Шрифт:
Пустота.
Утром он проснулся с ужасной головной болью. Как только ему удалось разомкнуть тяжелые веки, головная боль стала еще сильнее. Яркие лучи солнца ослепляли и прорезались сквозь глаза до самого мозга. Спустя несколько минут парень наконец-то смог открыть глаза. Поднявшись с кровати, он ощутил тяжесть своего тела. Ему казалось, что каждая его конечность подобна булыжнику, каждый из которых, он поднимал с огромным трудом. В комнате было тихо, в своей спальне он был совершенно одинок, впрочем, как и во всей остальной квартире. По его мнению, у жизни в одиночку были свои плюсы. Никто по утрам не будил его своей возней в соседних комнатах, никто не устраивал скандалов, если он возвращался за полночь или под утро. Никто не наводил свои порядки, вся территория трехкомнатной квартиры была в полной власти одного единственного владельца. Он сел на край кровати и обхватил голову руками, по ощущениям, в нее словно положили несколько кирпичей. С каждым движением он ощущал, как эти кирпичи перевешивают его голову и тянут к земле. Опустив ногу на пол, он случайно задел пустую стеклянную бутылку, которая со звоном упала, задев другую такую же бутылку, и они вместе издали противный режущий звук. Парень сделал глубокий вдох, чтобы хоть как-то привести себя в чувства. Во рту было невероятно сухо и после вдоха, он почувствовал неприятный привкус, который намекал, что пора встать и почистить зубы.
Взяв
До вечера еще оставалось достаточно времени, поэтому перед сборами на работу было решено немного прогуляться по тихим районам и подышать свежим воздухом, если это можно было так назвать. «Дышание свежим воздухом» представляло из себя практически безостановочное выкуривание пачки сигарет, приправленное размышлениями о предстоящих делах, и о том, как эти самые дела ему надоели. Каждый новый день, как рыбья кость вставал поперек горла его существования. Ник хотел бы прекратить горстями поглощать рыбьи кости, которые ему любезно преподносила жизнь, но он уже не мог остановиться, только не сейчас. Поздно было думать об этом, когда он уже до отказа набил свой рот этими острыми костями, у него были сложные отношения с жизнью и работой. Эти отношения можно было назвать абьюзивными и в этих отношениях у Ника было всего два
выбора: либо глотать, либо сплевывать. И что бы он ни выбрал, жизнь уже напихала ему за щеку, а он как маленький жадны ребенок запихал в себя все, что жизнь ему преподнесла. Каким бы не был его выбор, он так или иначе уже успел расцарапать себе щеки и горло, а рыбный привкус еще надолго останется с ним. Он прекрасно понимал, что сам поставил себя в такое положение, и что было бы очень глупо бросить и лишиться всего сейчас. Чем больше он думал об этом, тем больше он ощущал себя посмешищем.Сделав несколько кругов по почти безлюдному парку, Ник решил присесть и отдохнуть на скамейке, заодно выкурив очередную сигарету. На улице была зима. Снег лежал на земле ровным и искристым ковром. В такую погоду из-за мороза на улицах было мало людей, поэтому для прогулок Ник старался выбирать именно такие моменты. Благо он был не особо восприимчив к холоду. Для того чтобы не замерзнуть ему было достаточно его любимой белой толстовки, пары джинс и кроссовок. Внезапно к нему подошла девушка в меховом пальто. Она посмотрела на парня с надеждой в глазах. Ник посмотрел на девушку с выражением непонимания на лице.
– Привет! Ты же Селений, верно? – Взволнованно перебирая пальцы рук спросила девушка.
– Эм… Да, здравствуйте. – «Селений» – это был его творческий псевдоним. В какой-то момент это прозвище настолько приросло к нему, что даже некоторые знакомые знали его именно под этим именем, не задумываясь как его зовут на самом деле. Девушка из-за чего-то смутилась, но продолжила разговор.
– Я, это… Пару месяцев назад я была на концерте, а потом, после концерта, ты пошел в бар и я там тоже была.
– Пару месяцев назад? – Ник начал судорожно перебирать в голове все свои выступления за прошедшие месяцы, но чем больше он копался в воспоминаниях, тем сильнее они отзывались головной болью. Только в прошлом месяце он выступал в десяти местах, не меньше ходил по барам. С кем это было и где именно, сказать было сложно. Все эти события сплелись между собой в один большой клубок, давно ставшим обыденностью.
– Да, мы с тобой тогда полвечера болтали, помнишь? – Продолжила девушка – Правда, по большей части говорил ты. Рассказывал про звезды, про высших существ, про то, что боги на самом деле не боги, а… Не помню точно, но было все равно интересно.
