Путь Эливена
Шрифт:
– Мне не дано знать это, мой повелитель, – затрясся воин.
– Так ты пойди и спроси у тех безмолвных голов, которые твои люди выкатили мне под ноги! Может быть, они тебе скажут, что их влекло туда, в мёртвые пески?
Грязный Пенничел совсем обессилел, он опустился на колени и приложил к земле голову. Частые вылазки в пустыню, поиски чего-то, о чём не ведает даже сам старик, уничтожали его тело, слабеющее на глазах. Он уже не видел смысла жизни, цель ему была непонятна и не нужна, он чувствовал приближение конца. Только длительный отдых, вода, много воды, могут вдохнуть в его измученное тело слабую искру надежды. Но он чувствовал, что в этот раз не получит ничего. Владыка назвал его другом, значит Пенничелу выпал жребий уйти и не вернуться.
– Те живые, которые сбежали, ты говоришь, их было
– Я проткнул одного секирой, он не смог бы выжить.
– Но остальные могут. Если они ушли так далеко от убежища, они знают, куда идут. Нужно быть или полным глупцом, или одержимым целью, достойной самой жизни, чтобы отправиться в пустыню, где их убьёт солнце и слабый воздух. Сколько припасов было у них с собой?
– Всё, что у них могло быть – это вода и пища на двоих. На всех повозках, которые мы захватили, было одинаковое количество воды и пищи.
– На двоих, говоришь? Если они не нашли то, что искали, то уже умерли в песках. Но если они дошли до цели, то рано или поздно пойдут обратно. Поставь людей, пусть выследят и привезут их мне. На этот раз они нужны мне живыми. Они что-то знают, теперь это должен знать я. А сейчас уходи, и если ты не получишь то, что мне нужно, можешь не возвращаться.
Воин встал с колен и вышел в каменный коридор, застланный красными коврами, созданными руками затворниц, живших когда-то в этих пещерах. Они рожали детей, из которых вырастали воины, сильные и смелые. Они приносили добычу, приводили пленных женщин, иногда детей. С тех пор многое изменилось, женщин стало мало, как и воинов. Когда правитель стал посылать людей для странных задач – искать в песках что-то, нечто необычное, какие-то знаки, то люди стали чаще умирать от смертоносных лучей солнца. Воины боялись вернуться ни с чем, часто они умирали в песках от жажды или ночного холода.
Когда женщины видели смерть своих детей, они отказывались рожать снова. Смертельный яд или секира, они принимали решение не задумываясь, не жалея о жизни. Племя кодбанов постепенно вымирало, оставляя в огромных подземных помещениях лишь эхо.
Пенничел шёл по длинному коридору, в стенах которого зияли проходы, то вправо, то влево, образуя сложный лабиринт ходов и комнат. Он знал все ходы наизусть с раннего детства. С кучкой юнцов они весёлой гурьбой бегали по этим проходам, иногда не хватало и дня, чтобы обойти их все.
Воин повернул направо и остановился перед плотной занавесью, служившей дверью в каменную комнату. Он стоял и смотрел на нехитрый узор двери, давно выцветший и потерявший смысл. Никого не осталось из той весёлой, безмятежной гурьбы ребятишек. Все давно погибли, остался лишь он. Их было тоже десять, они подрастали, становились окрепшими юнцами. Однажды десять друзей ушли в самый дальний, давно заброшенный тоннель, где поклялись жить друг для друга, отдать жизнь за другого, если понадобится. Они порезали острым лезвием ножа свои ладони и прикоснулись к большому белому камню, лежащему на дне высохшего водоёма. Тогда они сильно получили от матерей и отцов, но они с гордостью замечали, как другие дети с завистью смотрели на эту кучку верных друзей. Теперь их больше нет, как и их матерей, не переживших потери.
Там, за этой занавесью, его мать. Она ждёт его, всегда ждала, где бы он ни был. Вот и сейчас она, наверное, готовит соус васхры и режет мясо, вынутое из под пресса. Воин протянул руку, чтобы приоткрыть занавесь, но безвольно опустил её. Он не в силах сказать ей, что уйдёт и, возможно, уже не вернётся. Она не вынесет этого, так пусть она не узнает об этом как можно дольше.
– Пенни, – тихо прозвучал голос из комнаты. Она почувствовала его присутствие. Воин двинулся с места и исчез за поворотом.
Он выбрал лучших воинов из тех, что оставались свободными в убежище. Пять человек, двое из которых участвовали в прошлом походе.
– Хатуэлл, Стаум, вы останетесь. Мне не нужна ваша смерть.
– Извини, командир, но мы так решили. Нам известна цель похода, мы знаем, куда идти. Владыка посчитал провалом нашу последнюю вылазку, так в этом есть и наша вина, исправлять ошибки нам вместе.
– Я благодарен вам, друзья мои. Итак, у нас есть задача – найти тех сбежавших. Если они живы, мы их схватим
и доставим сюда. Если они мертвы, то пусть песок им будет домом.Слабость снова стала давить на плечи Пенничела, но он переборол желание упасть на каменный пол прямо перед своими подчинёнными и продолжил речь.
– Предлагаю выйти в ночь, одев на себя всё, что найдётся. Возьмём заступы, хороший запас воды на несколько дней.
– Командир, нам не выстоять несколько дней, мы умрём, не добившись цели.
– Мы выживем, это наша первоочередная обязанность. До того места ровно половина ночи. Мы это выяснили вчера, когда возвращались с ранеными и убитыми, таща за собой непослушных животных и тяжёлые повозки. Сейчас у нас будет лишь одна повозка, а морхун из нашего загона, а значит послушный. Мы приедем на место ещё раньше. На месте мы начнём копать большую яму, которая будет выше наших голов. Потом мы пророем углубление в сторону и скроемся в нём. Днём будем дежурить по очереди и выслеживать беглецов.
Воины смотрели на своего командира и восхищались его умом. Никто бы никогда не осмелился назвать его Грязным Пенничелом, хотя каждый из них хоть раз мечтал, чтобы ему выпала честь иметь такое прозвище.
– Командир, мы готовы, когда прикажешь выдвигаться?
– Как только соберём всё необходимое, так незамедлительно, и… Я благодарен вам, друзья, что верите мне.
Пенничел с командой из пяти воинов, замотанных в тёмные одежды, отправились в путь, как только наступили сумерки. Их ждала долгая и нелегкая дорога сквозь ночной холод. Почти невидимые, они шли быстрым шагом, чтобы держать мышцы в тонусе. Их передвижение выдавала только повозка, но её части обильно смазали перед выходом, так что лишь небольшой шум сминаемого колёсами песка мог привлечь чьё-то внимание.
– Прибыли. Вот это место, их путь проходил тут. Разгружаемся и за работу.
Команда безропотно принялась исполнять приказ командира. Когда на горизонте принялась заря, люди Пенничела спрыгнули в яму и зашли в боковую нишу. Солнце не достигало потайного укрытия, поэтому время для них приостановило свой бег, позволив немного передохнуть.
Жёлтый песок, испещрённый красно-рыжими островками, словно язвами, простирался во все стороны. Пенничел смотрел на бесконечную пустыню и не мог поверить, что когда-то давно всё это могло иметь другой цвет, а вода была даже на поверхности. Старые легенды, передаваемые из поколения в поколение, дошли и до его дней. Представление о прошлом было настолько искажено, никто не верил, что когда-то всё могло быть не так, как сейчас. Если кто-то вздумает сказать о том, что на планете песок встречался редко, а вокруг простирались поля мягкой зелёной травы, то этого человека будут избегать. Но даже если легенды уже не вызывают восторга, восхищения, таинственности, а только лишь смех и упрёки, то Пенничел знал кое-что не понаслышке. Его мать когда-то говорила ему, ещё совсем юному, что песок не всегда был красно-рыжим, а растений было намного больше. Она это слышала от своего отца, а тот от своего. Солнце не несло угрозы, а дышать можно было полной грудью. Ночь могла быть такой же тёплой, как день, но постепенно всё это ушло. Осталось совсем немного того, что можно назвать жизнью, но и это постепенно уходит, искажается, рушится.
Пенничел вглядывался вдаль, где рыжий песок плавно переходил, практически сливался с белым небом, но ничего, кроме пыли, стелющейся над поверхностью пустыни, не видел. Его посещали мрачные мысли, они не давали покоя. Сотни смертей ежегодно случались только от рук его воинов, кодбанов. Убивали плантаторов, как их прозвали в поселениях, отбирали всё, что те перевозили из одной общины в другую для продажи или обмена. Людей убивали, а иногда совершали набеги на мелкие, одиноко стоящие убежища и полностью их опустошали. Плантаторы всегда считались врагами кодбанов, несмотря на то, что, только благодаря им кодбаны существовали. Плантаторы трудились, не покладая рук, выращивали васхру и семирду, которые шли на корм морхунам. Великолепные скакуны, послушные и неприхотливые, были к тому же источником очень питательного мяса, а излишек яиц был просто подарком в скудном рационе общины. Их сушили и растирали в порошок, а когда наступали зимние дни, этот порошок смешивали с измельчёнными семенами семирды, водой и запекали в красивые розовые лепёшки на раскалённых камнях.