Путь к Граалю

Парцифаль не может нарушить правила, рыцарский кодекс, но, с другой стороны, он чувствует потребностьзадать вопрос. Что может значить эта потребностьпо сравнению с его знанием?Пока ничего. Знание для него точно, потребность абстрактна. Однако Эшенбах решительно осуждает Парцифаля за подобный поступок: с его точки зрения, своим молчанием тот принес «вред». В дальнейшем мы увидим, что, оказывается, Парцифаль в тот момент вообще совершает тягчайший грех, оставляя Анфортаса страдать. По мнению автора, не задать вопрос — тоже ошибка.

Позвольте, как же быть? Оба возможных поступка ведут к ошибке. Поставив себя на место Парцифаля перед Анфортасом, сможем ли мы найти правильное решение? И возможно ли оно вообще в подобной ситуации?

Отчаяние

В полной растерянности Парцифаль покидает Мунсальвеш. Один из самых смелых, благородных рыцарей, во всех смыслах самый достойный — он столкнулся с ситуацией, из которой не смог найти выход. Он не осознаёт, что произошло, но постепенно начинает понимать, что случилось нечто ужасное. И в этом его очень жестко убеждают встречающиеся на его пути люди, начиная уже со стража замка:

…«Для вас Пусть день померкнет ясный! Пришелец вы злосчастный, Вас злобный рок сюда занес! Вопрос! Всего один вопрос Задать вам стоило, и круто Все изменилось бы в минуту. Но вы не для славы рождены И слыть глупцом осуждены!..»

Как же так, почему? Услышанное не укладывается в голове Парцифаля; он продолжает искать новых приключений, он все еще следует исключительно рассудку и рыцарскому кодексу. Понимая (именно понимая,а не чувствуя, не ощущая, не сопереживая), что он чем-то не угодил хозяину замка, он стремится совершить новые подвиги в его честь, дабы таким образом выказать ему свою благодарность. И судьба наносит ему новый удар: он встречает Сигуну, сестру своей матери, символ чистоты и верности в романе. Он ждет поддержки, но, вопреки всем ожиданиям, Сигуна дает ему не менее резкую отповедь:

…«Так молви, так обрадуй Известием, что там, где был, Вопрос задать ты не забыл!..» «Спросить я не решился!..» «Знай: ты всего лишился!.. О я, распятая судьбой, Зачем я встретилась с тобой? Зачем не промолчала С самого начала? Подумать только, что видали Глаза твои в том волшебном зале! Копье, сочащееся кровью, Хозяина в странном нездоровье, Рубины, золото, хрусталь, Наконец, святой Грааль! Ты блюда дивные едал, Ты столько, столько повидал И доброго и злого — И не спросил ни слова?! О, гнусное отродье волчье! Душа, отравленная желчью! Узревши короля в несчастье, Вопрос, исполненный участья, Ты должен, должен был задать! Отныне ты не смеешь ждать Ни снисхожденья, ни пощады!.. Будь проклят!И другой награды Не жди, помимо этих слов!..»

Мучимый раскаяньем, покидает Парцифаль Сигуну. Он уже понял, что совершил тяжкий грех. Понял, но не пережил… Увы, условия испытания суровы, и чаша должна быть выпита до дна. В стане Короля Артура, в присутствии благородных рыцарей и прекрасных дам ему предстоит услышать уничижительные слова Кундри, служительницы Грааля:

«Вам скорбный встретился Рыбак, Несчастием томимый… А вы? Промчались мимо! В ту приснопамятную ночь Лишь вы могли ему помочь, Но вас не занимала Чужая боль нимало… (До чьей-то скорби снизойти?! Куда там! Мне не по пути! Того печаль изъела? Но мне-то что за дело?!) Вы даже не раскрыли рта!.. Но Бог вам разомкнет уста И вырвет, вырвет ваш язык За тот невыкрикнутый крик Простого состраданья!.. …Да понимаете ли вы сами, Что значит грех, совершенный вами, О бессердечный Парцифаль? Пред вами пронесли Грааль, Среди разубранного зала Пред вами кровь с копья стекала!.. Узрев редчайшее из див, Вы смолкли, даже не спросив, Что все бы это означало… Бессмертье вас бы увенчало, Мир вас бы к звездам превознес, Задай вы хоть один вопрос!»