– Ага. Ясно. – Ответил Ник, не понимая куда должен вести этот диалог.
– Ты разве не помнишь?
– Нет, извините.
– Но ведь… Тогда мы весь вечер вместе провели!
– Девушка, послушайте! Мне очень жаль, но я понятия не имею кто вы! Если тот вечер и был, то я этого совершенно не помню! Я на трезвую голову вас первый раз в жизни вижу! – Ник не выдержал и высказал все что думал об этой ситуации, хоть и понимал, что девушку не обрадует такой ответ.
– Ясно. – Девушка ушла больше ничего не сказав.
Ник еще какое-то время сидел на обледенелой скамейке, обдумывая, правильно ли он поступил. С одной стороны она рассказала, что он говорил ей о звездах, а значит, это точно был он. Может он наговорил ей чего-то лишнего. Раньше после таких случаев Ник пообещал бы себе больше никогда не пить, но он прекрасно понимал, что обещание не сдержит. Все же привычка пить одному была вредной, но имела свои плюсы. На этом он решил закончить прогулку.
Когда Ник пришел в клуб, где скоро должно было начаться выступление, он постарался настроить себя на рабочую волну. Работники вокруг суетились, в гримерках артисты готовились к выступлению и беседовали со своими менеджерами. У Ника не было менеджера, вернее он был, но только когда Ник выступал в заведениях, которые принадлежали этому человеку. Во всех остальных случаях «Селений» был совершенно свободен. Около входа в гримерку Ника остановил охранник. Парень достал из кармана карточку с печатью организаторов концерта и надписью «Артист», после чего охранник оценивающим, недовольным взглядом просканировал человека перед собой, затем неторопливым жестом дал понять Нику, что тот может пройти. «Неужели все настолько плохо?» – подумал он, разглядывая свою повседневную одежду. У Ника было собственное видение сценического образа, однако, его менеджер настаивал на смене имиджа. Он считал, что нужно что-то более приземленное и слегка романтичное. А Ник в свою очередь был склонен выбирать что-то вызывающее и очень не однозначное. Это вызывало у людей широкий спектр эмоций. Раньше для Ника было нормой выйти на сцену в обуви на высоком каблуке или подошве, реакция людей, как правило, делилась на крайне положительную и крайне негативную. Но реакция всегда была яркая. Рафаель, так звали менеджера, настаивал на более спокойном и стабильном образе, который Ник должен был поддерживать. Поэтому все цветные и блестящие костюмы Селения, граничащие с нарядами девушек известных профессий, были отправлены в забытие. На смену им пришли самые обычные кеды, футболка, надорванные джинсы и жакет. Для большей солидности Ник надевал небольшие очки в тонкой оправе, но с линзами без диоптрий. В обычной жизни Ник почти никогда не носил очки. Они были нужны, только если он на протяжении долгого времени занимался чтением или бумажной работой. В таких случаях Ник постепенно становился близоруким. Но это можно было исправить, хоть и не самым ординарным методом. Единственная вольность, которую позволил себе Селений – это рисунок синих языков пламени на белоснежных кедах.
Несколько артистов уже выступили. Настала очередь Селения появиться на сцене. Перед выходом он сделал глубокий вдох за кулисами. Во взвеси спертого воздуха он почувствовал запахи сотен людей. У каждого там, по ту сторону сцены, был свой парфюм, остаточный запах еды на руках и одежде, собственные запахи тела. Уже который раз Селений подумал, что хоть все эти запахи и отличаются друг от друга, они всегда сливаются между собой в одно единое облако, пахнущее духотой и тревожностью. Это запах публики и публика ждала. Один шаг отделял его от взглядов зрителей. Заиграла музыка, приглушился свет, на лице Селения появилась мягкая, слегка надменная, но по сути своей фальшивая улыбка, которая должна была быть знаком качества продукта.
«Я разливаю масло
По бокалам с ядом на большом столе
И гости скалят свои зубы
Ночью, позабыв о сне.
Завтра точно не наступит,
По крайней мере, для меня.
На этом пире Я главное блюдо,
Ну же! Шеф! Поддай огня!
Застыли стрелки на часах,
Стаканы все еще звенят,
Для вас часы всего предмет,
Для меня тщетный вечный ад,
Все, что считал своей судьбой
Хрустит как стекла под ногами.
Ты веришь, вертишь всем ты сам,
Но ты пойми, нас нае….
…
Танцы в темпе вальса на поле костей,
Я позову на свои похороны тысячу гостей!