Путь Абая. Том 1

Кунанбай смотрел на эту печаль, на эти полные жалости лица сверлящим взглядом своего единственного глаза. Он исполнял решение, вынесенное в Каркаралинске, — отнял ребенка у матери и отдал Божею.

Камшат сидела спокойно, не зная об ожидающей ее участи. Когда незнакомый человек взял ее на руки и понес из комнаты, она испуганно вздрогнула.

— Апа, апа!.. Аже! Аже!.. [73] — в слезах закричала она. Маленькое сердце девочки сжалось от страха, она закричала так, как будто ее крошечные ножки наступили на пылающие угли.

73

Аже — бабушка.

Ее жалобный плач слышался до тех пор, пока Божей со свитой не скрылся из виду. И чем дальше уносили их кони, тем крик ее становился жалобней и отчаянней, как вопль тонущего или горящего на костре.

В ДЕБРЯХ

1

По возвращении из Каркаралинска Абай остался на зимовье в Жидебае с матерью и бабушкой, никуда не выезжая.

До самой весны его единственным занятием было чтение книг. Впервые после медресе он принялся за них серьезно и читал целыми днями. Кое-что из арабского и персидского языков он за это время успел уже забыть. Ему помогали словари, взятые у Габитхана.

Мулла Габитхан был большим любителем книг. В его собрании Абай нашел произведения Фирдоуси и Низами, Физули и Навои, «Жамшид» и «Тысяча и одна ночь», «История» — Табари, «Жусуп и Зюлейка», «Лейли и Меджнун», «Кер-Оглы». Абай читал их не отрываясь. По вечерам, между чаем и ужином, он пересказывал матерям понравившиеся ему места из прочитанных книг.

Зере, видя, что Абай увлекается книгами, как-то сказала ему:

— Это хорошее дело, сын мой. Мало ли на свете людей, у которых в голове нет ничего, кроме еды и сна. Всю жизнь они суетятся без толку — и так и остаются пустоголовыми бездельниками! Не будь похож на них, не расставайся с этими мудрыми листами.

Такое уважение бабушки к его книгам обрадовало Абая: он еще больше углубился в чтение. Его занимательными рассказами, которые повторялись теперь ежедневно, заслушивались все: и матери, и слуги, и дети. Айгыз тоже стала заглядывать к ним и слушала Абая часами. После того как у нее отняли Камшат, она стала задумчивой, побледнела, поблекла; на прекрасное лицо ее легла тень глубокой печали. Как Абай понимал ее! Когда она приходила послушать, он рассказывал с особенным старанием и охотой.

Абай становился превосходным рассказчиком. Даже Габитхан с интересом слушал его.

Одно плохо: к весне все книги были прочитаны.

Абай кончил свои пересказы, и теперь весь аул осаждал чабанов и «соседей», в свою очередь пересказывавших то, что они запомнили из историй Абая, но они не умели говорить так, как Абай.

Улжан шуткой прерывала их:

— Скоро лето, скот уже ягнится, время рассказов прошло. Если мы будем продолжать, зима затянется, не надо!

Но самого Абая Улжан нередко просила повторить наиболее понравившиеся ей истории.

Габитхан и Абай раздобыли кое-какие книги у мулл и набожных книголюбов. Раз Габитхан даже съездил в Карашокы в аул Кунанбая и привез оттуда полный мешок книг.

Кунанбай получил их еще в Каркаралинске через муллу Хасена. Но, когда однажды Абай попросил их у отца, тот ответил: «Оставайся у меня и читай вслух. А если хочешь получать удовольствие один, не дам». Абай не захотел жить у отца и лишился новых книг. Теперь Габитхан сумел уговорить Кунанбая и выпросил их. Эта добыча была драгоценной и для Абая и для всего дома. Но, к несчастью, отец вызвал Абая в Карашокы, и ему пришлось уехать.

Едва Абай появился о ауле Кунке, отец послал его с поручением к Кулиншаку, одному из старейшин рода Торгай. Абай постарался в точности запомнить поручение отца и а тот же день выехал в сопровождении посыльного Карабаса.

Аул Кулиншака находился неподалеку. После захвата земель бокенши осенью к роду Торгай перешли западные склоны Карашокы, где раньше находилось зимовье Кодара. Доехав до него, Абай остановился на могиле Кодара и Камки и совершил молитву.

Страшная картина встала перед его глазами так отчетливо, как будто он видел ее только сегодня. Весь ужас, боль, горькие слезы, пролитые им в тот день, — все снова поднялось в его душе. И когда они подъехали к аулу Кулиншака и спешились, юноша был холодно-сдержан и молчалив, как взрослый.

Здесь жили еще в зимних помещениях. Обычно, чуть станет теплее, юрты ставят подле построек и переселяются туда, но Кулиншак оставался в доме.

Абай приехал с поручением Кунанбая, и Кулиншак встретил его, как взрослого, несмотря на его юный возраст. Когда гости сели и взаимные расспросы о здоровье и благополучии закончились, Кулиншак повернулся к своей жене.

— Эй, хатын, [74] ставь котел гостям! — приказал он.

Из пяти богатырски сложенных сыновей Кулиншака, прозванных «пятью удальцами», дома находился только Манас. Это был действительно настоящий богатырь: огромный ростом, с открытым красивым лицом, молодой, крепкий. Манас сидел молча, тихо перебирая струны домбры, и время от времени бросал на гостей недружелюбный взгляд.

74

Хатын — жена.

Чай был готов. Молодая жена Манаса разостлала скатерть и приготовила посуду. У нее было продолговатое лицо, прямой тонкий нос и иссиня-черные волосы, чуть выбившиеся на висках из-под головного убора. Абай невольно залюбовался ею. Она подкупала своим врожденным благородством, удивительной опрятностью, сдержанной заботой о гостях. Каждое ее движение было полно скромного изящества. Когда она разлила чай. Абай наконец приступил к делу:

— Кулиншак-ага!..

Кулиншак повернулся к нему, вынул рожок, постучал по нему ногтем, взял щепотку табаку и с наслаждением затянулся.

— Отец посылает вам салем…

— Да будет здоров и он…

— Он передаст вам через меня об урочище Беткудык. Раньше оно принадлежало роду Борсак, теперь перешло к Акберды вместе с зимовьем. В прошлом году вы пользовались им по соглашению с Сорсаками. Теперь Акберды обратился к моему отцу: «Как бы опять Кулиншак не поставил там весной юрты. Я хотел бы, чтобы эта земля отдохнула, а осенью возьму ее под покос. Пусть Кулиншак не ставит там аула». Он просил об этом через моего отца.

— Акберды для меня мало значит. Что думает твой отец?

— Отец поддерживает Акберды. Он прислал меня просить, чтобы вы туда не кочевали.

Абай говорил уверенно, спокойно, деловито, с достоинством взрослого человека. Кулиншак молча кивнул головой и невесело усмехнулся.

— Выпей чаю!.. — И он подсел к пиалам.

В ожидании его ответа Абай тоже принялся за чай.

Уже две пиалы были выпиты, а Кулиншак все еще молчал. Внезапно он резко повернулся к Абаю.

— Вот что, сын мой… Хорошо ли твоему отцу известно, как обстоит дело с Беткудыком? Когда им владели борсаки, я пользовался этой землей по очереди с ними. Сено мы делили пополам. Знает ли он об этом?