Путь к сердцу мужа

— A y тебя тоже есть бассейн? — спросила Лиза.

— Да, конечно, у нас у всех бассейны, — засмеявшись, сказал Эрик.

— Ты просто не представляешь себе, что за страна Дания, — вмешался Полонский. — У них населения всего пять с половиной миллионов, а территория большая, для такого количества людей, конечно. Поэтому там у всех не просто дома, а целые поместья. Правда, для этого нужно жить не в городе, а где-нибудь в сельской местности, вот как Эрик, например. Хотя это не значит, что он живет в селе. У них там каждый дом стоит друг от друга за несколько километров.

— Да, — подтвердил Эрик, — у меня вокруг дома с трех сторон лес, а с четвертой — море. Там такой покой и воздух, вы здесь такого нигде не найдете. Вот приезжайте, и вы не захотите уезжать. Но вы можете оставаться у меня, сколько захотите, я буду только рад.

— А мы тебя не стесним, если вправду приедем? — заволновалась деликатная Лиза.

Мужчины переглянулись и засмеялись.

— Эля, — с жалостью сказал Полонский, — ты не понимаешь, что такое дом в Дании. У Эрика огромный коттедж, площадью семьсот пятьдесят квадратных метров. А еще у него во дворе пристройка, в которой находится крытый бассейн, олимпийских размеров, с баром и светомузыкой.

— А вокруг дома у меня парк и лужайка…

— Размером со стадион в Крылатском, — засмеявшись, перебил его Полонский.

— А сколько же человек у тебя там живет? — поинтересовалась Лиза.

— Очень много, я один, — залился смехом Эрик.

— Так зачем же тебе такой большой дом? — удивилась Лиза.

— Но я ведь не собираюсь всю жизнь жить один. Когда-нибудь женюсь, буду дети. Вот, я завтра улетаю на Украину навестить родственников, может быть, там и найду себе жену. Правда я там буду всего неделю, что сильно затрудняет задачу, но вдруг повезет.

— А, так мы больше тебя не увидим, — огорчилась Лиза, — жаль. Я думала, мы тебе покажем Москву. Ты ведь здесь раньше не был?

— Был пару раз по делу, видел Кремль, Красную площадь, был на Арбате, но это, пожалуй, и все. Честно говоря, я не большой любитель всяких музеев и памятников старины. Вот Дима меня понимает.

— Между прочим, когда мы с Димой были во Флоренции, мы с ним ходили и в галерею Уффици и в Академию художеств. И ему там очень понравилось, правда, Дима?

— Э, ну можно сказать, что и так, — не очень уверенно подтвердил Полонский. — Во всяком случае, было у меня такое чувство, что я соприкоснулся с чем-то вечным.

— Никогда не поверю, — фыркнув, твердо сказал Эрик. — Димка и искусство? Этого не может быть.

— А вот и было. А ты, Эрик, когда-нибудь был в картинной галерее?

— Ну, не был.

— Так как ты можешь знать, что ты не любитель искусства, если ты не разу и не пытался его полюбить?

— Ну, не знаю, я вообще-то побывал во многих странах, но мне ни разу и в голову не пришло пойти в музей.

— Может, ты, живя в Германии, и в Дрезденской галерее ни разу не был?

— К стыду своему, нет.

— Люди приезжают со всего мира, чтобы увидеть Сикстинскую мадонну. А многие, у кого нет денег ездить, всю жизнь мечтают об этом. А ты имеешь такие возможности, и не разу не воспользовался ими.

— Ну, понимаешь, — попытался защититься Эрик, смущенный таким яростным напором, — у меня и времени-то никогда нет на музеи. Я ведь езжу всегда по делу.

— Время всегда можно найти, — отрезала Лиза. — Это просто недостаток воспитания.

Полонский только злорадно хихикал, наблюдая за его муками, но даже не пытался прийти на помощь. Пусть знает, что такое русская жена. Это тебе не только блины и борщи, а еще и обязательная интеллигентность и интеллектуальные разговоры, и цитаты, цитаты из разных книг и фильмов, которые ты, оказывается, должен знать.

— Ну, хорошо, — наконец, сдался Эрик. — Я через неделю возвращаюсь в Москву на несколько дней, давайте пойдем в какой-нибудь музей. Что ты мне посоветуешь, Эля?

— Пушкина, конечно, это самое лучшее.

— Это как понимать? Музей, посвященный Пушкину?

— Нет, конечно, святая ты простота, — засмеялась Лиза. — Это Музей изобразительных искусств имени Пушкина. Там есть и итальянцы, и немцы, и голландцы, и прекрасные слепки Микеланджело. А самое главное, там есть импрессионисты и современные экспозиции. Ты напрасно смеешься, Дима, вот увидишь, тебе понравится.

— Между прочим, Эля, — вдруг серьезно сказал Эрик, — я думаю, ты права. Я, наверное, многое упустил в жизни, пора наверстывать. Так что решено, я приезжаю, и мы идем приобщаться к искусству. Только я ведь приеду в субботу, а в воскресенье там, наверное, закрыто?

— Нет, все в порядке, там выходной понедельник, — торжествующе объявила Лиза. — Как раз очень удобно, мы в воскресенье выходные, так что с утра и пойдем.

— Это вы в воскресенье выходные, а я, между прочим, в воскресенье с утра подписываю очень важный договор, — радостно объявил Полонский. — Так что придется вам идти вдвоем, дети мои.

— А почему вдруг ты подписываешь договор в воскресенье? — огорчилась Лиза. — Это же все-таки нерабочий день.

— Потому что время не ждет, дорогая, — поучительно сказал он. — В рабочие дни у меня масса других дел, которые я должен закончить за эту неделю. А в воскресенье есть возможность спокойно обсудить договор и подписать его. Но я вам, так и быть, разрешаю сходить вдвоем. Но имейте в виду, вы идете только в музей любоваться картинами и больше никуда. Шаг вправо, шаг влево считается побегом.

— Знаешь, Эля, мне тебя жаль, — с грустью сказал Эрик. — Ты видишь, как этот грубый человек пытается испоганить наше с тобой стремление к прекрасному? Ты представляешь, какие пошлости у него сейчас в голове? Ты уверена, что хочешь связать с ним свою жизнь?

— Спокойно, — тут же подхватил вызов Полонский. — Ты не забывай, что ты должен привезти своей маме в невестки чистокровную украинку, а иначе тебе счастья не видать. Поэтому отправляйся завтра в ридну неньку Украину, а сюды тоби зась.

И они оба залились смехом.

— Дима, откуда ты так хорошо знаешь украинский язык? — удивилась Лиза. — Говоришь, прямо как у Шевченко.

— Никакого Шевченко я не знаю, но зато в детстве был близко знаком с мамой Эрика. Она всегда так говорила.

— Точно, — обрадовано сказал Эрик. — А ты, оказывается, до сих пор помнишь. Надо же, сколько лет прошло с тех пор.

— Конечно, помню. И борщ твоей мамы помню с пампушками, и галушки со сметаной, и вареники, которыми она нас после школы кормила.