Путь бойца: Правдивая история о Брюсе Ли

В 1970 году он пережил сильнейшее потрясение. Я думаю, что на свете найдется, быть может, всего несколько человек, кто с такой требовательностью относился бы к своему телу: едва ли был хотя бы дюйм его гибкого великолепного сложенного тела, который бы не был объектом жестокого и постоянного тренинга.

Брюс, однако, никогда не занимался со спиною, считая, что для совершенствования кунг-фу поднятие тяжестей не нужно, он лишь использовал утяжеления для отдельных групп мышц, думая только о наращивании мощи, а не объема мышц. Но однажды утром он решил поэкспериментировать: он уложил себе на плечи штангу в 60 КГ, и, держа спину прямой, начал наклонятся вперед, сгибаясь в поясе. Я думаю, что он вряд ли представлял, каким тяжелым будет это упражнение, так как вдруг он почувствовал ужасную боль в пояснице. Врач позже сказал ему, что он повредил себе поясничный нерв, а это значит, что Брюс больше никогда не будет наносить удары ногами. Но даже если бы Брюсу отрубили обе ноги, он вряд ли смирился бы с мыслью покончить с занятиями кунг-фу.

Доктор предупредил его о том, что такая травма означает необходимость лежать на спине и не вставать с постели, пока не исчезнет боль. В обычных условиях просто попросить Брюса немного передохнуть было бы равносильно тому, как попросить кенгуру не прыгать. Однако когда он принимал какое-либо решение, то для достижения намеченной цели был готов на любые испытания. Вот и теперь, осознав всю опасность травмы, он оставался в постели три месяца. Эти три месяца были периодом тяжелейшей духовной и физической боли, периодов финансовых проблем. В общей сложности прошло около 6 месяцев, прежде чем он смог приступить к самым легким тренировкам. Но даже во время вынужденного бездействия его мозг оставался сверхактивным. Все эти месяцы он записывал свои мысли о воинских искусствах. В настоящее время я собираюсь собрать все его записи воедино и выпустить отдельной книгой. Скорее всего, это был самый черный период в жизни Брюса, период, когда его дух бойца ощутил на себе всю тяжесть бытия, но этот урок не пропал для него бесследно, и если он вдруг забывал о том трудном времени, то боль в спине напоминала ему о нем. И все же, как бы то ни было, он продолжал жить в том же стремительном ритме, с тем же жаром и энергией, несмотря на то, что напряжение достигло своей высшей точки. Я думаю, что если бы он сейчас был жив, то он бы нашел удовлетворение для своего духа в своей жизненной философии. Хотя я уверена в том, что он чувствовал постоянно какую-то надвигающуюся на него опасность. Он любил песню [И когда я умру], особенно строку, в которой говорится: [Если я обрету покой, когда умру, то пусть это время придет быстрее]. Несколько раз он сам говорил: [Может быть это единственное место, где я обрету покой]. Джон Сэксон – актер, который снимался с Брюсом в фильме [Остров Дракона] вспоминает, что Брюс был сильно потрясен случившимся с ним в мае ударом, и в то время как он ждал результатов анализов из Лос-Анджелеса, он сказал Джону: [Может быть, если анализы будут отрицательными, Брюса больше не будет].

И вот теперь второй уже раз за последние три месяца я нахожусь в госпитале, наблюдая за тем, как врачи работают над ним. Странно, но в тот момент я почти не чувствовала никаких эмоций, возможно, я была просто в шоке. Горе, отчаяние, чувство невосполнимой потери – все это пришло позже. Кроме того, я думала, что Брюс находится в состоянии частичной потери сознания, так как в тот момент еще никто не говорил, что он уже мертв. Прошла минута или около того, когда врачи схватили каталку с Брюсом и бегом поспешили в реанимацию. Здесь они ввели ему наркотики прямо в сердце, после чего пытались стимулировать работу его сердца электротоком. Кто-то хотел увести меня в сторону, сказав: [Я думаю, вам лучше не смотреть], но я вырвалась: [Оставьте меня – я хочу знать, что с ним?] И тут я заметила, что машина, записывающая работу его сердца, замолчала, а это означало, что Брюс уже не был жив, тут только я поняла, что произошло. Но я отказывалась этому верить, я была уверена в том, что Брюс выйдет победителем из любой ситуации. Все его существо было наполнено жизнью, он сдерживал в себе огромный запас внутренней энергии, он был способен контролировать работу мозга и тела, он столько раз с успехом преодолевал самые сложные преграды па своем пути и был всегда готов преодолевать следующие. Я не могла поверить в то, что он не выберется и сейчас, как он это уже сделал в тот раз – в мае.

Когда я, наконец, решилась спросить врача, то я просто не могла выговорить слово [мертв], так оно не подходило к Брюсу. Вместо этого я спросила: [Он жив?] Врач отрицательно покачал головой.

Я с трудом вспоминаю то, что произошло дальше. Я помню, как Раймонд Чоу позвонил своей жене и попросил ее заехать за мной.

Я помню, что главврач спросил меня, согласна ли я на вскрытие, и я ответила: [Да, я хочу знать, от чего он умер?] Я помню, как фоторепортеры облепили главный вход госпиталя, и на меня со всех сторон посыпались вспышки их фотоаппаратов. Я попыталась вернуться снова в реанимацию, чтобы еще раз убедиться в том, что мне сказал врач. Теперь мне кажется, что именно тогда (когда обычно жизненные силы угасают) я почувствовала удивительную силу, которая наполнила мою душу и тело. Никакой паники, никакого отчаяния. Решительность и смелость Брюса передались и мне. И вдруг всем своим существом я ощутила то, что ждет меня впереди, и что я должна буду предпринять, чтобы сделать наилучшим образом все самое необходимое для Брюса, Брэндона и Шеннон.

Уже по прошествии большого отрезка времени я осознала, что смерть такой мифической фигуры как Брюс потрясет миллионы во всем мире. Я даже не могла себе представить, что пройдет только год после его смерти, а его имя будет прославлено и популярно больше, чем когда он был жив. Что его фильмы будут смотреть снова и снова, и что так же, как и два других великих актера – Рудольфе Валентине и Джеймс Диан, умерших преждевременно, он станет идолом целого культа.

Глава 2

Первый раз я увидела Брюса весной 1963 года. В то время я училась в высшей гарфилдской школе в Сиэтле. Брюс, будучи тогда студентом университета им. Вашингтона, приходил в нашу школу на лекции по философии Востока, и я часто видела его идущим по коридору и обязательно с какой-нибудь девушкой. Мне говорили, что, начиная с 15 лет у Брюса никогда не было никаких затруднений в общении с девушками.

В первый раз я заговорила с ним, когда моя подружка китаянка (она брала у него уроки кунг-фу) взяла меня с собой в его зал, находившийся в китайском квартале Сиэтла. Это было грязноватое, маленькое (не более чем 7Х7 метров) помещение. Он называл этот зал [Джан Фэн Кунг-фу институтом], потому что его китайское имя было Ли Джан Фэн. А кунг-фу он произносил на Кантенский манер [Кунг-фу]. Он начал давать уроки везде, где только мог найти свободное место – в гаражах, пустых домах, в школьных спортивных залах. Позже, осознав благоприятную перспективу для преподавания кунг-фу в Америке (каратэ только начинали преподавать), он решил организовать клуб. Он планировал открыть целую сеть школ кунг-фу в США. Позже он понял несбыточность своей идеи, так как ни его методика, ни философия, лежащая в ее основе, не могли быть переданы правильно и качественно такой большой массе учеников. Он даже не пытался рекламировать свой институт, и поэтому над дверью, ведущей в зал, не было никаких знаков, столь характерных для школ каратэ. Он надеялся, что репутация его школы будет достаточно высока, и людская молва сделает все необходимое для ее популяризации. Он хотел учить только тех, кто, имея огромное желание постичь технику кунг-фу, будет готов воспринять и философские идеи, заложенные в это искусство.

Мне кажется, что больше всего меня в тот вечер поразило то, как работало его тело, те изумительные рефлексы, больше подходящие кошке, чем человеку, его способность без каких-либо видимых усилий делать такие трудные упражнения, как, например, отжимание от пола только на больших пальцах рук! Я была совершенно ошеломлена увиденным. Таки Кимура – американец японского происхождения – Друг Брюса и один из его ассистентов описывал это так: [У вас создавалось впечатление, что словно какая-то невидимая сила притягивает вас к нему. Он был всегда очень заметной фигурой, и в каком бы обществе он ни находился, вы всегда видели его среди других людей… Он был в два раза младше, и, тем не менее, я следовал ему во всем, так как он был выдающейся личностью].

Джун Ри – один из ведущих инструкторов корейского карате, встретившийся с Брюсом впервые в Лос-Анджелесе, вспоминает: [Сначала Брюс не производил на меня благоприятного впечатления, особенно из-за того, что он обо всем судил слишком безапелляционно. Но, узнав его лучше, я понял и оценил решительность его суждений, он никогда не лицемерил и говорил лишь так, как думал, а этим достоинством могут похвастаться немногие].

Прежде всего, на его стороне было мастерство, а к этому добавьте еще его хорошую начитанность.

У него было несколько тысяч книг – весь дом его был забит ими, они были даже в гараже. Я думаю, что это замечательно, когда такой молодой человек так много прочитал, и стоило вам заговорить с ним, как вы поражались его обширным знаниям. Все это вместе взятое отражалось в его поведении очень уверенного в себе человека. Петер Чин – друг Брюса говорит: [Брюс был удивительным рассказчиком. Независимо от того, кто был рядом с ним, и где это происходило, пусть это был бы даже сам президент США, Брюс всегда что-либо рассказывал собравшимся. Много раз я видел, как на какой-нибудь вечеринке он был с Джеймсом Коберном и Стивом Мак Каином, а ведь они были суперзвездами, в то время как он еще был никому не известен, и если вы слышали чей-то голос, то это был голос Брюса. Он мог говорить с вами на любую тему, и то, что его слушали с интересом, было совершенно естественно. Джеймс Коберн сам говорил следующее: Он не был обычным человеческим существом, он обладал огромной внутренней силой, которую он сам в себе вырабатывал. Я знаю много людей, обладающих большой энергией, но эта энергия ни на что не направлена, и поэтому она расходуется ими впустую. Но невероятная по своей эффективности энергия Брюса всегда была направленной, он действовал, имея перед собой цель].

