Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 2
Шрифт:
Мария, которая заявляет, что она в том же положении, что Асами-сан, действительно очень хорошо понимает ее чувства.
Не знаю, что делать. Могу только сказать сидящей молча Марии то, что понимаю.
– Но Асами-сан не хочет этого.
И продолжил:
– Она не хочет исчезнуть!
– …Да, я знаю, – пробормотала Мария и подняла голову.
И тем не менее изменить будущее Асами-сан мы не в силах.
4 мая (понедельник) 12:35
Стоя перед комнатой Миядзавы-куна, я сделал
Мария уже проникла в комнату по соседству. В том, что та комната свободна, она удостоверилась еще в прошлый раз.
Я выдохнул и нажал кнопку звонка от комнаты Миядзавы-куна.
Никакого ответа. Впрочем, как и ожидалось.
Но я был уверен.
Миядзава-кун там.
– Выходи.
Я постучал в дверь.
– Выходи, пожалуйста, выходи…
То, что я собираюсь сделать, причинит ему невообразимую боль. Я это прекрасно сознавал, но все же продолжил.
– Пожалуйста, выйди – б р а т.
Я обратился к Миядзаве-куну так же, как Рико Асами по телефону.
– Спаси меня, брат!
Миядзава-кун, видимо, собирался просидеть все время до 6 мая, запершись в своей комнате и не общаясь с [Рико Асами].
Но я уверен, он не может проигнорировать [Рико Асами], если она прямо просит его о помощи.
И дверь открылась.
Миядзава-кун выглядел еще хуже, чем вчера.
– …Отонаси здесь?
– Нет.
– Что ты делал все это время?
– Меня поймала Мария Отонаси… но мне удалось обмануть [Кадзуки Хосино] и сбежать оттуда! И вообще, почему ты не отвечал по телефону, брат?
– Ну, это… кстати! Почему ты зовешь меня «брат»? Разве ты не прекратил уже?
– Эээ…
Асами-сан сказала «брат» в том голосовом письме, так она что, потом это изменила?
Я подавил возрастающую тревогу и ответил первым пришедшим в голову объяснением.
– Я подумал, странно будет не звать тебя братом, ведь Мария Отонаси сейчас уже зовет меня «Рико Асами»… Ну это ладно – скажи, как меня поймали, брат? И что мне теперь делать?
Я задал ему встречный вопрос, прежде чем он успел усомниться в моем объяснении. Миядзава-кун погрузился в молчание, лишь стоял и кусал губы.
Его выражение лица убедило меня: Миядзава-кун верит, что я – [Рико Асами].
– Ты спасешь меня, брат?
Конечно, я не хочу, чтобы Миядзава-кун так страдал.
Хочется, чтобы он сказал, что не будет больше спасать [Рико Асами]. Что будет помогать нам. Тогда мне не придется его больше терзать.
– Конечно, я спасу тебя!
Но он, деревянно улыбнувшись, ответил вот так.
Я сделал следующий шаг.
– Спасешь? А может, прекратишь уже?
Не в состоянии переварить происходящее, он вытаращил глаза.
– Э?
– Повторяю еще раз: прекрати спасать [Рико Асами]!
Но он по-прежнему не врубился – просто стоял столбом.
Тогда я ему объяснил.
– Я – [Кадзуки Хосино].
– Хосино? – прошептал он. Какое-то время он еще стоял с обалделым видом, но в конце концов до него все-таки дошло, что [Кадзуки
Хосино] имитировал [Рико Асами]. Он ухватил меня за воротник, глаза его загорелись гневом.– Что тебе нужно, сволочь?! Или издеваться надо мной так забавно?! Ты хоть знаешь, какую мерзость ты делаешь, ААА?
– Знаю…
– И что тогда?! Объясняй давай!
Я поколебался, прежде чем раскрыть рот. Потому что те слова, которые я сейчас произнесу, несомненно, ранят его.
– Миядзава-кун, все дело в том, что ты инстинктивно пытаешься помочь [Рико Асами], когда она просит о помощи. Мария ведь уже сказала тебе, правда? Что ты ничего не выбрал.
Взгляд его остался пронзительным, но хватка на моем воротнике чуть приослабла.
– …Разве я не говорил уже? Я просто спасаю сестру.
– Да-да, и только что ты тоже пытался ее спасти. Но н а э т о т р а з о п о м о щ и п р о с и л я, а н е т в о я с е с т р а, ты в курсе?
При этих словах глаза Миядзавы-куна округлились.
– Вот скажи, Миядзава-кун. Таинственное нечто, которое ты даже не можешь отличить от меня, правда тебе так дорого?
Наверняка ему очень хотелось противопоставить что-либо моей воле. Но возразить ему было нечего, так что он лишь продолжал кусать губы, пока они не побелели.
– Спасай сестру сколько хочешь. Я тут ничего не могу поделать! Но знаешь? [Рико Асами] не твоя сестра. Ну же, Миядзава-кун, скажи мне еще раз.
И я задал вопрос.
– К о г о т ы б у д е ш ь с п а с а т ь?
Миядзава-кун сердито смотрел на меня.
Я сердито смотрел на него.
– …Твою мать!! – взревел наконец Миядзава-кун и рывком отпустил мой воротник.
Он поднял кулак, чтобы выместить гнев на стенке… но остановил руку на полпути и сник.
– …Делай что хочешь, – произнес он, глядя в пол. – Делай что хочешь! Хочешь остановить «Неделю в трясине» – вперед, только меня оставь в покое. Не цепляйся ко мне. Я больше ничего не буду делать.
– К сожалению – э т о г о н е д о с т а т о ч н о.
Миядзава-кун поднял голову.
– …В каком смысле недостаточно?!
– В буквальном. Столько решимости, столько целеустремленности – недостаточно. Т е б е п р и д е т с я а к т и в н о п о м о ч ь н а м у н и ч т о ж и т ь «Н е д е л ю в т р я с и н е».
Его лицо исказилось от ярости.
– Ты, сука – ты вообще понимаешь, что говоришь?! Ты серьезно хочешь, чтобы я тебе помог над ней измываться?!
– Именно так.
– Кончай нести хрень!! Я просто не могу такого сделать! Я могу не вмешиваться… и ты должен знать, что это максимум, что я могу!
– Ну – ага, знаю. Ведь ты же собирался помочь ей минуту назад, так?
– …
– Вот поэтому я и говорю, что этого недостаточно. С такой твоей решимостью ничего не изменится! [Она] придет к тебе и будет опираться на тебя, это наверняка. И ты снова поддержишь ее; фактически ты поддержишь «Неделю в трясине»!
Услышав мои слова, Миядзава-кун отвел взгляд и пробормотал в сторону: