Путь Хранителя. Финал

— Поэтому ты решила его убить. Во благо человечества, разумеется, — заключил я, расхаживая медленным шагом по границе поляны.

— Именно так, грешник, — неожиданно согласилась Астрид, — никто из Высших не осознает, что без единого правителя человечество обречено. Как стаду овец нужен пастух, людям нужен бог, на которого можно переложить вину и ответственность. Нужен тот, кто будет принимать тяжелые решения, укажет куда идти и что делать. Люди рождены чтобы служить и повиноваться, сыто жить в своей клетке и не думать о лишних проблемах.

— И этот бог ты? — хмыкнул я, внимательно оглядывая тело Спящего, что без подпитки бордово-синей энергии Аномалии начало медленно увядать.

Разум, очищенный от эмоций, был сконцентрирован только на цели и судорожно перебирал варианты, встраивая в общую картину новые кусочки паззла.

Ответ как победить тварь казался так близко и в то же время так далеко. Высшая держится слишком уверенно и неторопливо. Не осталось ни капли страха или сомнений в суждениях. И я нутром чувствую, что это не просто красивые слова.

Фокус с Хаосом действительно здесь не сработает, даже если бы я мог его провернуть. А я не могу.

Астрид сестра Спящего, а значит ее тело тоже уязвимо и должно отдавать Аномалии жизненные силы за нахождение здесь. Но этого не происходит.

Почему?

Ее защищает Лазурь?

Нет.

У меня она тоже есть, и я чувствую пока едва уловимую, но нарастающую с каждой секундой слабость. Слабость, от которой нет защиты.

Тут что-то другое.

— Довольно болтовни, грешник. Отдай Амулет, — повелительно прошелестела Астрид и выставила вперед раскрытую ладонь.

Вся Лазурь вокруг угрожающе вспыхнула и мое тело само повело вперед.

— Какого хрена, — напрягся я и попытался остановиться, но ноги не послушались.

— Смелее, грешник. Все почти закончилось. Обещаю навечно сохранить память о тебе и том, что ты сделал. Ты должен быть благодарен что о тебе буду помнить хотя бы я, ведь кроме меня на земле вскоре не останется никого, кто знал или слышал фамилию Жуковых, — злорадно просмеялась Высшая и добавила со сталью в голосе, — сорняки надо вырывать с корнем.

В голове калейдоскопом промелькнули теплые образы: швыряющей в меня бутылку вина Василисы, читающего нотации хмурого Арсения, раздающей команды имперским генералам Варвары, отрывающего боярскую голову Костика, приветливую улыбку Майи, влюбленный взгляд Лены, укоризненные слова Олега, молчаливого трудягу Семена, обворожительную красотку Вику, поверившего в меня Гавриила, бесстрашной физиономии Киры, сообразительное личико десятилетней Лилии и такой родной образ непоколебимой Розовой Ведьмы.

Мысль о том, что стоит мне проиграть и это псевдобожество всех перебьет отрезвила и решение проблемы стало очевидным.

Волевым усилием я пустил Аметистовую энергию прямиком во внутренние энергоканалы. Для двух инородных частиц оказалось слишком мало места в источнике, и вся Лазурь ушла в принудительную циркуляцию по телу.

— Пожалуй, откажусь, — сквозь боль прорычал я, и разом выплеснул все божественную энергию прочь.

Повинуясь моей воле, Лазурь приняла форму сотен тонких кинжалов и устремилась в атаку, но, ожидаемо разбилась о выставленную защиту Высшей.

Изначально наивно было полагать что собственная энергия Астрид причинит ей вред.

Как я и ожидал, избавившись от Лазури, тело перестало подчиняться приказам Высшей и вновь стало слушать мои команды.

Вернув контроль, я немедленно остановился, сжал Амулет покрепче в кулак и вытер кровь, стекающую из носа.

Проделать выброс такого колоссального количества частиц без внутренних повреждений было невозможно, но серебристый браслет Адлербергов оперативно подлатал раны, а Аметистовая Сила Императора заняла образовавшиеся пустоты и сберегла энергоканалы от разрыва.

Жить буду.

— Снова ты все усложняешь, грешник, — угрожающе прошелестела Высшая, — ты мог отдать Амулет по-хорошему и умер бы без боли, но это не твой путь, верно? Что ж, так даже лучше. Удел непокорных насекомых страдать.

С этими словами Лазурные частицы по всей поляне ощетинились иглами и развернулись в мою сторону.

— Прощай, — повелительно махнула ладонью Астрид, и каждая Лазурная частица на поляне сорвалась со своего места чтобы меня убить.

Божественной мощи вокруг было так много, что я не имел ни единого шанса увернуться, а бой с Зеркальным показал, что противостоять Лазури может только Лазурь, которую я собственноручно выбросил из своего тела.

Казалось бы, печальный расклад, но был нюанс.

Инстинкт молчал.

Совершенно.

От окружающей меня смертоносной божественной энергии не исходило ни единой капли опасности. Еще в начале боя я понял, что Лазурь вокруг ничем не отличается от той, что я подчинил в своем теле совсем недавно.

Эта энергия бежала по моим потокам, наполняла мой источник и подпитывала энергоканалы. А главное, не причиняла мне вреда. И я был абсолютно уверен, что не причинит и сейчас.

С бешеным свистом в ушах, тысячи игл изменяли свою траекторию, огибали мое тело и возвращались на свое место, не оставляя ни единой царапины.

Кажется, настал мой черед.

— Прощай, — шепнул я в ухо ошарашенной Астрид, и вложил все что у меня есть в этот удар.

Высшая, будучи уверенной в прошлой атаке, не успела ни шелохнуться, ни поднять руку ради защиты.

Усиленный тремя боевыми потокам кулак вошел четко в очаровательную скулу преступно красивого женского лица и мир вокруг закружился.

Не успел я опомниться, как влетел спиной во что-то твердое и под аккомпанемент сломанных костей рухнул на землю.

— А ты крепче чем выглядишь, — слизнул я кровь с губ и поднял взгляд на Астрид, что без единой царапины стояла на прежнем месте подле своего брата и удивленно хлопала глазками.

Невидимая сила отразила весь мой удар обратно даже без воли самой Высшей. Немыслимый уровень защитного конструкта. Что это за хрень? Автономная аура? Но их не бывает такой силы! Тогда что?

— Оберег сосуда, — неожиданно ответило на внутренний вопрос пространство передо мной.

— Сосуда? — машинально спросил я неизвестного ответчика и прямо в воздухе разноцветные клочки энергии сформировали невысокий худощавый силуэт.

Когда мерцание частиц погасло, в полуметре передо мной оказался босоногий старичок в драных серых лохмотьях.