Путь гладиатора

Девушка круглыми глазами смотрела на него.

— А ты шустрый! — воскликнула она. — Никогда не видела такого шустрого парня.

— И такого отчаянного, — мрачно добавил он. Потом положил лазер на край стола. — А теперь могу я встретиться с твоей госпожой?

Мать Джоселин сидела, гордо выпрямившись, на своем стуле. Казалось, она почти ничего не весит: костлявое лицо, глубоко посаженные глаза, парик с завитыми волосами, худые руки со вздутыми венами. На пальцах сверкали кольца. Просторное фиолетово-зеленое платье скрывало ее фигуру. Она остро посмотрела на Дюмареста, когда тот вошел в ее комнату.

— Наверное, твое дело очень настоятельно, раз ты пошел на такой риск, — предположила она. У нее был дрожащий звонкий голос. — Надеюсь, ты не напрасно тратишь мое время.

— Все в мире относительно, моя госпожа. — Дюмарест посмотрел на стражников, стоявших по обе стороны от нее. — У нас есть один общий друг, — без всяких вступлений произнес он. — По имени Легрейн.

— Мак Легрейн?

— Именно. Я хочу найти его.

— Он что, в долгу перед тобой? — Тонкий голос выдавал удивление. — И наверное, долг немалый, раз ты пошел на такое. Ты ведь понимаешь, что тебя могли убить на лестнице? И вполне еще могут убить? — Внезапно она махнула стражникам: — Можете оставить нас. — И когда те вышли, она обратилась к Дюмаресту: — Мак Легрейн — мой друг. Ты веришь в это?

Дюмарест покачал головой:

— Нет, моя госпожа. Что у такого человека, как вы, может быть общего с кем-то вроде Легрейна? В лучшем случае деловое сотрудничество.

— Даже этого нет, — призналась женщина. — Он просто клиент, вот и все. Если он говорил тебе что-то иное, то это была ложь. — Она опустила руку к резной шкатулке, стоявшей на небольшом столике рядом с ней, подняла крышку и достала тонкую трубку, которую сунула между губами. Резкий неприятный запах наполнил воздух. — Малаш, — пояснила она. — Узнаешь?

— Да, моя госпожа.

— Когда-нибудь он прикончит меня, — вздохнула мать Джоселин. — Но благодаря ему я чувствую себя снова молодой. — Задумчиво посасывая трубку, она внимательно посмотрела на Дюмареста. — Вчера. Примерно в это время, а может, чуть позже. Двоим удалось сбежать с арены. При этом они убили троих, а еще один доставлен в больницу.

Дюмарест никак не прокомментировал ее слова.

— Стражники рыщут по всему городу, — небрежно обронила женщина. — Ты знаешь, что случается с теми, кто совершает подобные вещи?

— Ну и что же? — вяло поинтересовался Дюмарест.

— Их бросают в загон — на съедение ткачам. — Блестящими глазами она изучала лицо Дюмареста. — Паукам, — пояснила она. — Уродливым тварям размером с твою голову, но с аппетитом, не уступающим человеческому. И это совсем не легкая смерть. У меня есть, — добавила она, — похожий аналог переживания для мазохистов. Номер восемнадцать. Он не пользуется особой популярностью.

— Естественно, — сухо произнес Дюмарест. — И понятно почему.

— Самое лучшее для таких людей — это как можно быстрее покинуть Игрушку. — Мать Джоселин подняла руку с кольцом на пальце, вытащила трубку изо рта и стала рассматривать ее наконечник. Тот был сильно опален. Вдыхаемый вместе с воздухом кислород раскладывал наркотическую смесь на активные составляющие. — Это можно устроить, — тихо сказала она. — Все зависит от множества факторов, но все-таки это можно устроить.

— Скажите, где мне найти Легрейна, и вы получите деньги, — пообещал Дюмарест.

— Деньги? — Женщина медленно покачала головой. — Разве я говорила о деньгах? Есть и другие формы оплаты, мой друг. Ты силен, быстр, безжалостен. Только такой человек мог сбежать с арены. Прекрасный сюжет с героем для нового аналога. Сражение, — размечталась она. — Наверное, ты отличный боец. И возможно, у тебя были и другие приключения, которые могут иметь ценность. Сделка, — предложила она. — Билет на перелет за аналог. Честная сделка.

Дюмарест колебался. Создание аналога обычно занимало столько времени, сколько длилось и реальное переживание, машины записывали все психические и физические параметры донора. Такую запись можно было проиграть в принимающем разуме — клиент точно наяву проживал записанное переживание. Псевдоприключение, даже лучше настоящего, ввиду своей предсказуемости и безопасности. Даже смерть, но чужая, доставляла удовольствие.

— Ты колеблешься, — резко проговорила женщина. — Неужели боишься? Нет, — ответила она самой себе, внимательно глядя на Дюмареста. — Не боишься, просто осторожен. Ты что же, не доверяешь мне?

— Моя госпожа, — честно признался Дюмарест, — жизнь дала мне считанное количество примеров, когда можно было доверять кому-либо.

— Ты благоразумен, — спокойно отметила она. — Среди воров понятие чести отсутствует, и это тебе, должно быть, известно. — Она снова поднесла ко рту трубку и сделала глубокую затяжку, чтобы наполнить легкие дурманящим дымом. — Как жаль, — подосадовала она. — Всего лишь час работы с моими техниками — и все твои проблемы были бы разрешены.

«Вот чего я и боюсь, — мрачно подумал Дюмарест. — Она хочет ворваться в мой разум, вычерпать из него все, что ей нужно, и выбросить все остальное. Но насколько осторожной будет она? Не навредит ли это вмешательство моему сознанию? Какой ей смысл оставлять меня в здравом уме? Нет, — решил он. — Должен быть и другой путь с Игрушки».

Те же стражники, которые провели Дюмареста к матери Джоселин, проводили его на улицу. Он прошел по коридорам с дверями, откуда доносились слабые звуки человеческих голосов: стоны, крики, смех, тихое хныканье и другие, меньше похожие на человеческие. Клиенты запирались в созданных искусственным путем мирах, платя за удовольствие или боль, пережитые когда-то другими людьми. Воры чувств.

Секретарша посмотрела на него, когда он вошел в вестибюль, окинула его холодным отстраненным взглядом. Он прошагал по изгибу коридора к двери, к холодному воздуху улицы.

Там его поджидали стражники.

* * *

Строгое лицо Рестерна смотрело с экрана.

— Леон. Ты слышал новость?

Обычно скрупулезно придерживающийся этикета Рестерн не обратился к нему как положено, и это выдавало его волнение. Леон откинулся на спинку стула и посмотрел на экран.

— Нет, — ответил он. — Я еще не слышал ничего интересного. Я пробыл на заводе все утро, — объяснил он. — Чуть ли не с самого рассвета. А в чем дело?

— Мулво мертв. Шим заехал к нему и обнаружил его труп.

Леон помрачнел.

— То есть? Где же он был? И где были слуги?

— Ушли, — отрывисто заговорил Рестерн. — Его личного камердинера нашли в ванной с перерезанным горлом. А наложницу застрелили из лазера. Остальные исчезли. Мы найдем их, — добавил он после паузы. — Но все и так ясно. Камердинер сошел с ума, возможно от ревности. Он застрелил девушку и Мулво, а потом покончил с собой.

— После того, как запугал остальных слуг, из-за чего они и сбежали. — Леон задумался с хмурым видом на лице. — Сколько там было человек? Насколько я помню, у Мулво было не слишком много слуг в городском доме.