Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 1
Шрифт:
– Не помнишь, да?
Не могу ей ответить.
– Ты можешь представить себе, как я была счастлива? Все время, все эти повторы я изо всех сил старалась, чтобы ты обратил на меня внимание. Я меняла прическу, я пробовала красить глаза, я пыталась тебе угодить, я разузнала про твои хобби, про то, о чем ты любишь говорить… и знаешь, что было дальше? Случилось чудо! Твое отношение ко мне изменилось. Я поняла, что стала тебе интересна. Когда я тебе призналась, ты меня принял, хотя раньше все время отказывался. Ты даже сам мне признавался. Всякий раз, когда ты это делал,
Моги-сан безжизненно смотрит на меня.
– …Каждый раз ты забывал.
Не в силах вытерпеть ее взгляд, я опускаю голову.
– Даже когда ты забывал, я надеялась, что в следующий раз ты вспомнишь. Каждый раз, когда ты принимал мое признание, каждый раз, когда сам признавался, я начинала надеяться, снова и снова. Но ты так ни разу и не вспомнил. И я перестала надеяться. Но знаешь, когда тебе признаются в любви, ты просто не можешь не надеяться! В конце концов, чудеса случаются. И поэтому мне всякий раз было больно.
Никак не могу представить себе, чтобы я с ней встречался. Но Моги-сан сделала реальным то, что я не могу представить. Она заставила меня влюбиться в нее. Может, именно поэтому моя память слабо, но все же работает.
Но заполучить меня таким способом оказалось в итоге делом бессмысленным.
Впереди – одна лишь пустота.
Когда она меня заполучает, все тут же и заканчивается.
Все, что ее ждало, – типичнейшая безответная любовь.
Абсолютно безответная любовь, которая остается односторонней, даже если Моги-сан удается добиться моей привязанности.
– И поэтому я поняла, что не хочу больше, чтобы ты мне признавался. Но ты все равно приходил. Ты все равно заявлял, что любишь меня. И я была так счастлива, но боль была сильнее… и у меня не оставалось выбора, кроме как говорить тебе каждый раз вот это.
С губ Моги-сан срываются слова, которые, да, я слышал уже много-много раз.
– «Пожалуйста, подожди до завтра».
Мое сердце сжимается.
Все это время ее слова больше всего ранили ее саму – гораздо сильней, чем меня.
Но почему же тогда она не покончит с «Комнатой отмены»? Ее любовь так и останется безответной. Даже если это не единственная ее цель, она же явно страдает.
– Кадзу-кун… ты понимаешь? Это ты виноват, что мне больно. Все ты, ты, тыыы виноват.
– Что за ерунду ты тут несешь? – раздраженно вмешивается Мария. – Что за безответственность. Ты просто перекладываешь ответственность за свою боль на Кадзуки, потому что не можешь больше терпеть пытку твоей собственной «Комнатой отмены».
– …Нет! Это Кадзу-кун виноват, что мне больно!
– Ты можешь думать что хочешь. Но Кадзуки так не думает. Он тебя даже не помнит. Кадзуки сохранял свои воспоминания исключительно ради своей собственной цели. Вовсе не ради твоего гнилого сердца.
– Откуда… откуда тебе-то это знать?!
– Откуда, спрашиваешь?
Мария выпрямляет спину и усмехается.
– Ответ прост, – небрежно продолжает она затем. – Видишь ли, я следила
за Кадзуки Хосино дольше, чем кто-либо в этом мире.– Что…
Услышав эти ядовитые слова, Моги-сан смотрит потерянно.
Она пытается что-то возразить, но лишь открывает и закрывает рот, не в силах выдавить ни слова.
Я тоже закрываю рот, но по другой причине. В смысле, мне неловко, когда кто-то говорит такие вещи! Серьезно.
– Н-нет, я следила за ним ровно столько же…
– Твое время пустое, – совершенно нелогично отрубает Мария, затем добавляет: – Или ты сама не видишь, насколько пустое твое время? Просто посмотри, чего ты добилась. Посмотри на себя в зеркало. Посмотри на свои руки. Посмотри на пол перед собой.
На лице Моги-сан запекшаяся кровь, скоро она станет черной.
В руке Моги-сан кухонный нож.
У ног Моги-сан труп Коконе.
– Пожалуйста, возражай сколько хочешь. Настаивай, что ты следила за Кадзуки так же долго, как и я. Еслиты реально веришь, что твои слова хоть чего-то стоят.
Моги-сан, похоже, в шоке; она опускает глаза.
Я не в состоянии сказать ей что-либо.
– …Хех, хе-хе-хе. Ты следила за Кадзуки Хосино дольше, чем кто-либо в этом мире? Допустим. Наверно, так и есть. Эхе-хе-хе, только что с того? Почему это должно имеет какое-то значение?
Она хихикает, по-прежнему глядя в пол.
– Пфф, мне жаль тебя. В итоге ты все-таки сломалась.
– В итоге?.. Хе-хе… о чем это ты?
Она направила нож на Марию, все еще не поднимая глаз.
– Ты думаешь, я была в своем уме изначально?
Наконец она поднимает голову.
– Дай-ка я расскажу тебе одну занятную вещь, Отонаси-сан! Любой, кого я убиваю, исчезает из этого мира!
Ее лицо бесстрастно, как всегда.
– Поэтому это не имеет значения! Не важно, сколько ты следила за Кадзу-куном, если ты все равно исчезнешь!
Моги-сан сжимает рукоять ножа и бросается на Марию. Я рефлекторно выкрикиваю имя Марии. Но та лишь со скукой в глазах смотрит на Моги-сан, похоже, происходящее ее нисколько не озадачивает. Она с легкостью перехватывает руку, держащую нож, и одним движением выкручивает ее.
– Угг…
Их разница в силе очевидна. Настолько очевидна, что мне неловко, что я выкрикнул имя Марии.
– Прости. Я, знаешь ли, выучила все основные боевые искусства. Прочитать твои неловкие движения не труднее, чем выкрутить руку младенцу.
Кухонный нож вываливается из руки Моги-сан и со стуком падает на пол.
Обезоруженная Моги-сан обалдело смотрит на нож.
– … Не труднее, чем выкрутить руку младенцу?.. – шепчет Моги-сан, не отрывая взгляда от ножа.
– …А-ха-ха-ха.
По идее, ей должно быть больно, но, тем не менее, Моги-сан улыбается.
– Что смешного?
– «Что смешного», она еще спрашивает! Аха… ха-ха, ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!
Она смеется во весь рот. Только ее окровавленное лицо совсем не выглядит смеющимся. Она смеется, но уголки рта не приподняты. Глаза не прищурены слегка, а, наоборот, широко распахнуты.