Парцифаль растоптан. Кундри камня на камне не оставила от его, казалось бы, заслуженной гордости: ведь чем гордиться, если своими поступками ты принес столько боли и горя, пусть даже сам того не ведая? Парцифаль совершенно искренне, как учили, искал подвигов, славы, он искал любви, но в результате лишь причинил страдание многим людям. Может быть, он не тоискал? Или не такискал? Сейчас он уже не знает…

Прозрение

Не знает, потому что именно в этот момент в его душе пробуждается новое, доселе незнакомое, но столь целительное чувство: Парцифалю становится невыносимо стыдноза содеянное.

Герой Парцифаль промолвил так: «Душу мою застилает мрак. Вот здесь я стою перед вами И выразить не могу словами, Какой измучен я тоской… Не нужно радости мне людской, И я назад к вам не приду, Пока Грааль вновь не найду… Я сознаю, в чем я виновен: Был непомерно хладнокровен. Мне быть не может оправданья, Поскольку выше состраданья Законы вежества поставил! И ради соблюденья правил Молчал перед лицом несчастья, Ничем не выразив участья Анфортасу, кому в ту ночь Я мог, обязан был помочь!..»

^{К. Як. Фалькенштейн, Замок Грааля. 1883}

Разрушены прежние устои, Парцифалю уже не нужно «радости людской», не нужно славы и уважения, не нужно сражений и подвигов. Ему больно. Больно от всего, что он услышал, но еще больнее от осознания тех страданий, которые он сам принес. И в его душе начинает звучать незнакомый тихий голос… Голос, который поведет его дальше. Внутренний голос, голос совести, голос сердца, голос Бога — у него много имен.

Немецкий философ Мартин Бубер считает, что именно в подобной ситуации, ситуации внутреннего кризиса и отчаяния, человек способен услышать этот зов, голос Бога, взывающего к человеку: «Где ты?» Он пишет, что «…человеку некуда скрыться от ока Божия; скрываясь от него, он скрывается от самого себя. Конечно, и сам он хранит в себе Нечто, ищущее его, но это Нечто наталкивается на преграды, самим же человеком и сотворенные и мешающие ему самого себя найти. Вот на эту-то ситуацию и направлен вопрос Бога. Он хочет добраться до человека, сломать его укрытия, пытаясь показать ему, куда же тот угодил, пробудить в нем великую волю вызволиться оттуда.

Все зависит лишь от того, насколько человек готов к этому вопросу. Конечно, у каждого… „затрепещет сердце“, когда Божий глас достигнет его слуха. Но его защитное устройство поможет ему справиться и с движением сердца. Ведь голос является не в „огне и землетрясении“, которые бы угрожали существованию человека; он — как „голос тонкой тишины“, и его легко заглушить.

Покуда все обстоит так, жизнь человека не станет путем. Сколь бы преуспевающим и счастливым человек ни был, какой бы властью он ни обладал и какие бы великие деяния ни совершал, в его жизни пути не будет, покуда он не отзовется на этот голос» [2] .

2

Бубер М. Путь человека по хасидскому учению. СПб.: Изд-во Высшей религиозно-философской школы, 1995.

* * *

Парцифаль отзывается, и с этого момента начинается его Путь.Путь искупления, путь к Граалю, путь к самому себе. Ему предстоит совершить еще немало подвигов, несколько раз оказаться на грани жизни и смерти, прежде чем он удостоится чести вновь лицезреть Грааль и Анфортаса и, наконец, задать тот самыйвопрос. И это уже будет еговопрос. Что же изменилось в нем?

Если помните, отличительной чертой Парцифаля и его сильной стороной является верность— он всегда верен собственным убеждениям и неуклонно следует им. Правда, сами убеждения эти меняются по мере его внутреннего взросления: вначале это советы матери, потом слова мудрого старца, затем рыцарский кодекс. Долгое время у него нет собственныхубеждений, и он следует чужим мнениямв той или иной форме. И так могло бы продолжаться сколько угодно, если бы в его жизни не появился Анфортас. Встреча с ним буквально переворачивает Парцифаля, пусть и не сразу у него наступает прозрение. Переворачивает, перепахивает всю его душу: он не в силах жить с осознанием того, что где-то из-за него терпит муки живой человек. Анфортас страдает и будет продолжать страдать, пока Парцифаль не станет другим.