Путь человека в Божественной Вселенной

Бога, как отвлечённого понятия, Бога – устроителя, распорядителя, надсмотрщика на этом празднике жизни нет. Формальное многобожие ведического мировоззрения на самом деле не является политеизмом, в котором объекты верований, будь то персонифицированные божества, наделённые могуществом предметы, духи или животные дистанцированы от действительности и влияют на неё скрытыми в них, непонятными для человека и неведомо откуда берущимися силами. Древние божества – скорее обозначения, символы природных стихий, вовлечённых, как и человек, во Вселенскую игру, в которой каждому явлению и существу предписана своя роль, но всё связано со всем, всё исходит из Единого и восходит к Нему. Тотемизм, анимизм, фетишизм как зародышевые формы религиозного мировоззрения, возникали из необходимости каким-то образом обобщать живые наблюдения взаимоотношений человека с материальными предметами, с животными, с духовными сущностями, природными явлениями. В целом миропонимание в эти, как видится с высоты современности, счастливые времена было пронизано ощущением всеединства, неразрывной связи видимого и невидимого, прошлого и будущего, земного и небесного, человеческого и Божественного, бытия и небытия.

Особое место среди бесценных сокровищ древности занимают индийские Веды, которые являются не только корневой системой сохраняемого тысячелетиями мировоззрения народов Индии и «вечной универсальной основой всех истинных философских систем и всех религий» (Л. Толстой), но неисчерпаемым источником знаний об устройстве Вселенной и самого человека.

С этой вершины, которую иногда ещё называют золотым веком человечества, наша дорога, многократно раздваиваясь, петляя и периодически поднимаясь на промежуточные пики, неизменно спускается вниз, вначале плавно, почти незаметно, затем ускоренно и, наконец, в наши времена экспоненциально. Точкой отсчёта, началом бесконечной дифференциации нашего бытия и нашего мировоззрения, можно полагать чёткое разделение на земное и небесное, человека и Вселенную, зафиксированное возникновением религий и философии. От этой черты человеческое сообщество, с одной стороны, устремляется к ускоренному цивилизационному росту, с другой – к столь же ускоренному падению в результате отчуждения от Божественной основы вселенского бытия и утраты полноты бытия человеческого.

Эта двойственность на Востоке, возможно, вследствие масштабов жизненного пространства, более спокойного, уравновешенного ритма бытия, оказалась намного слабее выраженной, чем на Западе, что нашло существенное отражение во всех аспектах исторического развития Востока.

Благословенная античность, воспетая и воспеваемая поныне, вероятно, может, по крайней мере, для Запада, считаться переходным периодом от гармонического сосуществования человека и Мира к их реальному жёсткому противостоянию. Уже обозначившаяся тенденция к отчуждению человека как мыслящего существа от материнского, космического субстрата, ещё уравновешивается живым ощущением Всеединства, взаимосвязи на тонком уровне макро и микрокосма. Мысль в этот период объёмна и полнокровна, с интересом и вдохновением она созерцает, наблюдает, сопоставляет. Мелкие детали, возможно, ускользают от её внимания, зато её захватывают проблемы первоистоков жизни, родства космических и земных процессов, общей концепции устройства Мироздания.

Прекрасным примером взаимодействия развивающихся почти параллельно Мысли и Духа является греческая философия, отличающаяся необыкновенной глубиной проникновения в суть вещей и полнотой охвата всевозможных явлений.

Зарождение философии – один из знаков начала самоутверждения Мысли. От роли выразителя, ретранслятора получаемых непосредственно из Источника высших истин она постепенно переходит к толкованию, оценке этих истин, поискам способов и методов установления верности или неверности, подлинности или ложности не только собственных суждений, но и плодов интуитивных озарений, стремится к систематизации знаний, выстраиванию определённых конструкций в виде теорий, сравнимых с уже сформированными, по воле ветра несущимися в сторону материка облаками. Здесь уже нет того безраздельного единства, когда небо тонет в океанической бездне, океан воспаряет к небесам, и не сыщешь между ними границы. В открывающейся пытливому человеческому взору картине Мира уже нет былой цельности.

В этом чрезвычайно увлекательном путешествии, в котором на каждом шагу приоткрывается бесконечное многообразие Мира, Мысль находит совершенный и универсальный инструмент – Логику, которая поначалу подобно волшебному строительному мастерку просто помогает связывать, цементировать отдельные блоки размышлений, но на самом деле является зародышем мощной разрушительной силы – рационалистического мировоззрения, провозглашающего, что наш разум на основании опыта, пользуясь Логикой и не признавая никаких априорных истин, может постичь абсолютную Истину. Так рождаются два идола – объективная реальность и научное постижение Мира, утвердившиеся на все времена и даже после открытия теории относительности и квантово-полевой картины Мира не сдающие своих позиций.

