Путь чужака

— Ты помнишь наш дом? — с надеждой спросил брат. Стас не хотел его разочаровывать и не ответил.

— Где моя комната?

— Наша, — поправил Скалобой. — Она вон там.

«Сюда бы Холмса с его дедуктивным методом, — подумал, входя в комнату, Стас. — Он бы многое смог рассказать. Но Холмса нет, придется самому».

Он огляделся. Узкое окно, две застеленные облезлыми шкурами лежанки и… Меч! Меч тотчас бросился в глаза, потому что висел напротив окна и солнечный свет играл на желтом, покрытым вязью рун, лезвии. Настоящий меч!

Стас с детства обожал холодное оружие, в Эрмитаж ходил исключительно в рыцарский зал, а от фильмов со схватками на мечах млел, как ребенок. И в Игре сражался исключительно мечами, мечтая научиться владеть ими по-настоящему, но мечты так и остались мечтами.

Клинок висел, опираясь гардой на два вколоченных в стену крюка. Стас подошел и снял оружие. Металл приятно холодил руки. Меч был небольшим, одноручным, оплетенная кожей рукоять отлично лежала в руке. Лезвие не было прямым, его форма напоминала мачете, с той лишь разницей, что у мачете нет колющего острия. Стас встряхнул оружие в руке и со свистом рассек воздух. Даже не надо прикладывать силу для удара — лезвие само падало вниз. Этим мечом можно рубить дрова, а плоть и кости это лезвие просто не заметит…

— Это твой меч, — прозвучало за спиной. Стас обернулся. Скалобой смотрел на клинок, и Стас отметил, как он смотрит. — Меч нашего отца. Он сражался им в Последней битве. Теперь ты сможешь носить его.

— А ты?

— Меч может носить только вождь. Завтра ты станешь вождем и будешь его носить.

Руны на полированном лезвии складывались в причудливую вязь. А ведь он и читать на местном языке не умеет.

— Ты знаешь, что здесь написано?

Скалобой качнул головой:

— Нет. Откуда?

— Плохо. Знать надо. Почему руны не выучишь?

— Никто не позволит. Тайна рун доступна лишь посвященным.

— Бред. Любой сможет. — Стас с сожалением положил клинок на место. — Если захочет. А ты хотел бы знать, что тут написано?

Брат пожал плечами:

— Зачем мне? Пусть шаманы ведают или кузнецы.

Стас потрепал его по голове. Смешное чувство: будто гладишь по холке теленка.

— Дурак ты. Тот, кто владеет знанием, владеет всем.

— Я не хочу никем владеть.

— Тогда будут владеть тобой. Ладно, забудь, что я тут наговорил. Покажи, где умыться можно. И было бы неплохо поесть…

На обед был суп из фруктов, каша и целая гора хрустящих, как пережаренная картошка, корешков. И вновь никакого мяса.

— А кто готовит? — спросил Стас.

— Я, — скромно ответил Скалобой. — Кому же еще?

— А где мясо, брат? Что-то мяска хочется…

— Мясо? Какое мясо? — встревожился Скалобой. Он даже привстал. — Мы не едим мяса! Только мерзкие аллери жрут животных. Не удивлюсь, если они и друг друга жрут! Как тебе это только в голову пришло?

— Да что ты, братишка, успокойся. Пошутил я. Ты шуток не понимаешь?

Надо же. Выходит, ставры — вегетарианцы. Такие громилы! А вообще самые крупные животные тоже едят траву, а хищники, как правило, небольших размеров. Но это касается Земли, а здесь… Кто знает, что здесь?

Едва пообедали, на порог упала чья-то чудовищная тень.

— Мечедар!

Казалось, от этого голоса дрогнули стены. Стас едва не вскочил, разглядев в дверях чью-то колоссальную фигуру. Этот ставр был всем ставрам ставр. Огромный, почти квадратный, он с трудом протиснулся в дверь, задев рогами за притолоку. Ярко-красная куртка без рукавов открывала узловатые бицепсы размером с мяч для регби, широкий кожаный пояс поддерживал местами прожженные кожаные штаны. Взгляд гостя остановился на Стасе:

— Говорят, ты побил Круторыла?

— Он сам полез, — осторожно ответил Стас. Ручища пришельца хлопнула его по плечу.

— Этого горлопана давно пора было унять. Удивляюсь, почему ты раньше не сделал этого, когда Круторыл бегал по селению и говорил, что ты его боишься.

— Я не боялся. Я… Не мог.

— А-а-а. Понимаю. Здесь не обошлось без шаманов, клянусь небесной кузней предков! Что ты смотришь, будто не узнал?

— Это Огневар, — наклонясь к Стасу, шепнул Скалобой. — Кузнец.

— Впрочем, ходят слухи, что ты потерял память. Это правда?

— Да. Я многого не помню.

— Жаль. А что сказали шаманы? Они признают тебя вождем?

— Они скажут об этом завтра! — встрял Скалобой. — Мечедар станет вождем!

— Да, пожалуй, им некого признать, кроме тебя. Круторыл слишком своенравен, чтобы позволить ему править… — Огневар сделал паузу и поглядел на Мечедара. — А ты?

— А что я?

— Ты тоже позволишь им помыкать тобой?

Хороший вопрос.

— Никто не будет помыкать мной! — сказал Стас.

— Уверен? Многие так говорили.

— Время покажет.

Косматые брови кузнеца удивленно приподнялись:

— Ты изменился, Мечедар. Я не спрашиваю, что ты видел в Пещерах Предков и что они сделали с тобой. Одно вижу — ты стал другим Мечедаром. У тебя другие глаза…

Возникла пауза. Стас молчал. Кузнец казался порядочным… типом, но кто знает, кому здесь можно верить? Разве что Скалобою.

— Значит, завтра, — Огневар поднялся со скамьи, и та жалобно скрипнула. — Ну, поглядим, какой ты вождь. Меч твоего отца ковал я. Он бился им в Последней битве, и я не хочу, чтобы его касалась рука труса.

Кузнец направился к выходу.

— Постой, Огневар.

Великан оглянулся.

— Скажи, что написано на мече? — спросил Стас.

Огневар покрутил шеей. «Такую не переломишь и дубиной, — подумал Стас. — Настоящий монстр».

— Ты должен это знать. Разве отец не говорил тебе?

— Может, и говорил. Но я потерял память. Скажи мне, Огневар.

Кузнец нахмурился:

— Нет. Вспоминай сам, — и вышел из дома.

— А что за Последняя битва? — спросил Стас, глядя вослед кузнецу.

— Битва, в которой аллери одолели нас, — тихо проговорил брат. — Ты родился за год до нее, свободным, а я — уже нет.

— Разве ты не свободен, Скалобой?

— Я свободен здесь, на земле клана. Но я не могу путешествовать, не могу увидеть мир, даже Великую Долину, которая издревле принадлежала ставрам. Аллери позволяют ездить лишь торговцам — и только в назначенные дни.