Путь к рассвету

Дверь открылась. Время пришло. На сей раз, сказала себе Деленн, они пришли забрать их на казнь.

–  Но у нас есть сын… - проговорил Шеридан. И в голосе у него прозвучала нотка удивления перед этим чудом.

–  Да. Дэвид…

–  Выходите, - рявкнул гвардеец.
– Немедленно!

Деленн крепко прижалась к Шеридану, и вместе они повернулись к свету. Так, в обнимку, они и подошли к дверям, миновали их и направились по коридору. Шеридан крепко обнимал ее за плечи…

…А потом вдруг пошатнулся.

–  Джон?
– спросила она, а затем повторила уже более встревоженно.
– Джон!

Его скрутило, и в этот момент еще один гвардеец - старший по званию, судя по всему - быстрым шагом подошел навстречу к ним и воскликнул раздраженно:

–  Новый приказ. Император велел ждать еще час!

–  Почему час?

–  Да кто же может знать?

Гвардейцы вполголоса бормотали о чем-то между собой, так, что Деленн уже не могла ничего разобрать, хотя, вполне возможно, слова «сумасшедший старик» действительно, как ей показалось, не раз прозвучали из уст каждого из гвардейцев. Впрочем, сейчас ее не беспокоило ничего, кроме внезапного падения мужа.

–  Пожалуйста… Ему нужна помощь, - позвала она.

–  Зачем? Вы все равно вскоре оба умрете, - резонно заметил один из гвардейцев, но тем не менее, они помогли Деленн и Шеридану вновь добраться до камеры.

В этот момент Шеридан внезапно взревел:

–  Нет!

Его глаза обезумели; в них не было больше никаких иных чувств, кроме полного недоумения. На некоторое время Деленн показалось, что ей видно некое свечение вокруг Шеридана; и внезапно она поняла, что происходит нечто вроде отката во времени. И в результате Шеридан прошлый и Шеридан нынешний в той или иной степени каким-то образом конфликтовали… каждый из них стремился вытеснить другого из одного и того же тела.

И в результате тело это едва не разрывалось на части.

Колени Шеридана подкосились, и он рухнул на пол камеры. Деленн тут же упала рядом с ним, обхватила его, прижав к себе… Но Шеридан был без чувств.

–  Джон… Все будет хорошо… Клянусь тебе, все будет хорошо, - шептала она снова и снова.

Дверь камеры захлопнулась, решение их участи было отложено еще на короткое время. Деленн, обнимая Шеридана, продолжала уверять его, что все будет хорошо, и вдруг непрошеная мысль посетила ее: «Так кто здесь говорит, что Минбарцы не лгут?»

Выдержки из «Хроник Лондо Моллари».

Фрагмент, датированный 2 января 2278 года (по земному летоисчислению)

Последняя запись

Примечание для историков: Это единственная запись в «Хрониках…» императора, которая не сделана физически его собственной рукой. Нижеследующее представляет собой комбинацию пометок, которые делал император, диктуя историю Вавилона 5, и его тайных аудиозаписей, сделанных самим императором в эти часы. Считается, что, зная о том, что пришел его смертный час, император, превозмогая боль, приложил все усилия, чтобы оставить как можно более точный отчет об этих часах. Это вполне соответствовало бы характеру Лондо Моллари, который - по словам очевидцев - едва достигнув сознательного возраста, начал уделять раздумьям об этом моменте столь много времени, что без сомнения, считал его кульминационным в своей жизни. Мы, Центаврианское Историческое Общество, считаем, что последующее изложение является достаточно точным отражением душевного состояния императора. Этот фрагмент был одобрен Императором Виром Котто для включения в исторические хроники, и мы хотели бы верить, что и сам Лондо Моллари также подтвердил бы их точность.

Я смотрел на Леди Сенну, и тихим голосом, голосом, который в устах молодого красивого человека мог бы околдовать слушательницу, говорил ей:

–  Дорогая Леди… Я бы хотел побродить с вами по берегу моря… где-нибудь. Хотя бы пять минут.
– Я чувствовал, как слезы скапливаются в моих глазах, и пытался заставить их отступить назад. Я вел величайшую битву в моей жизни.
– Как это странно… Подняться так высоко, и желать столь малого.

Я отвернулся, поскольку чувствовал, что проигрываю сражение, и не смогу больше смотреть на нее сухими глазами. Дорогая, милая женщина. Двое прелестных детишек. Ведь они могли бы быть моими. Они есть олицетворение той жизни, от которой я отвернулся - жизни, в которой я был бы другим человеком… Человеком, которому повезло.

–  Дети, - мой голос стал тихим и хриплым.
– Вы будете помнить то, что я рассказал (26)? Вы будете помнить меня?

–  Всю свою жизнь, Ваше Величество, - удивленно ответил Люк.

Я кивнул. Его заверения мне было достаточно.

–  Тогда идите.

Но неожиданно у Люка обнаружилось полнейшее отсутствие желания уходить.

–  А что случилось с Шериданом и Деленн?
– спросил он.
– Чем закончилась эта история?

–  Шеридан стал Президентом великого Альянса, и Деленн всегда была с ним. А что касается этой истории… Она еще не закончена. История вообще не может закончиться. Теперь идите.

Сенна взяла обоих детей за руки, и собралась уйти с ними из комнаты. Но тут девочка, Лисса, в свою очередь остановилась и спросила у меня:

–  А они после этого жили долго и счастливо?

–  Лисса!
– воскликнула Сенна.

–  Они после этого жили счастливо?
– повторила Лисса более настойчиво.

–  Это… нам еще предстоит узнать, - ответил я после некоторого размышления.

И лишь когда Сенна увела их… Я, наконец, вспомнил ее. На какой-то краткий миг я вспомнил, кем была для меня Сенна… А потом память вновь покинула меня.

Так же, как и сама Сенна.

Я включил подсматривающее устройство, чтобы понаблюдать за трогательным воссоединением Шеридана и Деленн в их камере. Очень волнующее зрелище.

Впрочем, еще не все было расставлено по местам. Еще не все подготовлено. А между тем права на ошибку в этом, заключительном аккорде я не имел.

Я позвонил в колокольчик. Мгновение спустя, когда гвардеец предстал передо мной, ожидая приказаний, я велел ему:

–  Мне нужна еще бутылка. Мне нужно еще много бутылок. Принесите их, а затем ждите ровно час… И ровно через час приведите мне пленников.

Он кивнул, и оставил меня в «одиночестве»… в том положении, к которому я слишком сильно привык за все эти годы. Иногда мне кажется, что я провел в одиночестве всю свою жизнь.