Путь (2 книга - 6 книга)

Опомнился я от того, что старик Фимрам вытащил из рукава крошечный горшочек, принялся втирать из него мазь мне в плечо. Что он там спросил? Про погибших? Нет. С тем я уже смирился, не моё дело, как относится старик к людям Домара. Он и сам Саул. Но не говорить же ему об этом? Я спросил потому, что глупо было бы задавать другой вопрос. О зельях, к примеру. День за днём показывать свою отличную память, пересказывая рецепты зелий и вдруг начать что-то переспрашивать? Поэтому мой ответ снова звучал расплывчато:

– Возможно. Тогда учитель сказал этому ученику, что действовать Жемчужины будут время горения двух больших палочек.

– Этот старик сказал – действовать столько будут Жемчужины Эроя. Глупый ученик мог бы подумать и сам. Во-первых, его техника предназначена для стихии дерева. Во-вторых, многое, – Старик поднял блестящий от мази палец к Светочу над нашими головами, – зависит от чистоты и количества влитой лекарем стихии и духовной силы, которая будет скреплять саму стихию. И даже я, отдавший долгие годы этому пути, не могу сказать, какая из этих двух составляющих важнее. Тебе не нужно переживать о чистоте стихии. Я видел и не раз, как лекари, чьи волосы были так же густо окрашены стихией, как и у тебя, создавали… – Старик замолчал, морщины на его лбу на миг стали глубже, затем он решительно кивнул. – Упростим. Их Жемчужины держались вдвое от тех, что создавали более одарённые стихией идущие. Я ведь не зря говорил, что в искусстве лекаря главное – сила его духа.

Это было очень интересно, и в другое время я бы не преминул задать старику ещё десяток вопросов про силу духа. Но я весь этот разговор затеял ради другого. Пилюля. Она все эти дни так и пролежала, спрятанная в щели. Теперь среди балок крыши притаились кинжал, о котором я забыл в прошлый раз, и Флаг. А над дверью пилюля. И ни Кирт не появился, выполняя свою угрозу, ни Домар в поисках того, кто отобрал у его дочери лекарство. Мне оно точно ни к чему, но любопытство глодало. Поэтому второй мой вопрос был о пилюлях.

– В Первом учитель иногда рассказывал этому ученику, будто есть мастера алхимии, что умеют делать пилюли, схожие с сектантскими. Вы умеете?

– Нет. Мало кто из алхимиков вообще делает пилюли. Есть конечно знатоки, что собирают рецепты, но этому старику не хватает времени узнать все тайны имперской алхимии, – Старик Фимрам усмехнулся, – куда ему тянуться за сектантскими тайнами. Хотя есть, есть те, кто добивается на пути пилюль успехов. Лучший мастер, о котором я слышал, сумел создать три новых отличных рецепта, используя кровь Зверей и получить жетон из оникса. Его имя лет пятнадцать потом гремело на весь Пояс, а цена на этих Зверей, – старик нахмурился, – живых, подскочила до Небес. Сразу после этого он принял предложение клана Гарой и стал их внешним старейшиной.

– М-м-м…

Старик Фимрам верно понял моё мычание.

– Он не стал одним из клана, не связал себя узами брака ни с одной семьёй, но при этом его ценят так сильно, что он может решать часть дел клана наравне с его старшими.

– А разве он был молодым, когда придумал эти рецепты?

– Когда этот старик сказал такое?

– Ну, – Я нерешительно помялся: – про брак? Я подумал, что он много лет создавал свои рецепты.

Старик Фимрам фыркнул:

– Как будто возраст когда-то мешал в таких делах!

В этот раз я предпочёл промолчать. Ну их, эти вопросы.

– Ладно, пусть этот ученик идёт за стариком. Поглядим, чем старика порадует ученица.

Алхимическая встретила нас странным запахом и растерянно замершей у атанора Маро. Старик рявкнул:

– А ну вытаскивай!

Но Маро лишь перевела испуганный взгляд на нас, но и не подумала двинуться. Я бросился вперёд, захлопнул нижнюю заслонку, опустил рычаг, закрывающий доступ воздуха к огню. Через мгновение открыл вторую заслонку алхимической печи, где в потоках жара и стояло снадобье, ухватил его щипцами и вытащил наружу. Старик Фимрам перехватил у меня щипцы, с опаской поднёс кипящий горшок к носу, тут же сморщился и отстранил зелье:

– Вылей немедленно!

