Путь домой

Впрочем, тарги не тарги – какая в принципе разница? Главным был тот простой факт, что теперь на всех планах по возвращению можно было ставить жирный корявый крест красного цвета. Красный – это чтоб издали видно было. На этой планете была одна путевка домой, и, к сожалению, она оказалась просрочена, сгорела в буквальном смысле этого слова.

Несколько минут курсант сидел на краю воронки, мрачно глядя вниз. Крушение надежд – это тяжелый удар. Однако надо было жить дальше, не получилось улететь – придется устраиваться в этом мире, а раз так – стоило осмотреть окрестности, вдруг что-нибудь уцелело. Любая мелочь в такой ситуации могла пригодиться.

Натянув очки, Петр включил режим сканирования и секунду или чуть больше непонимающе смотрел на мигающую красную надпись «Опасность». Потом до него дошло, и он бегом понесся прочь, к лошадям, схватил их под уздцы и поволок в лес. Прочь, прочь, подальше от этого проклятого места.

Любая база, любой долгосрочный, особенно автономный объект нуждается в источнике энергии. На земных базах это были стандартные кварк-реакторы, простые, дешевые и надежные. Однако, как бы они ни были хороши, имелся у них один недостаток – в качестве топлива, как и в старинных ядерных и термоядерных реакторах, да и как в перспективных мезонных, использовались радиоактивные элементы. Если конкретно – плутоний, который, размолотый силой взрыва в порошок, накрыл изрядный участок. А еще была целая куча сопутствующей дряни – изотопы стронция, йода и в довесок целый букет элементов, в котором с ходу не разобрался бы даже профессиональный физик. Петр сидел, можно сказать, в эпицентре и сейчас, убегая, еще не осознавал, что все тщетно – он схватил смертельную дозу.

Два часа спустя он сидел на берегу лесного озера, в котором вымылся сам, выстирал одежду, выкупал лошадей, которые теперь недоуменно косили на него глазами, явно не понимая, зачем под дождем их гонят в воду. А ведь все просто – Петр смывал радиоактивную мерзость, попавшую на них. Может, и зря – пыли-то не было, ее дождь прибил качественно, был только очень высокий радиационный фон, но все равно подстраховаться стоило.

Вот и сидел он сейчас, мрачно рассматривая это самое озеро, удивительно круглое, с очень голубой, непрозрачной водой. Хотя чего тут особенного? Была карстовая воронка, которая с годами заполнилась водой из ручьев, – вот вам и озеро и его интересная форма. Что же касается цвета воды – то кто знает, какие водоросли здесь живут. И главное, сидеть все равно надо было – портативный диагност гонял сейчас тесты, а ему на время работы нужен был покой. Оставалось только ждать, хорошо хоть, что недолго.

Диагност противно пискнул, на экране планшета тут же высветились данные. Петр взглянул, поморщился – результаты не радовали. Если по-простому, то погано, иначе и не скажешь. Самое точное определение, которое он мог сам себе дать, – кандидат в покойники. Нет, оставался еще шанс на чудо или на запредельные возможности организма, но чудеса – штука ненадежная, а запредельных возможностей Петр за собой никогда не наблюдал. Обычный средний уровень, с учетом подорванной плохой экологией наследственности, – очень невысокий. А если к этому прибавить еще и общую избитость, которую тело приобрело за последние дни, то оставалось два варианта на выживание – реальный и фантастический. Реальный – это если прямо сейчас вот с небес свалится спасательная экспедиция, а фантастический – сам справлюсь. Короче, умирал он, и, хотя пока что и не чувствовал этого, времени оставалось не так и много.

Диагност вновь запищал, да так мерзко, что у курсанта заныли зубы. Посмотрел на экран – ну да, рекомендации, будто он сам не знает, что делать. Пунктом первым что у нас? Ага, лечь в стационарный медицинский бокс. Ну да, там за двое, максимум за трое суток приведут в себя, да так качественно, что и последствий не останется. Только где ж его взять-то, бокс этот…

Пункт второй – до размещения в боксе инъекции арадиатина. Два раза в день по полтора кубика. Хорошая штука арадиатин – не лечит, но на время действия почти полностью блокирует последствия радиоактивного облучения. В аптечке, если колоть его такими дозами, недельный запас, а дальше все, приплыли. Что там еще? А ничего, как, впрочем, и ожидалось – перечень лекарств, имеющихся в наличии, в памяти планшета, больше он вариантов предложить не может в принципе. Значит, остается неделя на игле и еще сколько-то на собственных ресурсах организма. А потом все, прощай, родимая береза.

Петр резко встал, прошелся туда-сюда. Показалось, что начинает кружиться голова. Хрен вам, мы еще поживем, а это – всего лишь нервы, для симптомов лучевой болезни еще рано. Курсант глухо выматерился, вколол арадиатин и решительно направился к лошадям. Один, правда, совсем крохотный шанс у него оставался, а первое, что им всем внушали в училище, – никогда не сдаваться. Ну а раз так – вперед!

