Путь к солнцу

Он посмотрел ей прямо в глаза. Лицо у него было абсолютно бесстрастным.

— Знаешь, в России мы бы сделали все по-другому, — негромко произнес он. — Мы бы скормили тебя рыбам. Но это Америка, и ты стоишь слишком дорого, чтобы пускать тебя в расход.

Алексей поднял руку и показал ей сетку, наполненную большими камнями. К сетке была привязана веревка.

— Если попробуешь сбежать еще раз, я отдам тебя Игорю. А потом брошу в реку.

Он швырнул сетку в багажник рядом с ней и захлопнул крышку. От камней сильно пахло морем и водорослями. Содрогаясь от страха, Зита отодвинула сетку подальше. Загудел мотор — Алексей завел двигатель. Машина дернулась и рванула вперед. Они возвращались в клуб.

Отчаяние обрушилось на нее внезапно и придавило, словно могильная плита. Она рискнула и проиграла — опять! Зита почувствовала, что внутри у нее что-то сломалось. Как будто все счастье, которое ей доводилось испытывать в жизни, стерлось. Исчезло, не оставив даже воспоминаний. Она попыталась представить себе лицо Ахальи, но увидела только смутную тень. Ее сестра ушла навсегда. Прошлого больше не существовало. Это была ее карма.

Зита уткнулась лицом в ладони. В ушах у нее стоял гул мотора. Она вдруг подумала, что есть еще один выход из всего этого безумия. В первый раз после того, как их привычный мир распался на части, ей в голову пришла мысль о самоубийстве. Это была всего лишь секундная слабость, и Зита сумела быстро с ней справиться, но тень идеи прочно осела у нее в подсознании.

Она закрыла глаза и постаралась не думать о том, что принесет ей завтрашний день.

Глава 25

Мир — это отражение бесконечной красоты, но ни один человек не видит этого.

Томас Траэрн

Париж, Франция.

Первого марта, в шесть пятнадцать утра, Томас вышел из гостиницы и сел в такси, которое должно было отвезти его на станцию Монпарнас, где они условились встретиться с Джулией. Таксист высадил его у стеклянных дверей. Томас вошел внутрь и сразу же увидел Джулию. Она стояла у автомата по продаже билетов и держала в руках небольшой атташе-кейс. В янтарном свете ламп ее малиновое пальто казалось темно-пурпурным. По лицу Джулии было заметно, как сильно она нервничает. Она поздоровалась с Томасом и протянула ему билет. Он взглянул на место назначения. Кемпер.

— Значит, безопасное место находится в Бретани, — сказал Томас. — Никогда бы не подумал.

— Это только первый из сюрпризов, — заметила Джулия. — Не знаю, почему я это делаю. Наверное, я сошла с ума.

— Так почему вы это делаете? — с нажимом спросил Томас.

— Понятия не имею. — Она вдруг улыбнулась и как-то расслабилась. — Наверное, вы меня вдохновляете. Хотите есть?

— Умираю с голоду.

— Я купила круассаны.

Они зашли в терминал. На параллельных путях стояли шесть блестящих серебристо-синих поездов TGV [40] . Они уселись на металлическую скамью и принялись за круассаны, наблюдая, как терминал постепенно наполняется людьми.

40

TGV (фр. Train `a Grande Vitesse — скоростной поезд) — французская сеть скоростных электропоездов.

Без нескольких минут семь Томас и Джулия вошли в вагон и отыскали свое купе. Вскоре после этого поезд отошел от станции. Постепенно набирая ход, он покинул город и помчался сквозь идиллические сельские пейзажи.

Джулия достала из кейса лэптоп.

— Ах да, я собиралась вам сказать, — вдруг вспомнила она. — Мой осведомитель в отделе по борьбе с сутенерством сообщил, что к ним в конце концов поступил сигнал из посольства в Мумбай. Похоже, ЦБР давно пыталось связаться с французской полицией, но их сдерживала разная бумажная волокита. Люди из посольства говорят, так происходит постоянно. ЦБР передало им информацию, полученную от Навина, и французская полиция взяла в разработку его дядю. Они также расследуют деятельность самого Навина. Они считают, что он живет во Франции под чужим именем.