Но античность – время, когда Солнце человеческого естества ещё не заслонено нагромождениями умственных предпочтений и отрицаний, время энтузиазма, порог или дверь в то, как казалось, прекрасное время, когда всесильная царственная наука, сметая все препятствия, разгадывая все тайны мира, построит на принципах рациональности и гармонии новый, наполненный Светом Мир. Пока ещё чувствуется близость океана. Ощущение всеединства не стало рудиментом. Между формирующимися философскими школами нет неразрешимых противоречий, они ещё слышат друг друга, и сама философия пронизана Светом. В ней нет ещё той замечательной неукоснительной последовательности, упорядоченности, отточенности, завершённости, которые в этой разветвившейся науке появятся впоследствии, о сложнейших проблемах мироздания говорится необычайно просто и в то же время выразительно до уровня художественности. Магия её воздействия объясняется тем, что это живая мудрость, рождающаяся не в натужных попытках выстраивания законченных теоретических конструкций, а в спокойных свободных размышлениях и беседах на берегах жизненного потока. Существование и любовь к мудрости в ней не разделены, и если всё в ней видится увязанным и цельным, так это просто потому, что, во-первых, в жизни и человеческой и вселенской нет ничего, что не было бы связано со всем другим, во-вторых, тождественность микро- и макрокосмоса не только не стала ещё абстрактной идеей, а ощущается непосредственно и глубоко. «Познай себя, и ты познаешь мир» – это оттуда, от античных мудрецов, которые в соединении интеллекта и воли, Ума и Сердца, видели возможность восстановления постепенно утрачиваемого единства с Вечным, полагая, что знание Божественного естественно заложено в каждой душе, оно лишь забыто, и цель философии – освободить душу из плена заблуждений, помочь вспомнить трансцендентные идеи, вновь обрести непосредственное знание истинных причин и истоков всех вещей.

Ещё более поразительно явление античного искусства, беспримерного и неповторимого по соразмерности, единению человеческого и Божественного начал, пронизанных Радостью, даже восторгом бытия и глубокой верой в разум, благородство, красоту, достоинство и великие возможности человека.

И всё-таки именно от античной эпохи, её классического периода, берёт начало великое противостояние человека и Мира. У его истоков, пожалуй, стоит основоположник материализма и атеизма Демокрит, но открытым объявлением многотысячелетней войны Мысли и Духа, тлевшей с момента распада нашего сознания, можно считать знаменитую формулу Протагора «человек – мера всех вещей». Смягчённые и даже отвергнутые не только Сократом, Платоном, Аристотелем, но и греческим сообществом того времени, постулаты Протагора об отсутствии Истины как таковой, о том, что главным критерием в выборе мнения является выгода, что толпой можно управлять при помощи слова, не только фактически осуществили поворот человеческого сознания от космоцентризма к антропоцентризму, но и обозначили на долгие века тенденцию развития Мысли, которая временами ослабевая, но всегда присутствуя подспудно, удивительным образом возродились в новейших либеральных воззрениях.

Разворот Ума от гармонического взаимодействия с внутренним духовным существом и признания разлитого во Вселенной Высшего Разума к агрессивному самоутверждению нельзя назвать неожиданным или необъяснимым, ибо он обусловлен самой природой Мысли. Начиная благоустраивать своё земное бытие при непосредственном участии и с помощью Ума, человек высоко ценил эту замечательную способность, открывающую совершенно новые горизонты, но ещё помнил осознанно или на интуитивном уровне чудесную гармонию и необыкновенную светлую радость пребывания на духовных высотах, ещё чувствовал могущество и мудрость Силы, служащей проводником сквозь Пространство и Время. Но когда простая способность подобно зеркалу фрагментарно отражать реальность трансформируется в умение из отдельных деталей составлять картину Мира, Мысль, с одной стороны, попадает в ловушку иллюзий об истинности представляемой картины, с другой – не может (и никогда не сможет) избавиться от острого ощущения неполноты получаемых знаний. Спокойная уравновешенная мудрость внутреннего существа, порождающая и поддерживающая извечно присущее человеку религиозное чувство, начинает раздражать её, взращивая комплекс неполноценности и непроходящее стремление доказать собственную состоятельность, правоту, даже превосходство, а по отношению к Миру – желание покорить, укротить, усовершенствовать и в конечном итоге воцариться.

