Путь императора

– Нет, Мормад, что ты! – сказала Харминка, и у портняжки отлегло от сердца.

Разбойник только хмыкнул.

– Пойдем, малышка, на рынок, купим тебе чего-нибудь, хочешь?

Харминка зарумянилась. Она видела, что люди боятся Мормада, но сама… Ведь он же хороший! И всегда глядит на нее по-доброму, не как другие мужики: будто слизняком помажут. От их взглядов Харминку сразу начинало трясти и внизу живота болело… как тогда. Нет, Мормад – не такой. И Большой Нож не такой. Но Большому Ножу до Харминки дела нет. А Мормаду – есть. В первый раз в жизни кто-то о ней заботится. Даже дома от нее, третьей по счету дочки, требовали только одного – работы. И попрекали, что девка. И примеривались, как в возраст войдет, продать да корову купить. Так что, когда Мормад предложил отвезти ее домой, Харминка сказала, что дома у нее теперь нет. Нет так нет. Мормад вроде даже обрадовался.

Ему тоже в новинку о ком-то заботиться и прикидывать, как другому человеку лучше.

Причудливы души человеческие. Вдруг оказалось, что девочка из семьи бедного арендатора и вор из Нурты очень хорошо понимают друг друга.

Рынок в Нурте – самое бойкое место в городе. Здесь просторно и тесно. Просторно потому, что сама площадь – больше двухсот шагов в поперечнике, тесно оттого, что, кажется, весь люд Нурты и соседних городов собрался здесь. Торговали всем – от сношенных сандалий до рыжих самерийских коней-полукровок, которых продавцы выдавали за настоящих айпегов. Нутра – рядом с границей, рядом с Карном. Отсюда товары северной части мира Ашшура везут на юг, в Карнагрию, а сделанное в Карнагрии – в Эгерин и Самери. Правда, тот, кто видел нурташский рынок лет двести назад, счел бы нынешнюю торговлю скудной. Это потому, что сейчас львиная доля товаров шла морем. Теперь, когда сокты поприжали пиратов, везти товар морем уже не так рискованно. И намного выгодней – перевозка дешевле и пошлин меньше.

Мормад купил девочке новую тунику, кожаные сандалии с серебряными пряжками, обруч для волос с лаковым рисунком и дюжину серебряных ножных браслетов. Когда он отвел ее в уголок, переодеться, то деликатно повернулся спиной.

– Да, малышка, ты у меня красивая,– сказал он, оглядев засмущавшуюся Харминку.

Подумав, Мормад решил, что еще нужны бусы, и позволил девочке выбрать их самой, а затем выложил золотой (столько же, сколько стоили все остальные покупки) за шкатулку с благовониями и румянами. Торговец утверждал, что они – фетские, и Мормад с трудом прятал улыбку, видя, какими огромными стали глаза девочки. Разрисована шкатулка и впрямь была по-фетски: рисовые поля с длиннокосыми земледельцами, домики с выгнутыми крышами над оросительным каналом, желтый парусник. Но будь содержимое шкатулки фетским, стоила бы она не один золотой, а двадцать.

– Мормад!

Разбойник оглянулся – и по старой привычке едва не бросился наутек: перед ним стоял городской стражник. Однако Мормад вовремя вспомнил, что он теперь не какой-нибудь воришка, а человек солидный, и уж из одного-единственного стражника попросту фарш сделает. Приосанившись, Мормад положил ладонь на рукоять кинжала и спросил:

– Чего тебе?

– Начальник мой просит тебя в гости,– буркнул стражник.

Мормад, как и в прежние времена, ходил в штанах и кожаной безрукавке, но штаны теперь были из темно-синего шелка, а безрукавка – тисненой кожи, с серебряным узором и настоящими опалами вместо пуговиц. А серьга в мочке уха бывшего воришки уже не медная со стекляшкой, а из тяжелого красного золота, с багровым рубином размером со стрекозиную голову. Эдакую городскому стражнику и на годовое жалованье не купить.

Стражник кашлянул, переступил с ноги на ногу, поглядел на Харминку, которая завороженно рассматривала содержимое шкатулки.

– Что сказать-то? – спросил он.– Придешь?

– Приду,– обещал Мормад.– К концу этой стражи. В караульню вашу?

– Не-е.– Стражник ухмыльнулся.– Домой к нему, я ж сказал: в гости.

