Пустышка

Проснулась с бешено колотящимся сердцем. Если бы не «чужая» радость вперемежку с тревогой, то к чертям проспала бы единственный шанс на спасение. Но я настолько привыкла отслеживать неподходящие, словно навязанные мне, эмоции, что почувствовала их даже сквозь сон.

У-у-у, драконище! Может, он всё-таки разок кончил в меня и подсадил Чужого? И он теперь растёт, транслирует свои эмоции и захватывает моё тело? Ну а что? Откуда-то ведь сценаристы берут идеи. Возможно, это такие же несчастные, как и я, попавшие в другой мир.

Фу. Аж холодный пот выступил. Или это от голода? Вслушалась в тишину спальни и уловила тихий плеск воды. Явился!

Пока пыталась поднять себя с кровати, вода журчать перестала и пришлось срочно менять план. Я рассчитывала провернуть всё быстро, но кто сказал, что я должна уходить голодной? Из-за слабости я подняться не могу, о каком спуске по почти отвесной скале может идти речь? Да я на хлебном сухарике протяну дольше, чем при побеге. Решено! Буду заставать врасплох не в ванной или спальне, а за обеденным столом.

Прикрыла глаза, пытаясь почувствовать вкусные запахи. Но нет, едой не пахло. Значит, сначала душ, а потом... Желудок издал особо пронзительную трель и надо же было дракону именно в этот момент выйти из ванны! Кажется, мужчина решил изменить ежедневному ритуалу и лечь спать без ужина. А тут я голодная, обессиленная и... вцепившаяся мёртвой хваткой при попытке оккупировать свободную половину кровати.

— Я надеялась, что мы поужинаем вместе, — выпалила первое, что пришло в голову. Потом немного подумала, ослабила хватку, но не отпустила и стыдливо добавила: — Мне показалось, что я чем-то тебя обидела.

Взгляд застигнутого врасплох дракона забегал в поисках спасения. Поспешно выдавила из себя улыбку и, собрав крохи сил, совершила подсечку. Удачную. Если бы Эрик не был так сильно ошарашен, у меня бы не получилось, а так... свалившийся сверху мужчина выбил воздух из лёгких и был оплетён руками и ногами.

Всё, пока не покормит и не очешуит, о свободе может не мечтать. Плевать я хотела, как выгляжу сейчас в мужских глазах — на краю гибели и не так вывернешься!

— Решила меня убить за то, что я сделал? — глухо спросил Эрик, смирившись с неизбежной мной.

— А что ты сделал? — заинтересовалась.

Нет, я так-то могу с десяток претензий высказать, но хотелось бы услышать чужое мнение.

— Я тебя... В общем, я понимаю, почему сейчас твои рук сжимаются на моей шее. Я должен был тебя остановить. Знаю, что маленькие самки нетерпеливы и от этого никуда не деться, но не ожидал, что твоё нетерпение коснётся постели.

Сам он самка! Я его видеть не хочу?! Да я эти дни только о нём и мечтала! Эрик за обеденным столом с тарелкой супа, Эрик в кровати с кусочками мяса на теле, Эрик под струями воды с персиками в руках — так, гад, и стоял перед глазами, когда очередной вкусный запах голодным желудком распознавала!

— Понимаю, что тебе сейчас тяжело меня видеть, — продолжил распинаться дракон, неосознанно попадая в цель своими словами. Тяжело, очень тяжело. Ещё немного и я его вместо сухарика пососу. Кхе-хе, полижу... Тьфу, сожру короче! — Наверное, я сейчас в твоих глазах ничуть не лучше тех уродов, что притронулись к тебе маленькой...

Вот тут на меня снизошло озарение. Может, у драконов как-то по-другому совершеннолетие наступает, вот он и мучится несчастный? Тогда вдвойне «ой»! Я ж ему не одну моральную травму нанесла, когда связанного объезжала, а две.

— Всё прощу за кусок хорошо прожаренного мяса. Нет, за три куска и хлебушек, — утешила как могла.

— Что? — оторвался от своих душевных терзаний Эрик, впервые заглянув мне в глаза.

— Кушать, говорю, хочется. Здесь. С тобой. В кровати.

— Я прикажу...

— Нет! Я с тобой.

А то ищи потом в поле ветер.

Эрик странным взглядом окинул нашу позу и... на нулевой этаж не повёл — щёлкнул пальцами, высекая яркую искру и отправляя её в полёт. Такая злость взяла! Не то чтобы очень хотелось — всё же я сейчас не в лучшей форме, но посмотреть на бывшую грелку не отказалась бы. А может и не бывшая вовсе? Отправил её на нулевой этаж, чтобы меня сразу гаремом не пугать, а сам ждёт, когда влюблюсь без памяти и на всё согласна буду. Кто его знает это драконье обаяние — у меня вон уже чешуйчатое инфицирование началось, первая стадия зараж.... обаяния, наверное. Тихое глухое рычание на задворках сознания набирало силу.

— Может хотя бы в столовую пойдём? — со вздохом спросил Эрик.

Чтобы первой грелке про пустышку в моём лице не доносили лишний раз?

— А здесь нельзя? — вышло резковато, что меня выбивало из образа. Пришлось вымучено улыбнуться.

Снова странно подозрительный взгляд. А-а-а! Вот не надо меня ни в чём подозревать! Срочно выкидываем необоснованную ревность из головы и отыгрываем до конца роль милой ласковой кошечки. Дальнейшего заточения в драконьем замке я просто не выдержу. Душа требует свободы, каким бы восхитительным ни был секс с этим мужчиной.

Ответить дракон не успел — в дверь постучали и, получив разрешения, вошли. Высокая немолодая служанка в наспех накинутом платье не удержалась и бросила на меня взгляд. Пристальный, неласковый, будто она не сомневалась, что я квинтэссенция зла. Кажется, я её уже видела. Точно, это она руководила заметанием следов в соседней комнате. Или нет? Стыдно признавать, но для меня все восторженные дурочки на одно лицо.

— Что-то не так, Варвара?

Аж слёзы на глаза навернулись. Не сообразила, что обращаются ко мне, так сильно обрадовалась прозвучавшему имени. Открыла рот, но не смогла выдавить ни звука — внушение Анниты держало крепко, не разрешая себя выдавать.

— Простите, господин, — взгляд служанки тут же наполнился обожанием, — засмотрелась на вашу партнёршу, не ожидала, что она такая красивая. Вызывали?

Ах ты су... шёная вобла! И ведь смотрит на дракона так, что тот мгновенно позабыл о неласковом взгляде в мою сторону. Словно служанка божество увидела и никогда-никогда его не ослушается. Да если бы я только допустила мысль рассказать Эрику, что слуги уделали меня всухую, и я ничего не могла сделать, хотя «выросла в семье драконов», он бы мне не поверил. Такой сложный вопрос: верить обожающему тебя подконтрольному персоналу или едва знакомой любовнице.

— Да, — взгляд мужчины становился всё теплее, — ваша госпожа — настоящая красавица. Организуй нам сюда поздний ужин. Можно только мяса и хлеба.

Смутилась бы, если бы не пыхтела от негодования, а вот служка почему-то побледнела. Небось оскорбилась, что меня такую нехорошую, госпожой назвали.

Ужин был ужасным. Без преувеличений. «Мяса и хлеба» оказалось в первую очередь вереницей слуг, сначала вкативших столик, а уж потом мясо с вином. Да у него в столовой меньше народа накрывает! Но дело было даже не в пафосе, а в том, что каждая служка почему-то считала должным бросить на меня опасливый взгляд и заискивающе улыбнуться.