Путь "Чёрной молнии"
Шрифт:
Между тем Алексей Дронов потихоньку разворачивал в зоне противодействие администрации. Времени у него было не много, потому вор рвался на выездной объект, где можно надежно связаться с вольной братвой и передать на словах кое какую информацию для Аркана, насаждавшего своими людьми и делами город Новосибирск уже два года.
Не только в изоляторе шли дискуссии. Теперь, находясь с рядом с Симутой, Дрон заглядывал вместе с ним к Макару в санчасть, а заодно взглянуть на Инну. Она никогда не видела его хмурым или сосредоточенным, при встрече с врачом на его губах всегда играла улыбка. В очередной раз
— Их бим больной! — пошутил Симута, — здорово бродяга. Не надоело тебе валяться тут?
— Ты не поверишь — надоело. Я тут думаю, может мне лучше в трюм вернуться?
— Отдыхай, с твоим здоровьем только на киче и париться, — Дрон поздоровался и сел напротив.
— Гляжу, не просто так пожаловали, — хитро прищурил глаза Макар, — что, уже началось?
— Сегодня начнем. Пацаны акцию готовят провести в столовой, я подстрахую их, чтобы «трупов» не наделали.
— Да, будь сейчас в зоне Ефремов, все полетело бы в «Тартарары», — сказал Симута.
— Мы это прекрасно понимаем, потому торопимся, а я тем более, — продолжил тему Дрон, — вернется главный кум с командировки, начнутся репрессии, он будет рыть зону вдоль и поперек, чтобы найти убийц Равелинского. Кузнец сейчас разрешение у хозяина пробивает, чтобы меня на Тарбазу выпустить. Понтуется начальник, а вдруг я уйду в побег или замучу воду в зоне и подобью братву на бунт. Боится, как бы потом с него погоны не сняли. А в другом случае, если мы не обеспечим ему надежную защиту, то с майора снимут не только погоны, система окунет его в такое дерьмо, в котором мы сейчас пребываем.
— Да, события принимает угрожающий характер, маховик начинает раскручиваться, — заметил Макар, — и если его остановить, то для тебя Леха — это означает верную гибель, а для Кузнеца — длительный срок.
— Хрен с ним, с этим мусором, главное мы очистим зону от козлов и направим воззвания в другие командировки, — решительно заявил Дрон, — посмотрим, кто кого. Я знал, на что шел, принимая путевку именно в эту зону.
— Порой я думаю, что твой заход в зону схож с безумием, но смотря в твои «честные, воровские» глаза, я убеждаюсь, что твой дух неистребим, — шутил Макар.
— Да, не передай мне Колдун все досье на Кузнеца, не выйти мне в зону. Хотя я числюсь за управлением, и со дня на день меня могут отправить неизвестно куда.
— Леха, как ты вообще прошмыгнул в эту полуссученную зону? — спросил Макар, — для многих заключенных и даже для лагерного начальства это не понятно.
— Очень просто: во все времена имелись свои «лохматые» руки в управлении, с их помощью воры в законе могут направить авторитета, хоть к «черту на рога». Думаю, вы понимаете, во сколько обходится воровскому общаку такой заход. Если комитетчики пронюхают об этом, то полетят головы с плеч вместе с большими погонами. Я шел сюда по воровской путевке, несмотря на то, что она была зоной общего режима.
— Леха, положа руку на сердце, скажи: на что ты надеялся? — спросил Макар.
— Опереться на настоящих пацанов, которых в зоне ничтожно мало. Затем вывернуть наизнанку блатных, отделить пресмыкающихся от настоящей братвы.
— Ты нам далеким объясни, что вообще у вас воров творится? — попросил Симута.
— Обсказать картину, как настоящего, так и будущего воровского мира?
— Что-то в этом роде.
— Существующие на воле
«малины» под присмотром своих паханов не успевают за течением времени, и не охотно пытаются пересмотреть свои взгляды на завтрашнее воровское «житие». Доходы в воровской общак не уступают сегодняшним требованиям. Зоны греются скудно, до тюрем порой не достучишься. Плохо отлажены пути — дорожки по всем направлениям.В последнее время потянулись с запада и востока правильные люди. С Краслаговских лагерей, где еще остались островки, не тронутые ментовской беспредельной рукой. Из-за Урала: настоящие, стойкие, идейные авторитеты отписывают малявы во все «черные» зоны, чтобы поднимался воровской авторитет. Самые крепкие по понятиям и надежные заходят в «полуссученные» зоны, чтобы своими делами и убеждениями поднять дух зоновского братства. Не многим удаются такие командировки. Бывали случаи, когда кумовья через информаторов обкладывали воров и применяли самые ухищренные методы ломки.
Положение вора в таких зонах предопределено, его начинают ломать, пытаются заставить горбатиться на ментов, направляют на «стремные» работы, типа копаний и боронения запретной полосы, заставляют отказаться от воровских идей, сажают в изолятор и в конечном результате не дают выйти в зону. То же самое произошло и со мной. И я говорю не только об этой зоне, а о тех, что находятся в разных областях.
В основном нас судят и отправляют на тюремный режим. Хорошо, если этапируют в нормальную крытку, где авторитет воров находится на высоком уровне, а если по указанию высших чинов МВД УИТУ и КГБ закрывают в крытую тюрьму, где администрация собирает козлов и сук в отдельные камеры, превращая их в прессхаты. Такой крытой является «Елецкий централ», принимающей отрицал с общего режима.
Понятное дело, шансов остаться чистым отрицалой — нет. Потому приходится авторитетам делать себе серьезные мастырки (членовредительство), чтобы уйти на больничку, или давать высоким чинам откупного, но это в редких случаях и только там, где еще можно купить ментовского чиновника. Остается одно: не доходя до карающей крытки вальнуть какого-нибудь мента и крутиться на новый срок с более строгим режимом.
— Леха, я тебе сочувствую, — искренне сказал Макар, — у тебя нет дороги назад.
— А ты меня не жалей, я знаю, на что иду. Я подниму зону на бунт и вы мне поможете в этом. Так я рассчитываю на вас? — Дронов протянул к ним руку вверх ладонью.
— Дело пошло, — ответил Симута и хлопнул по руке Дрона.
— Чем смогу, — скромно улыбнулся Макар и положил свою руку сверху.
Глава 32 Авторитеты действуют
Кузнецов стоял на остановке общественного транспорта и ждал своего знакомого подполковника Говорова. Через пять минут, как они условились, в назначенное время остановилась новенькая «Жигули» третьей модели. Легковушка была заметная на дороге, кузов окрашен в красный цвет.
«Не бедно, однако живет Семеныч», — подумал Кузнецов о своем партнере.
— Садись, прокатимся, заодно и поговорим, — открыв дверь машины, — предложил Говоров.
Они поздоровались.
— Ну, Федорыч, рассказывай, что у тебя стряслось, — обратился Говоров по отчеству. С начала их дружбы они решили, что между собой такое обращение будет самым подходящим.
— ЧП у меня в колонии: один осужденный отдал Богу душу, так бы все нечего, но есть одна загвоздка, и касается она нашего дела.