Путь, исполненный отваги
Шрифт:
Раздали портфели (вернее, ключи) от Хлебного, Артиллерийского, Сыскного, Поместного, Дворцового, Северных земель и прочих приказов. Означенные министры подсели за стол, а остальным Каманин сделал ручкой.
– Те, кто сидит за столом, – верхняя палата, сиречь Малый Совнарком, – неопределенно пояснил он царице. – Чем меньше народу, тем больше кислороду. Видите вон того пузатого парня? Иннокентий, пересядь за стол – там еще три места осталось. Государыня, сей плут вскорости станет министром культуры. Но пока область эта в весьма чахлом состоянии... Да! Быть вам, Иннокентий Михайлович, куратором спорта, пропаганды и торгового флота.
Иннокентий понимающе набычился. Царевна
– Ростислав Алексеевич, а для кого еще одно кресло? Крайне любопытно, что вы надумали...
Почетное место для Патриарха. Почему почетное? Потому что будет всегда пустым. Нечего патриарху в дела государственные лезть – пускай сперва порядок в церкви наведет.
Софья недовольно поморщилась.
– Испокон веков Патриарх в Думе заседал. Круто взялись, отец, за реформы вы...
Ростислав возразил:
– Как может человек рассуждать о порядке в стране, когда в его собственном хлеву дерьма, извиняюсь, по колено? Ну, рассуждать – дело десятое... Они ведь рвутся управлять! Поймите, Софья Алексеевна, сейчас мы должны решать первоначальные задачи: вон, боярин Пузатый, начальник Дворцового приказа, прямиком после этого заседания помчит наводить порядок в Кремле. Шутка сказать – в царском детинце грязи по колено, а никто этого не замечает! Вот, полюбопытствуйте! – Он протянул царице небольшое фото.
– Что это? – подняла брови Софья Алексеевна. – Лепо, ай лепо!
– Амстердамская ратуша. Где вы видите грязь и конские яблоки? Если там и грязь, то только с сапог братца вашего. Он их и ночью не снимал, по свидетельствам голландцев – боялся, что сопрут.
Карточка пошла по рукам, вызывая стоны и вздохи.
– Кто произнесет «живут же люди», отправлю исследовать северную Сибирь! – предупредил Премьер. – Князь Борислав, чтобы Кремль блистал, как у кота хвост! Иначе нам не быть людьми – Европа засмеет. И поменьше спать после обеда – наш Иннокентий Михайлович по сравнению с вами – лань кипарисная, бояре!
Князь Ромодановский печально поглядел на свое чрево.
– Да уж, – папановским голосом пропыхтел он, – старая русская традиция. А что, боярин, парики из сундуков доставать?
По рядам бояр прокатился шепоток недовольства. Ростислав лишь рассмеялся.
– Ни в коем случае. Когда нет своих волос, чужие – слабое утешение. Главное, чтобы были мозги. Таперича в них вся фишка! М-да... Но мы отвлеклись, идем дальше. Федор Юрьевич, убедительно прошу вас начать пересмотр дел на своих подопечных. Что за идиотская практика: ляпнуть «Слово и Дело» – и обвинение готово. Вы это прекращайте. Виновность должна быть доказана юридическим путем, а не вырвана на дыбе вместе с гениталиями...
– Но мы так приучены! – буркнул князь-кесарь. – Пытают и в Европе.
– Так переучивайтесь! Постепенно, помаленьку! Изобретайте новые методы! Пусть Европа учится у нас! Это наша задача вообще – сделать Россию такой страной, чтоб весь мир нам завидовал.
– И пошел на нас войной! – добавил глава стрелецкого приказа, боярин Юрьев. – Лучше уж по старинке.
Каманин медленно развернулся в его сторону. Глаза впились в чернявое лицо боярина.
