Пустынная песня

У меня уже появилась идея, кто сможет мне помочь бороться с этой клеветой. Я энергично встала и последовала за Ширли в вестибюль. Краем глаза, я увидела, как она только что завернула в лекционный зал, где у нас сегодня утром будет лекция у профессора Хенгстенберг. Но я не пошла вслед за ней. Она сама справится со Скарой. Вместо этого, я завернула на нижние этажи. Я долго не навещала Парэлсуса, и всё же у меня внезапно появилось чувство, что я уже давно должна была его выслушать. Если кто и знает, что сейчас происходит в палате сенаторов, то он.

Я быстро спустилась вниз, преодолев множество ступенек, пока, наконец, не добралась до двери медиатеки. Уже много месяцев я не была здесь внизу, МУП я могла использовать из многих других мест в Тенненбоде.

Не постучав, я осторожно открыла дверь и вошла в медиатеку. Сводчатый потолок здесь был очень высокий. Я прошла мимо огромного, постоянно вибрирующего камня, который был сердцем МУП и попала в заднюю часть огромной медитеки. Всё выглядело как всегда, когда я шагала мимо огромных книжных полок. Я прошла дальше и теперь обнаружила разницу. Там, где комната должна была заканчиваться и находится стена с книжными стеллажами, теперь красовалась большая, металлическая дверь, а рядом контрольный ящичек.

Должно быть это новая лаборатория, пожертвованная в прошлом году палатой сенаторов и вызвавшая у господина Трудиг зависть. Я нажала на ручку, но дверь была заперта. Поэтому я несколько раз громко постучала и с надеждой прислушалась.

Когда замок щёлкнул и дверь распахнулась, я с облегчением выдохнула.

— Сельма? — удивлённо уставился на меня Парэлсус, но его удивление быстро превратилось в радостную улыбку. — Заходи! — он открыл дверь, так чтобы я смогла войти, затем огляделся, проверяя, не следует ли за мной кто-то ещё.

Пока он запирал дверь на несколько замков, я удивлённо осматривалась в новой лаборатории Парэлсуса. Это было современное помещение, большое, со светлыми стенами и полом и большими рабочими поверхностями. Оно, без сомнения, выглядело бы стерильно, если бы Парэлсус не разбросал по всей лаборатории свои вещи: инструменты, образцы горных пород и почв лежали между открытыми книгами, которые выглядели так, будто Парэлсус только что ещё с ними работал. И на всех свободных местах в комнате стояли корнесосы.

— Вы всё ещё опасаетесь, что вас прослушивают? — спросила я, глядя на корнесосы.

Эти растения были единственным способом держать подальше Гройзель-крыс.

— Да, — сказал Парэлсус. — И у меня для этого есть все основания, но сюда не заберётся ни одна Гройзель-крыса, а даже если и заберётся, то ей не удастся выбраться и передать кому-то своё знание.

— Вы хотели поговорить со мной, — сказала я. — А я хотела поговорить с вами. Вы уже видели сегодняшний выпуск «Хроники короны»?

— Мне это не нужно, — горько ответил Парэлсус. — Я уже давно знаю, что планирует Ладислав Энде. Гройзель-крысы — это устаревший метод, я попутно разработал кое-что, чего ещё никто не знает. И самая моя большая радость заключается в том, что палата сенаторов сама финансировала мои исследования, так что теперь я могу шпионить за сенаторами.

— Могу я спросить, что вы разработали?

— Нет. Мне жаль, но об этом никто не знает, и я хочу, чтобы так и осталось, — Парэлсус прошёл к одному из рабочих столов, а я последовала за ним. Он убрал бумаги со стула и предложил мне сесть на освободившееся место. — Но вернёмся к твоему вопросу. Ты наверняка знаешь, почему Ладислава Энде хочет избавиться от адмирала? Это не имеет никакого отношение к тому, что он обязательно хочет докопаться до истины.

— Что ж, — я опустилась на стул и наблюдала, как Парэлсус расчистил ещё один и сел рядом. — Тогда я полагаю дело в том, что адмирал уже сместил одного примуса, и Ладислав Энде хочет избавиться от этой потенциальной опасности своего собственного отстранения от власти. И так как ему требовалось что-то, что лишит адмирала правдоподобия, ему пришла в голову эта смешная идея назвать мою историю выдумкой.

— Всё именно так, — одобрительно сказал Парэлсус. — Он назначает на руководящие должности магов, которые верны ему, а на адмирала смотрит как на существенную опасность. Тебе не следует принимать это на свой счёт. В этих кругах на всё смотрят скорее, как на игру в шахматы, где фигуры в стратегических маневрах передвигают туда-сюда.

— Очень обнадёживает. Но всё же это просто невероятно, что адмирала наказывают, потому что он поступил правильно, — сказала я. — Если вы настолько хорошо осведомлены, тогда, вероятно, также знаете, почему Ладислава Энде всё это делает.

— Жажда власти, — пожал плечами Парэлсус. — Он слишком долго играл второстепенную роль, а теперь его охватили фантазии, что он всемогущий. Не нужно также забывать о его выраженном комплексе Наполеона. Ты ведь заметила, что он очень маленького роста.

— Да, — задумчиво ответила я. — Не очень обнадеживает, что страной управляет думающий так человек. Вы поэтому хотели со мной поговорить?

— Да, Сельма, в том числе. Я хотел вернуть к жизни наш маленький совет, политическая обстановка становится все жестче, разрушается то, чего мы достигли. Но это не единственная причина. Я также хотел предостеречь тебя.

— От чего предостеречь?

— Я не верю, что дело против Адмирала было заведено только для того, чтобы укрепить политическую позицию Ладислава Энде.

— Вы думаете, за этим кроется нечто большее? — спросила я.

— Да, именно так. Думаю, что это как-то связано с Хеландером Бальтазаром. В данный момент все выглядит так, будто Ладислав Энде работает над тем, чтобы полностью реабилитировать своего старого друга Хеландера Бальтазара. У меня возникло подозрение, что они поддерживают контакт друг с другом, и Бальтазар снова что-то готовит. После всего, что произошло в последние месяцы, именно ты должна ожидать, что Бальтазар захочет окончательно поквитаться с тобой. Я просто хочу, чтобы ты об этом знала.

— У меня уже тоже возникала такая мысль, когда появился дракон Латориос и…, - я медлила, не решаясь сказать о том, что случилось.

— Я уже знаю, парень Торрел, — сказал Парэлсус. — Существует запрет на публикацию этой новости. У нового примуса всё под контролем, он даже заплатил жертвам, получившим ожоги, за их молчание. Во дворе замка в рекордное время навели порядок и всё убрали, а затем продолжили выборы, как будто ничего не случилось. Они хотят относиться к этому, как к богатели, потому что повторные выборы не желательны.