ответа Катерина не могла, ведь с коллегами, и Иваном в том числе, ее связывали не только рабочие, но и приятельские отношения.

– Ты часто говоришь о дочке и никогда о муже, – Иван выпрямился и перевел взгляд на трассу. – Это странно… Ведь если он смог заполучить такую видную девушку, как ты, то по идее и сам должен быть «ого-го!»

В сердцах Катерине хотелось сказать правду, что это была просто случайность, просто глупое стремление молодой девчушки не отстать от быстро выскочивших замуж подруг. Немного подумав, она решилась лишь на часть правды:

– Он хороший отец и так себе муж, – печально произнесла она и закусила губу. – Вот так!

– М-м, – слегка надув губы, закачал головой Лебедев, словно демонстрируя ей понимание и ироническое сочувствие.

– А что с твоей подругой? – поспешила уйти от неприятной темы Катерина. – Вы уже месяц где-то встречаетесь?

О том она знала из досужих мужских разговоров, свидетелем которых ей часто приходилось быть – как в отделе, так и за его стенами – в боулинге, в баре, по пути к очередному объекту или свидетелю.

Иван усмехнулся.

– Она хороша в постели и так себе во всем остальном. Как-то так, Кать!

Катерина усмехнулась, хихикнула, потом рассмеялась. Обернувшись к нему, она увидела на его лице широкую улыбку, так не часто посещавшую Лебедева в последнее время.

– Какая уже по счету?!

– Да я уже сбился, – отмахнулся он.

За пару последних лет Лебедев, не слывший ранее ловеласом, сменил уже более десятка подруг. В представлении Катерины он был привлекательным мужчиной – высокий, серьезный, с ястребиными чертами лица и нежно-голубыми глазами. Но в отличие от Зайцева, он не был «альфой» и не был способен очаровывать девушек одним только своим видом и исходящими от него флюидами. Больше того, в каждой своей новой девушке он искал нечто иное, чем страсть и веселое провождение времени.

– Может, ты слишком придирчив? А, Вань?! – воспрянула духом Солнцева. – Ведь вряд ли удастся найти «ту самую», свою идеальную?!

– Да я и сам уже потерял надежду, – с какой-то обреченной улыбкой признался Лебедев. – Чем старше становишься, тем сложнее с кем-то сойтись, тем жестче требования… А круг общения, наоборот, сужается. Контора наша, где одни мужики, да случайные знакомые. Все к одному, в общем…

– Да уж, – цокнула Катерина. – Кто-то поторопился, кто-то задержался…

Они замолчали. Каждый задумался о своем не-счастии.