Путь "Чёрной молнии"

Он не без содрогания вспомнил лежащие рядом с вахтой неподвижные, окровавленные тела, укрытые простынями. Может, среди этих трупов лежали: Леха Дрон, Серега Сокол, Игорь Каленый.

В осажденном здании на втором этаже им не довелось увидеть, как усмиряли всех бунтовщиков. Сашка мог только догадываться, судя по виду заключенных, сидевших на плацу, что происходило в последний час, когда властям удалось сломить их сопротивление. У Сашки навернулись на глаза слезы, когда он вспомнил, как их провожали до вахты, рукоплеская вслед.

Сейчас им нужно собраться духом, а главное сконцентрировать мысли на том, что придется говорить на первых допросах, хотя после напряжения последних двух дней, хотелось просто отключиться и заснуть. Да, здоровый сон не помешал бы сейчас всем.

«Кто знает, удастся ли нам отдохнуть, по прибытии на место или нас сразу возьмут оперативники в оборот».

Машина остановилась, послышался звук открываемых ворот. Понятно: их привезли в следственный изолятор. Отцепив наручники от поручней, и сковав руки за спиной, заключенных одного за другим завели в здание острога.

В коридоре изолятора столпилось большое количество тюремной охраны: офицеры, прапорщики, сержанты, всем захотелось посмотреть на зачинщиков бунта. Впереди всех находился полковник Шилов.

Майор Бортников отдал начальнику СИЗО кое-какие распоряжения, и всех по одному стали заводить в коридор, а уже потом рассаживать в одиночные боксы. Судя по выражению на лицах тюремщиков, бунтовщикам не стоило ждать снисхождения, но приказ, произнесенный майором КГБ, ограждающий заключенных от побоев, охладил воинствующий пыл надзирателей.

Да, действительно, костяку восстания на первых порах по прибытию в тюрьму сказочно повезло. Потому как перед ними всех без исключения бунтарей, встречали «с хлебом и солью».

По обеим стенам длинного коридора стояли охранники СИЗО, вооруженные резиновыми дубинками. Встречая каждую новую партию заключенных из колонии: били так, что лопалась кожа на ягодицах, а на спинах и головах красовались сине-черные гематомы. Такой «радушный» прием напоминал старорежимную, царскую армию, когда виновных прогоняли сквозь строй. Правда, тогда били палками, а сейчас вроде бы помягче — дубинками. Но, как позже выражались сами заключенные: «Хрен редьки, не слаще». Кто успевал увернуться от удара дубинкой или пинка сапогом, через два шага его встречали следующие. Таким образом, досталось всем и неслабо, кое- кому приходилось отлеживаться на нарах по двое суток, а — то и больше, пока не зажили ушибы. Впоследствии, когда удавалось встретиться участникам бунта, многие рассказывали, что кое-кому ломали ребра, и они попадали в тюремную больницу.

Сашку продержали в одиночном боксе два часа, прежде чем дверь открылась, и его повели по замысловатым, тюремным, подземным переходам и этажам.

Снова посадили в бокс, но теперь он вполне мог предположить, что это был следственный коридор, и по всей вероятности его сейчас будут допрашивать.

Так и случилось, через десять минут его забрали из бокса и завели в комнату для допросов, в ней находились трое в военной форме: капитан и два лейтенанта, раньше Сашке их не доводилось встречать. Наручники снимать не стали и посадили на привинченный к полу табурет.

— Отвечать быстро и четко. Фамилия, имя, отчество, — первым начал допрос темноволосый лейтенант.

— Воробьев Александр Николаевич.

— Статья, срок?

— Сто восьмая часть первая, пять лет общего режима.

— За что был осужден?

— За участие в коллективной драке, избил неприятеля, защищая своего друга.

— Как познакомился с осужденным Дроновым? — вопрос задал капитан. Сашка, в какой — то миг подумал, что дознаватели попытаются деморализовать его дух, и в какой-то мере спутать мысли.

— Обыкновенно, мы в зоне все друг друга знаем, — ответил он.

— Кто помогал Дронову составлять список требований к администрации?

— Он грамотный и составлял список сам.

— Тебя не спрашивают тупой он или образованный, кто еще помогал ему составлять список? Ты присутствовал при этом?

— Да.

— А кто еще был из других осужденных?

— Нас было очень много.

— Это они как на картине Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», — иронизировал темноволосый лейтенант.

— Кто первым кинул самодельную бомбу за забор? — спросил капитан.

— Не видел, народу было много.

— Ты состоял в блаткомитете во время бунта?

— Да, состоял.

— Какая роль отводилась тебе?

— На тот момент я был главным среди пацанов в своем отряде, и автоматически входил в блаткомитет зоны.

— То есть, ты управлял блатными в отряде? — продолжал допрос уже другой светловолосый лейтенант.

— Можно и так, — ответил Сашка, и в голову ему пришла мысль, он где-то уже слышал о перекрестном допросе. Ничего хорошего это ему не сулило, Воробьева могли спокойно запутать.

— Ирощенко Сергей, тебе был знаком?

— Да, мы оставались до самого конца вместе, пока нас не арестовали.

— Какую роль блатные отводили ему в бунте?

— Мы все там играли одну роль, отстаивали свои права.

После произнесенной фразы, резкий удар в правый бок опрокинул его с табурета. Сашке было не очень удобно вставать с пола со скованными сзади руками, два лейтенанта, подхватив его под руки, посадили на место. Боль отпустила. Сашка собрал все свое мужество в кулак, и как можно спокойно сказал:

— Хоть убейте меня, но говорить я буду только то, что думаю, а не то, что вам выгодно.

Удар по шее снова опрокинул его с табуретки, теперь ему понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями.

— Что, раз я бунтарь, у вас очко играет, снять с меня наручники, — он произнес слова с улыбкой на губах и даже с частичкой иронии. Лейтенант снова замахнулся для очередного удара, но спокойный голос капитана остановил его:

— Перестань Лацис, снимите с него наручники.

Лейтенанты с недоумением уставились на капитана.

— Да- да, я сказал, раскуйте его.

Они подчинились приказу.

Сашка с наслаждение потирал затекшие запястья рук. Успокоившись, он сел ровно на табурете и положил руки на колени.

— Итак, продолжим, — сказал капитан, — кто из заключенных метал в солдат бомбы? Кто их изготавливал? Ирощенко или погибший Семченко?

— Капитан, вот здесь, я и вправду ничего не знаю, каждый вложил свой вклад в восстание…

Удар по позвоночнику между лопаток не дал Сашке докончить фразу.