— Меня все время поражает, что преступники при желании могут оставаться вне поля зрения властей, — сказал Томас. — Это словно два разных мира — мир света и мир теней. И второй столь же обширен, как и первый.

— Да, действительно, — согласилась Джулия. — И один является точным отражением другого. Все то же самое. Различаются только правила игры. — Она открыла лэптоп и ввела пароль. — Вы не возражаете, если я немного поработаю? Я обещала боссу, что к завтрашнему утру отчет о Петровичах будет лежать у него на столе.

— Он в курсе того, что мы делаем?

Джулия заговорщически улыбнулась:

— Я сказала ему, что отдел по борьбе с сутенерством хочет, чтобы мы принимали участие в расследовании, — что на самом деле правда. Петровичи, возможно, уже покинули Францию, а у нас больше возможностей их проследить. В свою очередь, я убедила парня из отдела, что нам необходимо получить доступ к свидетелям. То есть к девушкам.

— Как насчет людей из Бретани?

— Я рассказала им о Зите, и они готовы помочь.

Томас присвистнул:

— Вот это да. Неплохая работенка. Я вам обязан.

— Правда, обязаны, — подтвердила Джулия. — Но теперь я все-таки поработаю.

— Сколько угодно, — сказал Томас и вытащил из рюкзака свой собственный лэптоп.

Прошлой ночью он скачал с сайта Le Projet de Justice несколько статей, посвященных проблеме торговли людьми в Восточной Европе. До разговора с девушками, освобожденными из квартиры Петровичей, он хотел хотя бы минимально представить себе, через что им пришлось пройти. Статистика, приведенная в научных журналах, и истории, опубликованные в прессе, привели Томаса в ужас. Казалось, из стран бывшего социалистического блока на Запад хлынули миллионы молодых женщин. Многие из них попадали в сексуальное рабство. Это явление было настолько распространенным, что несчастные девушки даже получили особое имя — Наташи. Все они были разных национальностей — молдаванки, украинки, белоруски, румынки, болгарки, русские, литовки. Клиентам, однако, это было совершенно безразлично. Для них все девушки ассоциировались с Россией.

Проведя за чтением почти час, Томас встал и направился в вагон-буфет. Он взял чашку кофе и сэндвич и вернулся в свое купе. Перекусив немного, он вдруг подумал, что неплохо было бы написать пару слов Прийе. Путевые заметки. Это была давняя традиция, появившаяся еще в те дни, когда Томас только ухаживал за своей будущей женой. Они поддерживали ее и после свадьбы. Но эта связывающая их ниточка, как и все прочие, оборвалась в последние два года, затерялась в водовороте дела «Уортон».

Томас на минуту задумался и начал печатать. К его удивлению, слова, которые приходили ему на ум, напоминали скорее белый стих, чем путевые заметки. Но Прийе, которая любила поэзию, это понравилось бы даже больше.

«На TGV. Ощущение полета. Поля за окнами, узкий белый месяц над ними. Гладкая, блестящая, словно стекло, река. Приземистые домишки с полуоткрытыми ставнями. Амбары из тесаного камня, под самую крышу набитые сеном. Полоски огородов — земля только что вскопана и готова принять в себя семена, разродиться новыми всходами. Высокое небо, чистое, ясное, без единого облачка. Весна совсем рядом, уже почти здесь, почти пришла. Почки на деревьях… одна, две, три… Неожиданно полянка в лесу. Верфь в широком устье реки — море близко. Жеребец, несущийся через поля во весь опор. Чайки в небе. Холмы поднимаются — мы приближаемся к Кемперу. И вот мы там».

На станции они взяли в аренду автомобиль. Джулия достала мобильный и набрала номер. Она снова занервничала, но мужской голос на другом конце провода, судя по всему, подействовал на нее успокаивающе. Они немного поговорили на французском, Джулия подтвердила встречу, нажала на отбой и глубоко вздохнула.

— Все в порядке? — спросил Томас.

— Да, — сказала она. — Отец Жерар — очень хороший человек. Очень добрый. Он ждет нас.

— Отец? Место, куда мы направляемся, как-то связано с церковью?