Один журналист с Гавай спросил меня однажды, как сильно реальный Брюс отличается от тех героев, которых он играет на экране, и я ответила: [В нем живет сверхестественная магнетическая сила. Он мог войти в комнату, в которой находилось, по меньшей мере, человек десять, сказать дюжину слов, и вдруг эти люди начинали чувствовать, что их внимание полностью сосредоточено на нем. Проходила минута, и он развлекал уже всю компанию. И конечно, именно этот магнетизм, эта могучая сила его существа приковывала к нему взгляды зрителей, следящих за его кино героями. Но те характеры, которые он играл, в действительности, конечно, отличались от самого Брюса]. Я знаю, что Брюса обвиняли в том, что он якобы старался создать из кунг-фу культ и быть в центре этого культа. Я бы сказала, что точнее было бы сказать, что для него оказаться в центре культа было так же естественно, как вихрю [торнадо] крутиться. Он по своей природе был экстравертом, он любил выступать перед зрителями, и все это он делал с детской непосредственностью и веселой откровенностью. Прибавьте к этому его глубокие знания в области философии и психологии, его начитанность, его остроумие и красноречие, его обаяние, грацию и мастерство, его энергичность – все это в совокупности делало его несомненным лидером. Фрэд Вэйнтрауб – продюсер из Голливуда говорил, что, наблюдая кунг-фу в исполнении Брюса, он получал такое же удовольствие, как от музыки Бетховена или танцев в исполнении Нижинского. Когда я впервые увидела Брюса, то мне показалось, что он петушится больше, чем надо, но вскоре я поняла, что все это было уверенностью и смелостью, а не пустым бахвальством. Если Брюс говорил, что он может что-либо сделать, или что он знает то-то и то-то, то я всегда обнаруживала, что он говорит правду. Вот таким был этот энергичный парень, под руководством которого я начала изучать элементы кунг-фу в китайском квартале. Конечно, тогда я еще не подозревала, что я влюбилась в Брюса, мне было только восемнадцать, и я вообще была еще далека от мысли влюбляться в кого бы то ни было. В действительности я была одной из той толпы студентов, кто приходил к нему изучать кунг-фу, а также поразвлечься. После занятий мы все вместе шли куда-нибудь – чаще в кино или в кафе перекусить. В это же время я стала посещать подготовительный курс университета и таким образом могла чаще встречаться с ним. Практически каждый день мы сталкивались с ним в студенческом клубе. Когда мы не были на лекциях, то я была всегда в группе тех, кто постоянно повсюду следовая за ним. Он был для нас своего рода [гуру]. Проводить время с Брюсом было всегда интересно и весело. Любые темы становились предметом обсуждений, многие из которых были довольно сложными и серьезными. Джэймс Коберн вспоминает те ужины, которые они проводили вместе с Брюсом в Голливуде: Мы сидели и перебрасывались фразами, не обязательно о кунг-фу, чаще всего просто о жизни. Но если Брюс был всегда противником дилетантства, то и излишнее бравирование своими знаниями ему тоже претило. Как говорит Петер Чин: Находясь рядом с Брюсом, вы чувствовали себя счастливым человеком. Вы всегда улыбались, и у вас было хорошее настроение. Он очень любил шутить. Да, конечно, некоторые его шутки были довольно грязные, а почему бы и нет? – типичный жаргон [Плэйбоя].

Но большинство из них были китайскими шутками. Он был в состоянии высмеять любого обладателя брюк. У него была такая замечательная память, что он мог рассказывать анекдоты три часа, не переставая. Чаще всего не так интересна была сама шутка, как то, как Брюс ее драматизировал. Фактически он мог рассказывать вам анекдот, который вы уже слышали, как говорится анекдот с [бородой], и все равно вас сгибало напополам от смеха. У него был природный дар, который заставлял вас продолжать улыбаться и чувствовать себя в хорошем настроении, хотя он уже давно попрощался с вами и вышел из комнаты]. Когда мы были свободны от лекций, то уделяли очень много времени отработке техники кунг-фу: ударам, передвижениям, спаррингам. Всем этим мы занимались неподалеку от здания университета на зеленой лужайке. В то время как он демонстрировал нам технику кунг-фу, он постоянно пояснял нам философские принципы, заложенные в ее основу – то, что называл [Тао кунг-фу]. Тао, будучи спонтанностью вселенной – принцип Ин-Янь, где Ин-Янь – две взаимодополняющие друг друга силы, результатом взаимодействия которых является всякое явление, происходящее во вселенной. Большинство из нас вскоре признало эффективность приложения в жизнь этих принципов, мы почувствовали, что постигаем не только целую технику, но мы также знакомимся с духовным миром людей Востока.