– Понял, спасибо.– Мормад протянул стражнику руку, и серебряная монета незаметно поменяла хозяина.

В прежние времена Мормад счел бы оскорбительным для себя пожать руку стражнику. Но времена меняются, а люди меняются еще быстрей.

– Пойдем,– сказал он девочке.– Отведу тебя к тетке, которая знает, что с этим делать.– Он кивнул на шкатулку.

Специалистка по притираниям и краскам жила рядом. Обычная шлюха с базарной площади. Но в молодости она была наложницей одного благородного и слыла женщиной, разбиравшейся в тонкостях красоты не хуже, чем в мужских удовольствиях.

Увидав Мормада с какой-то простушкой-девчонкой, шлюшка обрадовалась. В последние пять лет ее собственное тело привлекало немногих.

– К нашему делу пристроить? – спросила она, с понимающим видом кивнув на Харминку.

– Хочешь, чтобы я тебе последние зубы вышиб? – поинтересовался молодой разбойник.– Сколько ты берешь в час?

– Четвертак.– Шлюшка кокетливо потянулась и встряхнула дряблыми ляжками.

– Вот тебе полный.– Мормад швырнул серебряную монету на мятую кровать.– Я ей тут купил… женское. Объяснишь, как с ним обращаться. И ни шагу от нее, пока не вернусь. Если кто из недоносков здешних спросит, скажешь – женщина Мормада, поняла?

– Ну.

– Что я сделаю с тем, кто ее обидит, знаешь?

– Все знают, хороший мой! – заверила шлюха.

– Пока, малышка! – Мормад потрепал Харминку по затылку и вышел.

А та и слова вымолвить не смогла.

«Женщина Мормада»!

Перед тем как направиться к квартальному начальнику, Мормад зашел в гостиницу и взял коня. Всаднику всегда больше уважения, чем пешему. Правда, больше уважения – больше денег приходится платить. Но денег у Мормада хватало.

Квартальный принял бывшего воришку словно благородного. Еда, хорошее вино, даже рабыня с арфой. Звук арфы, говорят, способствует пищеварению.

Котенку понятно: ни рабыню-арфистку, ни тем более трехэтажный дом с садом на крыше и цветными стеклами – на жалованье стражника не купишь. Потому Мормаду в этом доме сразу стало уютно.

Пообедали. Рабыня отправилась вон, а квартальный, рыгнув, сообщил:

– Мой брат – сотник в Шарве [6] .

– Ну и что? – спросил Мормад.

– Брат прислал мне весточку: в Карн-Апаласар идут солдаты Императора. Говорят, чтобы изловить некоего разбойника.

– Сколько их? – отрывисто спросил Мормад.

6

Шарва – столица Земли Нузи.

– Пять тысяч копий.

– Сколько?!

– Пять тысяч копий,– повторил квартальный и прищурил левый глаз, словно прицеливаясь из лука.

– Это точно? – спросил Мормад.

– Не сомневайся.

– Тогда я ухожу. Спасибо за обед.

Разбойник взялся за кошелек, но квартальный покачал головой:

– Может, Большой Нож найдет время заглянуть ко мне сам?

12

Тысяцкий Бушиар, командовавший объединенным отрядом из императорских солдат и войск Владыки Кирьюгера, подошел к делу серьезно. Он не стал перекрывать дороги и высылать дозоры в подозрительные места, как это сделал бы менее хитрый военачальник. Для начала он отправил несколько отрядов – занять пути, по которым разбойники могли уйти в горы, сохранив лошадей. После этого, воспользовавшись властью, данной Императором, Бушиар вызвал из ближайшего порта девять боевых галер, присоединил их к речной эскадре Карна и заставил круглые сутки патрулировать побережье, чтобы банда не сумела удрать в Эгерин. На северном берегу Карна разбойников обычно встречали стрелами, но кто знает, может быть, для соплеменника стража сделает исключение?

Следующим шагом Бушиара стало объявление о награде в пятьдесят золотых за точные сведения о местонахождении банды. И пятьсот золотых тому, кто доставит разбойника Большого Ножа живым.

Первым результатом этих действий был поток жалоб, который обрушили на Кирьюгера карнагрийские и эгеринские купцы. Патрульные галеры, как и положено, останавливали и обыскивали каждое судно.

– Препятствуя торговле, мы приносим убытки не только моей, но и императорской казне,– сказал тысяцкому Кирьюгер.