Я забрал горшок и метнулся к стоявшему в углу ведру. Затаив дыхание, опрокинул варево, взметнувшееся вверх, к потолку Павильона, клубами пара. Тошнотворный гнилостный запах, от которого слезились глаза, стал невыносим. Не дожидаясь приказа кашляющего старика, я ухватил с полки зелье для леса, от запаха и вылил в ведро сразу половину флакона. Пар мгновенно позеленел, а запах стал гораздо слабее. С той частью испорченного состава, что уже висит в воздухе, не так легко справиться. Только проветрить комнату. Теперь и Маро опомнилась, сама открыла окна, обернулась, уставившись в пол. Старик Фимрам пробурчал:

– Двадцать монет на помойку.

Мы с Маро промолчали. Я лишь в очередной раз вспомнил смех Гранитного генерала и его слова. Без поддержки фракции или семьи у тебя не найдётся денег на тренировки и неудачи. Теперь я видел все это своими глазами. Случались дни, когда за весь день у Маро не выходило ни единого зелья. И это при том, что Фимрам очень часто хвалил её за усердие и талант. Но сегодня не такой день, похоже, своё терпение он истратил на мои вопросы.

– И ведь не самый сложный рецепт. – Фимрам недовольно дёрнул себя за бороду. – Старик считал, что эта ученица не способна его испортить.

– Господин, – Мара согнулась в поклоне, – господин, этой младшей нет прощения.

– А ну хватит! – рявкнул старик и даже махнул рукой, показывая Маро, что ей нужно выпрямиться. – Этот старик не любит такого. Пусть эта ученица берёт пример со своего брата. Вот уж кому уверенности не занимать. Впрочем, даже этот старик считает – по праву.

В такие моменты я каждый раз начинал испытывать некоторый страх. Словно старик знает обо мне правду. Невольно рука тянулась к шее, к цепочке, которую я уже на треть перерубил. Узнать бы из чего она сделана. Просто, чтобы понять, нет ли других путей её уничтожить. Глупо надеяться, но есть такие небесные металлы, которые можно закалить с помощью специальных отваров. Или, наоборот, сделать хрупкими. Глупо, конечно…

Ворота в Павильон грохнули, створку дёрнули так сильно, что она впечаталась кольцом в стену, распахнутая во всю ширь.

– Фимрам!

Голос я не узнал, но назвать просто по имени одного из Саул? Подобного себе не мог позволить ни один стражник, что уж говорить про слуг.

Фимрам развернулся к дверям, не оборачиваясь, приказал:

– Не высовывайся.

Я же выскочил из алхимической следом за Фимрамом, поскольку он явно, как обычно это бывало, приказывал Маро. Увидев, как кланяется старик, сам согнулся в поклоне. Успел лишь заметить, что стоящий в дверях мне знаком. Аймар. Что он здесь забыл? Совсем не время открытия Врат и мне пока не запрещали приближаться к воротам поместья. Но похоже, что я зря выскочил на глаза человеку, от которого меня вроде как скрыли прошлый раз. Контракт кольнул болью, наказывая меня. Похоже, что приказ старика относился ко мне, а не к Маро. Она бы и сама не стала выглядывать из алхимической. Она умная, как квартик. А я тупой, как джейр. Впрочем, через миг боль исчезла, словно смытая новым криком:

– Хватит мне тут зря кланяться! Мои люди ранены! Заносите!

Обтекая Аймара, в Павильон хлынули стражники. На их доспехах оказались не только привычные мне метки с изображением меча и щита. Я уже узнавал таких стражников в лицо, ведь не раз разносил им лечебные зелья лично по комнатам. Да и на столах Павильона некоторым пришлось полежать. Но сейчас они, по большей части целы, со щитом на груди так уж точно. А вот те Воины, на доспехах которых выдавлено изображение дерева… Все такие стражники залиты кровью. И старой, давно засохшей и свежей. И я впервые вижу их в стенах поместья: ни одного знакомого лица. Не могли же они прятаться от меня все эти дни?