Следующие три дня он шел, точнее, ехал почти без остановок. Пять часов на сон – и в седло! Мог бы и меньше спать, но ночи были темными, и до рассвета ехать затруднительно. Один раз попробовал – ага, лучше бы и не пытался. Заводной конь сломал в темноте ногу, и его пришлось пристрелить. Теперь Вулкан, помимо всадника, нес на себе всю поклажу, и, хотя конь был силен и тащил увеличившийся груз почти без усилий, Петр всерьез за него опасался – как-никак он тоже схватил свою дозу радиации, пускай и намного меньшую, чем хозяин, и неизвестно, как она отразилась на его здоровье. К счастью, пока что опасения были беспочвенны, во всяком случае, загибаться конь и не думал.

Итак, шанс… Единственный шанс – нормальная клиника. Где ближайшая клиника? Скажете, в другой звездной системе? А вот хрен вам. На планете есть как минимум еще одна, и она теоретически в пределах досягаемости. Вот только не факт, что пациента в нее примут, далеко не факт – прописки-то у него нужной нет, равно как и медицинского полиса. Хотя оснащена она, скорее всего, так, что столичные медики от зависти удавятся. Спрашивается, где она? Правильно, на имперском линкоре, который сидит себе в горах и никого не подпускает, собака! И что остается? Да добраться до этого самого линкора, обмануть системы защиты, проникнуть на борт, разобраться с управлением, и если медотсек сохранился в исправном состоянии и лекарства не скисли от времени, то, возможно, удастся выжить. Хиленький шанс, надо признать, но все равно это намного лучше, чем сдохнуть в лесу от лучевой болезни или вышибить самому себе мозги из бластера – чтоб не мучиться, значит.

По знакомой дороге, вдобавок оставшейся в памяти планшета, да не жалея ни себя (хорошо хоть, в аптечке, помимо прочего, нашелся и сильный допинг), ни коня, Петр добрался до хутора меньше чем через двое суток. Ночевать не стал – был еще день, поэтому просто запасся едой, дабы в дальнейшем не отвлекаться и не задерживаться. Потом пошло легче – все-таки дорога. До города добрался без приключений, но там пришлось все же задержаться – заводного коня надо было купить в любом случае. Правда, задержался он совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы уговорить какого-то незадачливого дворянина, что конь, точнее, не блистающий особыми достоинствами гнедой мерин ему нужнее.

Дворянин, оказавшийся на редкость твердолобым, остался сидеть на обочине с простреленной ногой и небольшим рубином в качестве компенсации, а курсант, не снижая темпа, поехал дальше, перераспределив груз и надеясь, что кони выдержат переход. Новоприобретенный гужевой транспорт к смене владельца отнесся очень спокойно, даже, можно сказать, безразлично, лишь пожевал губами и послушно потрусил за Вулканом. Да и то сказать – какая ему разница, в какую сторону ногами перебирать? Лошадь – не человек, а скотина в хозяйстве нужная и вообще ценная, ее любой хозяин кормить, холить да лелеять будет, ежели не дурак, конечно.

До постоялого двора Петр в этот день не доехал – наступили сумерки, а с учетом низкой облачности и который день моросящего дождя видимость упала почти до нуля. Петру это особых неудобств не доставило, его ноктовизор был в порядке, однако кони таких волшебных очков не имеют. Пришлось остановиться на ночлег, хорошо хоть, подходящее место нашлось быстро. Ну да курсанту было не привыкать – в темпе разбил палатку и с рассветом двинулся дальше. На постоялый двор, правда, заехал – просто позавтракать, поесть горячего. Остановка была недолгой, и полчаса спустя он уже ехал, понукая коней, не очень-то жаждущих торопиться по окончательно раскисшей дороге.

Все-таки скорость у него в этот раз была более чем приличная. Следующий постоялый двор он проскочил, когда до темноты оставалось еще часа два. Это время он потратил на то, чтобы проехать еще хоть немного, и с наступлением сумерек вновь остановился, чтобы переночевать в палатке. Сейчас курсант физически ощущал, как отпущенное ему время утекает, как песок между пальцев, и бытовые неудобства его уже мало смущали.

А на следующий день, ближе к обеду, у него случилась еще одна встреча, которой Петр, не боясь прослыть трусом, предпочел бы избежать. Он уже приближался к последнему постоялому двору на своем пути, когда наткнулся на полусотню всадников, охраняющую карету. Ну, охраняли и охраняли – их дело и в принципе их проблемы, вот только когда он уже миновал их, сзади раздался гневный вопль, и курсант, обернувшись, узрел высунувшуюся из кареты княгиню, ту самую, которую он совсем недавно (а кажется, так давно) опустил на постоялом дворе. И сейчас эта дура, очевидно узнав его, жаждала мести – раздраженно орала и невежливо тыкала в его сторону пальцем.