Пустыня

Тритьяков подошел к окну.

— Какой вид!

Вид был на Кремль.

— И гараж! Внизу гараж!

— Такая квартира — и свободна? — удивился я.

— Бывает. Освободилась. Жильца перевели на новое место службы. Мы, люди военные, служим там, где прикажут. Сегодня в Москве, а завтра — куда пошлют.

— Понимаю, понимаю. И за что же мне такое счастье, Евгений Михайлович? Такую квартиру не каждому генералу дадут.

— Ой, не каждому, — согласился Тритьяков со вздохом.

— В чем подвох?

— Никакого подвоха. Это компенсация.

— Компенсация? За что?

— Особым решением Совета Министров определен новый порядок получения призовых. Теперь призы до десяти тысяч долларов вы, и другие шахматисты, разумеется, получаете полностью в валюте, за вычетом налогов. И делаете с ними, что хотите. А то, что свыше десяти тысяч… — он сделал паузу, но я равнодушно промолчал.

— Всё, что свыше, вы передаете государству, получая за это валютные чеки в соответствующем размере. То есть вы ничего, собственно, не теряете.

— Конечно, конечно…

— Это очень выгодное предложение, — продолжал охмурять Тритьяков. — Лучше и придумать трудно. Зачем вам доллары?

— Миллион долларов, — сказал я.

— Что?

— Зачем мне миллион долларов. Ведь именно миллион — призовые за первое место.

— Вы думаете, что непременно займете первое место?

— Это вы так думаете. Ну, или ваше руководство. И правильно думаете. Впрочем, и второе место, и третье — мало не покажется никому.

— Это ведь разовое событие — такой турнир. А квартира — на всю жизнь. Еще и внуки будут жить, дедушку добрым словом вспоминать.

— Ну да, ну да… — я видел, как пришли за женщиной. Мужа арестовали ночью, и он безропотно дал себя увести. За женщиной пришли утром. Женщина оказалась потвёрже. Из «парабеллума» застрелила троих, и потом еще сутки выдерживала осаду. Последним патроном — себе в сердце. И теперь она стояла и смотрела на меня. Тоже хочет рассказать свою историю.

Что ж. Я умею слушать.

А нет, так научусь.

Авторское отступление

Шахматная Олимпиада 1976 года в Хайфе состоялась осенью, с октября по ноябрь. Автор изменил сроки, исходя из требований динамики повествования.

В реальной истории пятнадцатого апреля семьдесят шестого года Советский Союз был вынужден окончательно расстаться со своими базами в Египте — последние пять кораблей покинули Александрию. Возникла необходимость срочно укрепить связи с Ливией, чтобы сохранить присутствие в регионе, в частности, порты в Средиземном Море. Срочно! Именно поэтому в истории альтернативной Чижика скоропалительно вызывают в Москву — получить согласие на участие в турнире, устраиваемым Каддафи, тем самым показывая лидеру Ливии готовность оказывать всякие услуги.

Контр-Олимпиада Каддафи, проходившая параллельно израильской, не принесла ему ожидаемых политических дивидендов — на ней не было ни сильных команд, ни сильных шахматистов. До Турнира Мира в реальной истории он не додумался. Хотя, конечно, деньги для него не составляли препятствия: свои желания пожизненные лидеры умеют обставлять с размахом. В две тысячи восьмом году Российская Федерация простила Ливии (точнее, Путин простил Каддафи) долги на четыре с половиной миллиарда долларов. Тут призовые за турнир просто не разглядишь. Мелочь, не стоящая внимания. Но на спичках экономили, да. У шахматистов (артистов, писателей, инженеров, врачей, военных) валютные заработки выводили в пользу государства.

Положение о призах шахматистов оформлялось специальным постановлением Совета Министров. Это касалось сверхкрупных призов, которые преимущественно касались матчей за звание Чемпиона мира.

«Березки», «Каштаны» и прочие магазины, где можно было приобрести товары по чекам Внешпосылторга или Внешторгбанка, среди населения считались райским оазисом, хотя любой западный магазин средней руки превосходил ассортиментом эти «Березки» на две головы. И цены в «Березке» были значительно выше, чем на аналогичные товары в западных магазинах. Но на фоне советских универмагов «Березка» выигрывала за явным преимуществом.

Нормативы существовали только для простого населения. Для остальных действовал принцип «Все равны, но некоторые равнее». Так, для постановки в очередь на жилье требовалось, чтобы на человека приходилось менее шести квадратных метров в месте прежнего проживания. Например, как у Лисы: брат женился, привел жену в родительскую квартиру, появился ребенок — и на каждого прописанного в квартире стало приходиться менее шести метров.

Но в очереди на жилье стояли разно. Хороший рабочий на хорошем заводе — два-три года или даже быстрее. Бумажный инженер мог ждать и двадцать лет, и больше. А врач в районном центре, бывало, получал ключи от трехкомнатной квартиры в день приезда — вот как автор в 1980 году в райцентре Тёплое Тульской области, куда приехал по распределению с женой (тоже врачом) и маленьким ребенком. Ребенку тут же нашлось место в детском саду. Всякое бывало.

Человек же из тех, кто «ровнее» получал настолько многое, что воспитанному телевизором и старшими товарищами комсомольцу казалось просто невозможным:

«Мне на одного выделили сразу четырехкомнатную квартиру с перспективой на будущую семейную жизнь. Вместе с жилплощадью приняли решение и о выделении земельного участка за городом, и оба распоряжения из ЦК партии «спустили» в Мосгорисполком, где все приняли, подписали и указали Управлению жилых помещений выполнить приказ» — пишет Анатолий Карпов в своих мемуарах. Для человека обыкновенного четырехкомнатная! на одного!! в Москве!!! — казалось необыкновенным, вот люди обыкновенные этого и не знали.

Но и тут срабатывал принцип «жалует царь, да не жалует псарь». Квартира квартире рознь, и Анатолию Евгеньевичу пришлось побегать, прежде чем он получил желанное: «Базавлюк выдал мне смотровую на пятикомнатную квартиру в Доме на Набережной. Сложно передать то гнетущее состояние, которое овладело мной даже не на пороге квартиры, а сразу во дворе знаменитого дома. Представить не могу, как люди живут там, не чувствуя боль, скорбь, страх и ужас, который хранят его серые мрачные стены. Может быть, не все настолько чувствительны» — это тоже из мемуаров Карпова.

Но Карпов — человек и волевой, и очень умный, квартиру получил в итоге очень хорошую, и загородный дом в Подмосковье построил. В очень престижном посёлке. Большой, двухэтажный, сто восемьдесят метров жилой площади, плюс полуподвал, плюс надворные постройки. Всё, как у Чижика.

Так что да, сочинять я сочиняю, но исходя из того, что любые фантазии должны опираться на реальность.

За миллион долларов в семьдесят шестом можно было, конечно, купить роскошную квартиру в любом городе мира. Но Чижик (как и реальный Карпов, и многие другие) хочет жить в своей стране. В Советском Союзе. Квартира же в Доме Правительства и сегодня исключительно престижна. Вспомнить хоть историю с патриархом Кириллом, в миру Гундяевым: ему в 1994 году (тогда он, конечно, патриархом ещё не был) предоставили бесплатно пятикомнатную квартиру в этом доме, хотя московская жилплощадь у него уже была. Он и поселил в неё двух женщин. Своих троюродных сестёр, да. И потому описываемое предложение Чижику было вполне приемлемым и даже щедрым. Андропов распорядился.