Путь Черной молнии

Доктор закончил колдовать над лицом лейтенанта и забинтовав его, оставил небольшие щели для глаз и рта. Нахмурив брови, Сергеев произнес:

– Не знаю пацаны, как для вас, но для меня - врача, все это представляется варварством. Нельзя же так издеваться над человеком.

– Спорный вопрос, - ответил Зеля, - когда менты отоваривают одного вчетвером, они почему-то об этом не задумываются.

– Привыкай конкретно предъявлять, а не с бухты - барахты, одернул Зелю Сашка, - там, на баррикадах шел справедливый бой, и каждый считал себя правым. Когда бой прекращается, все стороны должны помогать раненным. Такова мудрая политика войны. Помните о Севастопольской битве, когда участвовали многие страны мира: французы, англичане, русские: когда бой прекращался, солдаты забывали о войне и ходили по неприятельским окопам, подбирая своих раненных.

– Слушай, Сашок,- обратился Сергеев Воробью,- а ведь ты прав, офицеру необходима срочная госпитализация, здесь нужен опытный хирург. Сильное сотрясение и перелом носа, переносица раздроблена, я сделал все, что мог. Попроси Дрона и братву пусть отдадут его, иначе он не выживет.

– Я все сделаю, чтобы ему помочь,- пообещал Сашка,- я хорошо помню его. Брагин меня в санчасть забирал, когда Пархатовские быки на мне чечетку отбивали.

Лейтенант с трудом поднял руку и, вцепившись в рукав Воробьевской куртки, прохрипел:

– Помоги мне, пожалуйста, у меня дома маленькая дочь. Помоги, я тебя очень прошу.

– Сашка кивнул в знак согласия и направился в штаб.

На втором этаже он застал почти весь костяк восставших. В комнате было сильно накурено, и слышался смех. "Видимо Макар опять в своем репертуаре", - подумал Сашка, садясь рядом с Дроном. Рассказав вору о тяжелом состоянии лейтенанта, Сашка обратился ко всем:

– Братва, что будем делать? Ему жить осталось до вечера. Давайте отдадим его.

– Пусть гниет, сучий потрох,- с гневом произнес Серега Сокол, - они в изоляторе и БУРе не замечают, когда нам хреново, сами готовы ножку подставить, чтобы мы скорее в ад скатились.

– Ради чего мы бунт подняли, чтобы мусоров по головке гладить?
– прозвучал другой голос.

– А когда они нас, да саперными лопатками...

Зашумела братва, заволновались мужики.

– Их б..... на фонарных столбах нужно вешать, чтобы остальным ментам было видно,- раздался категорический голос.

– Я считаю, его нужно отпустить,- поднял руку Ирощенко, - между прочим, Брагин неплохой человек и перешел сюда в колонию из СИЗО, потому - что имеет свои независимые взгляды на мусорскую систему.

– Карзубый, что ты его защищаешь, - мусор хорош только тогда, когда он мертв!

– Я за то, чтобы лейтенанта отдать,- поднял руку Макар,- мы не стервятники, чтобы питаться падалью, мы должны выигрывать в честной борьбе.

– Я тоже поддерживаю Карзубого и Макара,- заступился Каленый,- мы не должны вести себя, как звери. Одно дело защищать свои права, и бить ментов, а другое - оставаться людьми. Не нужно смешивать гордыню с чувством собственного достоинства. Забыли, для чего Леха Дрон бунт поднимал?!

Все притихли и повернули головы к вору.

Дрон все это время молча слушал и наблюдал за спорящими. Он знал, для чего поднимал братву и мужиков на восстание, и откровенно говоря ему был не понятен вопрос Игоря Каленого.

– Я ненавижу Советскую власть и всю их мусорскую систему. Братва, и вы мужики! Все вы по-своему правы. У меня тоже чувство справедливости хорошо развито. Я никогда в жизни не пинал упавшего противника, иногда даже приходилось подавать ему руку, чтобы он поднялся. Мы не должны с позиции силы решать судьбу кого-либо, тем более наш враг сейчас немощен. В конкретном случае я сейчас говорю о лейтенанте. Как вор в законе, я не должен прогибаться под мусоров, но как человек, я не бью слабого, и мое последнее слово: я призываю братву - отдать его, но учитывая сложную ситуацию среди восставших, я предлагаю отдать его труп.

– Как?!
– опешил Сашка.

– Леха!!
– воскликнул Ирощенко.

– Вы меня неправильно поняли, его нужно накрыть окровавленной простыней и отдать на КПП, как труп. Просто многие не поймут нас, а особенно те мужики, кто находился рядом с погибшим пацаном. Ну, что братва притихли? Голосовать будем?

– Не стоит,- произнес Макар, - тем более у Брагина маленькая дочь,- и, улыбнувшись, обратился к категорически настроенной братве,- нам лишний рот не к чему, на кой ляд нам нужен такой заложник, самим уже есть нечего, провианта осталось, раза два покормить мужиков.

В санчасти нашли носилки и, уложив лейтенанта Брагина, укрыли с головой окровавленной простыней. Офицеру приказали молчать, во избежание над ним самосуда. Так же решили отдать активиста, упавшего с вышки, у него был поврежден позвоночник и помещение первого отряда, временно заменявшего лазарет для активистов, ночью сотрясалось от его криков.

Отдавали труп погибшего товарища. Проносили его до вахты с открытым лицом, в отличие от лейтенанта Брагина.

Все расступались и снимали головные уборы, прощаясь с Игорем, так звали умершего заключенного. В зоне морг отсутствовал, продержи труп еще один день, и он начал бы смердеть.

Открыв входные двери на КПП, Воробьев позвал военных. С другой стороны показались офицеры и солдаты с автоматами. Осужденных и вооруженных военных людей разделяли двойные решетки.

– Возьмите офицера, он тяжело ранен. Этот тоже, но он заключенный - активист. Третий погиб, к ноге привязана записка, там все его данные.

Майор приказал Сашке и остальным заключенным покинуть помещение превратной комнаты, только после того, как они вышли, солдаты, открыв решетки, забрали пострадавших и погибшего.

Со стороны свободы раздались гневные выкрики:

– Сволочи, вы еще ответите за то, что натворили. Звери недобитые!

Сашка стоял около крыльца и недоумевал: "Вроде доброе дело сделали, отдали раненного лейтенанта. Наверно мы со стороны кажемся им зверьми". Он пожал плечами, и тяжело вздохнув, уныло побрел к главному костяку восставших.

Дрон и блатные, проводив погибшего, организовали общий сход зоны. Теперь в состав комитета восставших вошли многие мужики, принявшие активное участие в отражении атак штурмующих.

Звеньевые доложили, что в промзоне найдены на складе еще две бочки с бензином. Мужики наготовили добавочно штырей, но только механическим способом: в промзоне, как и в жилзоне, тоже отсутствовал свет. Самодельных бомб осталось немного: всего пять, но напичканных смертоносной начинкой. Три отдали, защищающим центральные ворота, а две в промзону.

Продуктов на складе почти не осталось, с водой тоже напряженное положение, ее подачу прекратили еще вчера. Приходилось ходить по промзоне и искать остатки воды, ее тут же под "охраной" относили в столовую.