Движимая напряжением состязательности, Мысль совершает настоящие подвиги, проникая в глубины материи, создавая подлинные шедевры мыслительных конструкций. Руководствуясь благими намерениями, Мысль скрупулёзно и настойчиво разбирает Мир по кирпичикам, намереваясь построить из них отдельный от Божественного прекрасный Новый Мир, функционирующий по правильным человеческим законам. Химеричность этой идеи, этой основополагающей цели, обусловлена не злонамеренностью или бездарностью Ума. Напротив, острота, глубина, утончённость, многогранность, гениальность лучших умов человеческих поражает воображение. Недосягаемость всеобъемлющего Знания, необходимого для достижения гармонии и разумности задуманного проекта, объясняется, во-первых, постепенным отрывом Мысли и её конструкций от сущности человеческого естества, его глубинных запросов и противоречий, попытками выстраивания картины Мира на чисто умозрительных началах, и во-вторых, ограниченными возможностями главного инструмента Ума – Логики, линейной по своей природе. Цепочку рассуждений, не прерывая нить, можно плести бесконечно. У того, кто попадает в сети созданного по канонам Логики учения возникает полная иллюзия завершённости, безупречности, неопровержимости предлагаемой системы. Однако, любая, пусть даже самая верная, глубокая, новая мысль или кажущаяся универсальной теория – всего лишь узкий луч света, позволяющий увидеть один из ракурсов, одно из неисчислимых явлений Божественного Мира. Мысль – великая сила, но она, даже в самых удачных и кажущихся полными конструкциях сравнима с тропинкой в бескрайней тайге – какой бы длинной и разветвлённой она ни была, какие бы коряги, чащи, буреломы ни преодолевала, какой бы манящей, многообещающей, единственно верной она ни казалась, это всего лишь тоненькая ниточка в необозримом лесном массиве.

Теперь, если лес заменить Мирозданием, с его непостижимой безграничностью, неисчерпаемым многообразием и нераскрытыми тайнами, легко понять не только наивность веры в умственное постижение Мира, но и то бедственное положение, в котором мы оказались.

Ущербностью Ума объясняется то безоглядное упорство, с которым он, как ему кажется, ведёт человечество по пути Прогресса, а на самом деле заводит в абсолютный тупик. Казалось бы, чего проще? Взглянуть открыто на звёздное небо, на распускающийся цветок, на улыбку ребёнка, на землю, пробуждающуюся с рассветом и уходящую в дремоту на закате солнца, уловить этот вселенский ритм и дыхание Жизни, чтобы не просто признать, а ощутить всем существом своим великую непреходящую гармонию и глубинную, фундаментальную, непостижимую разумность Мира. Но нет! Отыскав в толще древних горных пород скребок для разделывания шкур или каменную иглу, наука торжественно провозглашает, что они созданы разумным существом, и при этом ничтоже сумняшеся продолжает твердить, что Вселенная с бесконечным количеством наполненных жизнью галактик самосоздалась из хаоса, возникшего после большого взрыва. Сталкиваясь с каким-нибудь загадочным с её точки зрения, хотя и вполне естественным для эзотерического взгляда, явлением, она бескомпромиссно отвергает саму возможность его существования лишь потому, что оно не нашло подтверждения в лабораторных условиях. Даже очевидность того, что научное постижение Мира не только не делает человеческое бытие всё более гармоничным, а, напротив, усиливает его дисгармонию, мало смущает Мысль, убеждённую, что за следующим поворотом, после новых, доселе невозможных открытий, после покорения высочайших вершин и глубочайших глубин познания, наступит эра райского благоденствия. Здесь столь почитаемая Умом госпожа Логика вообще отступает в тень и умолкает. Ведь если человеческий разум возникает как следствие самопроизвольно эволюционирующей материи, и этот разум, представляющий вершину эволюции, за каких-нибудь пару тысяч лет превращает цветущую планету в хранилище смертельного оружия и арену бесконечных сражений, о какой перспективе, о каких путях выхода может идти речь, куда ещё может завести подобная эволюция?

Сущность и роль Ума легко проследить на примере отдельной судьбы цивилизованного человека. Ребёнок, на каких бы широтах и в каких бы условиях ни случилось его рождение, излучает любовь и доверие к Миру. Для него и камень, и травинка, и далёкая звезда – живые существа. Но вот вступает в действие дифференцирующая сила формирующегося интеллекта. На смену ясному открытому взгляду, бесхитростной и бескорыстной любви приходит определяемое многими параметрами мировоззрение – сумма впитываемых знаний и переживаемых впечатлений. Общество, в котором всё обозначено и оценено, вынуждает человека к выбору позиции, дороги, по которой предстоит идти, людей, с которыми предстоит общаться и которые для него тоже разделены и обозначены. Внутреннее существо до поры-до времени служит источником тепла и света, неким индикатором верности избираемого пути, различения «плохо» или «хорошо», «истинно» или «ложно», «важно» или «неважно», однако, под мощным влиянием информационных потоков и всесильных жизненных обстоятельств, его голос слабеет в большинстве случаев постепенно затихает. Остаётся один руководитель и наставник – вездесущий и всеведущий Ум. Он подскажет, направит, убедит. Эта картинка вполне приложима к историческому пути человечества.