Путь к перевалу

Среди них выделялся высокий грузный мужчина с золотой цепью на жилете. Он сел на стул и, строго оглядев аудиторию из-под насупленных бровей, забарабанил пальцами по столу. Люся показала на него Саше:

— Кто это?

— С цепью? Заведующий кафедрой петрографии профессор Греков. В геологии звезда первой величины.

— А рядом? — указала Люся на худого мужчину с глазами гипнотизера.

— Тоже величина! Профессор Ростов Глеб Максимилианович. Заведующий кафедрой нефти и газа. Ходячая энциклопедия! Один, говорят, открыл столько нефтяных месторождений, сколько не было во всей царской России.

— А тот старичок с бородкой?

— Это главный водяной бог, гидрогеолог Егоров. Уже восьмой десяток ему. А до сих пор, говорят, работает за троих…

Между тем Бенецианов поднялся и, вынув из кармана очки, развернул на столе бумажку. Разговоры стихли.

— Разрешите мне исполнить… э-э-э… чрезвычайно приятную обязанность и по-о-оздравить вас с вступлением в славный коллектив ста-а-арейшего…

Люся взглянула на Сашу. Он поморщился.

К счастью, бумажка оказалась небольшой, через две-три минуты Бенецианов предоставил слово Ростову.

Выступление Ростова было интересным. Он говорил о том, что геофак основан еще до революции, и что из стен его вышли известные академики, лауреаты Государственной премии, первооткрыватели крупнейших месторождений; что выпускники его работают во всех уголках Советского Союза и многих зарубежных странах; что из года в год руководство университета получает десятки писем и телеграмм, в которых дается высокая оценка работе выпускников геологического факультета…

Не менее интересными были речи и других преподавателей. Наконец в заключение выступил Стенин:

— Вы пришли сюда не только для того, чтобы получить профессию, но и для того, чтобы вместе с нами, вашими старшими товарищами, двигать вперед геологическую науку. Однако еще сто лет назад великий Маркс писал: «У входа в науку, как и у входа в ад, должно быть выставлено требование: «Здесь нужно, чтобы душа была тверда, здесь страх не должен подавать совета».

Официальная часть вечера закончилась. Все поднялись, начали сдвигать стулья, готовя место для танцев. Люся взглянула на дверь и тронула Сашу за рукав:

— Смотри, Наташа!.. Иди помоги ей пробраться.

Он ринулся к двери. А Люсе почему-то сразу захотелось уйти домой. Выждав, когда в дверях станет посвободнее, она выбралась в коридор и сошла вниз по лестнице.

Из раскрытых окон доносился смех, музыка. А она ускоряла шаги, чтобы быстрее скрыться за поворотом…

8. ОСЕННИЙ БАЛ

В кабинете Леонида Ивановича Грекова собрался обычный кружок «старейшин» факультета. Кроме хозяина кабинета и его старинного друга Модеста Петровича Бенецианова, здесь были профессор Ростов, Борис Степанович Егоров и заведующий кафедрой палеонтологии профессор Кравец.

Собираться так вот, в тесном профессорском кругу, стало для них старой незыблемой традицией, и на геофаке давно уже поговаривали о «негласном Совете факультета». Так оно, пожалуй, и было. Здесь, в кабинете Грекова, по сути дела заранее вырабатывалась единая точка зрения по всем вопросам, какие ставились на Ученом совете, совещаниях заведующих кафедрами и даже в ректорате. Не обходилось, конечно, без споров. Случались порой и серьезные перепалки. Но об этом не знал никто. За пределами кабинета «Совет» всегда выступал единым фронтом, и не было еще случая, чтобы его мнение не становилось мнением факультета.

Впрочем, речь шла здесь не только о деловых вопросах. Старым профессорам было что вспомнить, о чем поразмыслить и поспорить. А сегодня, к тому же, пришла приятная новость: только что ударил нефтяной фонтан на площади, разбуривания которой факультет добивался уже многие годы.

— Н-да, хотел бы я послушать, что сейчас говорят в тресте да и в институте тоже, — поглаживал усы Бенецианов.

— Трестовские полевики, положим, прежде нас высказались в пользу этой структуры, — заметил Греков.

— Полевики? Так разве они делают погоду, Леонид Иванович! — Кравец снял пенсне и устало потер переносицу. — Не-е-ет, если бы не последняя статья Глеба Максимилиановича…

— Не только моя, — возразил Ростов. — Леонид Иванович тоже не раз писал об этом. Да и вы, Эдуард Павлович, в последнем сборнике…

— Одним словом, это месторождение наше, — заключил Бенецианов. — Результат нашей работы. А вчера я получил приказ министра, в котором отмечается работа и наших выпускников.

— Хорошие известия, — протянул окающим говорком старик Егоров. — Растет наша школа…

— Как ни хоронил ее Воронов! — подхватил Бенецианов.

— Опять Воронов, — развел руками Ростов. — Что-то в последнее время я только о нем и слышу. Чем он вас так тревожит? В конце концов, пусть занимается своими идеями.

— Идеи были и будут, Глеб Максимилианович. А стране сейчас необходима нефть, нужна руда, нужны кадры опытных специалистов. А Воронов начинает уже мешать нам в решении этих задач. Ему нет дела до успехов нашей школе…

— Но кроме успехов есть и недостатки, — осторожно заметил Греков.

— Тут нам Воронов не поможет! — возразил Бенецианов. — А вреда от него хоть отбавляй.

— Да в чем все-таки вред? — пожал плечами Егоров.

— Как в чем? Его увлечения модными методами только уводят молодежь от дела, вносят анархию в научную и учебную работу факультета…

— Наконец, он просто подрывает наш авторитет! — подхватил Кравец.

— Ну, это, положим… — нахмурился Греков.

— Я не имел в виду лично вас, Леонид Иванович, — поспешил поправиться Кравец.

— Но мешает он всем нам! — решительно заявил Бенецианов. — И я считаю, что дальше так продолжаться не может. Всему есть предел. Так ведь Леонид Иванович?..

Греков не спеша закурил, придвинул пепельницу:

— Я уже говорил, что не разделяю крайностей Воронова и не сторонник некоторых его педагогических приемов. Но… Пожалуй, кое над чем из его идей можно задуматься.

— А если эти самые идеи мешают работе всего коллектива? Если они подрывают наши собственные взгляды?

— Ну, свои-то позиции мы всегда сумеем отстоять.

— Вот именно! И пора бы это делать уже не только в научных дискуссиях…

В дверь постучались, и в кабинет вошел Чепков. Все сразу замолчали.