– По старинке, мой дорогой Александр Никифорович, нам больше жить нельзя: Европа и так уже смеется, а Азия нам хребет сломает. Вы что, люди, слепые? Не видите, как иноземцы облизываются на наш лес, пеньку и пшеницу, моржовый клык, ворвань и матрешки? А что будет, когда узнают, что у нас в Сибири залежи золота, нефти, алмазов? Молчи, боярин, невежда! Как вы считаете, сколько стран на нас пойдет войной,
когда узнают, что Россия может купить всю Европу, а на оставшееся поставить золотые зубы своим псам?Вмешалась Софья:
– Ростислав Алексеевич, насчет золота и алмазов – не перехватили ли? Сибирь – страна малоизвестная...
– И чтобы изучить ее полностью, необходимо не менее чем полтыщи лет! – подхватил Премьер-министр. – У меня известия верные, после я вам, государыня, их предоставлю. Теперь у меня вопрос к боярину Снеткову. Что у нас там с урожаем, не сгниет?
Глава Хлебного приказа неопределенно пожал плечами. До этого назначения он состоял дьяком при прежнем «властелине полей, лесов и рек».
– Если не уменьшить количество дней барщины, то мужик толком не снимет урожай ни свой, ни помещика. И опять будем голодать. Только как уменьшить? Каждый барин в своей вотчине – бог и царь. У некоторых в амбарах урожай за три года, а продавать не желает – цену ждет. А хорошая цена – только во время голода. Вот так.
Каманин пометил что-то у себя в органайзере и на недоуменные взгляды бояр пояснил:
– Если не можете запомнить, записывайте. Я же записываю. Аполлинарий Сигизмундович, сегодня же гонцов ко всем окружным воеводам. Чтобы через две недели они собрались в Поместном приказе. Иначе – всех на кол. Будем говорить о ценах на хлеб. Михалыч, раздай «склерозники», будь другом!
Иннокентий взял со стола стопку органайзеров и принялся оделять. Бояре и князья недоуменно рассматривали дерматиново-поролоновую обложку органайзера, на которых спереди золоченым тиснением было выбито «1699». Органайзеры были индивидуальными, на каждом церковно-славянским шрифтом вытиснено название приказа и имя его владельца. Внутри на привязи болтались платиновые карандаши с ластиком сверху.
– Дозвольте вопрос, боярин Ростислав, – прочистил бородатое горло молодецким кашлем боярин Рогулин, – что это слева за вещица с цифирью?
– Хороший вопрос! – засмеялся Ростислав. – Эта «вещица», как вы выразились, заменяет счеты. Надеюсь, с четырьмя правилами арифметики знакомы все?
– Обижаете! – засопел Анатолий Демьянович. – Кое-кто и с тригонометрией знаком, и геометрией Евклида.
– Ладно-ладно, – примирительно произнес Премьер, – после заседания вас ознакомят с принципом работы сих «вещиц», и две недели вам на изучение «склерозников». Вкратце поясняю, для чего служат «организаторы». Так как с Нового года, то бишь с первого сентября, вы становитесь министрами, то для облегчения планирования рабочего дня и распределения времени на несколько дней вперед, избавления от личных писцов, лишних глаз и ушей, облегчения счетно-счислительной работы... короче, для всего вышесказанного он и служит.
«Министры» недоуменно переглянулись. Рогулин гневно спросил:
– Это что получается? Нам предлагают выполнять работу подьячих и писцов?
– Хватит, – хлопнул ладонью по столу Каманин, – не желаю слушать этот вздор! Патриарха вон уже под руки водят, как и некоторых митрополитов и архиереев! Скоро сами ходить разучатся, даже на горшок! Да и там на пузо давить будут! Я вам простым языком объясняю, что сюда записываются личные планы и производятся персональные подсчеты, а им влом!
– Смешно, бояре! – насмешливым голосом проговорила со своего места царица. – Над братом моим смеялись, что сам топором машет, а вы-то? Сапоги себе надеть не в состоянии из-за изрядного чрева! А как насчет вызова на дуэль? Саблею помахать! Прекращайте бабьи торги! Кто недоволен – в Архангельском крае достаточно воеводских вакансий. Нечего рядиться, Ростислав Алексеевич, а где мой «склерозник», или царям не положено?