Путь Киартаны

Она очистила и разобрала комод, но от старости он весь рассохся, и передвинуть его оказалось сложно. Киартана подняла комод магией и толкнула к стене, дерево тяжко скрипело и норовило сорваться на пол. Она продержала его до самой стены, и только там отпустила, но одна из ножек тотчас проломила ветхую доску пола.

Узкая щепа провалилась в пол, и Киартана, даже засунув в щель руку, не смогла нащупать её.

Комод занял своё новое место, а комната приобрела истинную красоту. Киартана с облегчением вздохнула, осматривая плоды своих трудов. Место, только для неё, как она и мечтала.

Киартана закрыла глаза и, вопреки наказу Мериона, погрузилась за Пелену.

Тьма вновь окружила её, и призраки потянулись сотнями рук, но Киартана погрузилась глубже и оказалась на вершине холма, перед разрушенным замком. Афелия легко и уверенно прыгала по колоннам и шёпотом напевала детскую песенку о Волках.

– Киартана! Наконец, ты вернулась!

Афелия спустилась вниз и, радостно раскинув руки, кинулась ей в объятия.

Только ей Киартана могла рассказать всё. Она жаловалась на ребят и Мериона, сетовала, что мама не помогает ей, делилась всеми открытиями и страхами, и теперь рассказала о последнем уроке и шкатулке, что Мерион оставил ей в качестве испытания, но об одном умолчала – о том, что маг запретил к ней приходить.

– Теперь я снова живу… – признала Афелия, – вместе с тобой…

– Я обязательно найду способ помочь тебе, – пообещала Киартана, держа её прохладные ладони.

– Не беспокойся… – заверила Афелия, но в её глазах показалась печаль.

Они долго говорили, но небо по-прежнему было безоблачным, а солнце всё также стояло в зените. Киартана помнила о запрете мага и не теряла бдительности. Они сразу попрощались, когда она услышала голос Мериона.

Косые алые лучи на полу проникали сквозь окно, в комнате потемнело, но на улице по-прежнему стояла прекрасная погода. Солнце окрашивало деревья кровью, и ребята разошлись, закончив на сегодня упражнения.

Маг говорил в кабинете, она не сразу это поняла, и успела испугаться. Голос доносился из пролома в полу, тихий и глухой, но даже с середины чердака Киартана прекрасно всё слышала.

– Мне удастся возвратиться до праздника? – спросил Мерион.

– Боюсь, Магистр наметил первую встречу на тринадцатое, – ответил юный мужчина, которого она не знала.

Мерион долго не говорил, но незнакомец терпеливо ждал.

– Хорошо. Да будет так, – Маг поднялся и прошёл по комнате. – Останешься на ужин?

– Прошу простить меня…

– Понимаю, Александр, но не будешь же ты всю жизнь прятаться?

– Не хочу пугать детей.

Они долго говорили о прошлом, об Ордене, о войне и Бассах. Киартана не хотела подслушивать, но не смогла заставить себя прекратить.

Вечером Мерион лично поднялся на чердак и удовлетворённо прошёлся по залу. Киартана испугалась, что он обнаружит пролом в полу, и поспешила отвлечь его.

– Мастер, – обратилась она, – в комоде я нашла странную шкатулку. – Киартана встрепенулась и поднесла её магу.

Мерион несколько минут крутил её в руках и рассматривал измученным грустью взглядом, а затем заговорил, не поднимая глаз.

– Здесь хранится моё сердце, – ответил маг, отдавая ей шкатулку, – не разбей его.

Киартана долго думала над его словами, но не нашла в них подсказку.

Мерион действительно начал следить за каждой её медитацией, и перестал отправлять «в заключение», но Киартана знала, что совсем скоро он уедет на Совет, и вела себя хорошо. Ей не хотелось, чтобы мастер придумал ей другое наказание, а в его отсутствие она могла быть с Афелией хоть целыми днями.

Перед отъездом Мерион собрал всех учеников и назначил Ильнара старшим.

– Почему он? – поразился Рим, но Мерион не изменил своего решения, а лишь посоветовал ребятам тренироваться и не терять форму.

Лишь Киартана вняла совету мага. Каждое утро она набирала и свою бочку, и бочку ребят, которую они давно забросили. Однажды Ильнар вышел помочь. Он носил вёдра в руках, а она – поднимала их силой. Ильнар оказался вовсе не горд и достаточно смел, чтобы заговорить.

– Что сделать, чтобы ты нас простила? – спросил он так неожиданно, что Киартана растерялась с ответом. Она остановилась, и вёдра, что она держала в воздухе, с грохотом упали на землю и разбились под весом воды. – Ты ходишь вечно обиженная, почти не разговариваешь с нами! Что мне сделать?

– Я думала, вы не хотите говорить со мной… – призналась она. – ну вот, я вся вымокла. – Киартана попыталась вытряхнуть воду из башмаков, но и её штаны промокли до нитки. – Ты это специально! Вечно вы мешаете…

– Прости, я наберу бочки вместо тебя, – стушевался Ильнар.

– Вот ещё, – оскорбилась Киартана, – сама справлюсь, мне помощь не нужна. – она пошла к дому, но Ильнар быстро нагнал её.

– Знаешь, почему я не ушёл? – не отступал он. – Там, в поместье, у меня было всё, что пожелаю. Я любил лимонные пироги, и повара подавали их мне по первому требованию, без промедления. Но в тот день, ещё до того, как Мерион меня выбрал, я увидел все пренебрежительные взгляды. Услышал оскорбления, сказанные шёпотом. Мать могла остановить их, никто бы не посмел, но она хотела, чтобы я слышал, ибо сама боялась признать правду…

Только теперь Киартана заметила, что Ильнар похудел и возмужал, его взгляд стал решительным, серьёзным. Меньше чем за три года он полностью изменился.

– Она показала мои слабости, и я понял… – Киартана намеренно ускорила шаг, но Ильнар всё не отставал. – Там, в поместье, моими друзьями были сладости, диван с кроватью да бродячие музыканты и артисты, которых приглашала мама. У меня не было настоящих друзей.

– И чего ты привязался! – огрызнулась Киартана, повернувшись к нему. – Мне не нужны морали!

– Ты не должна быть одна…

Киартана хотела толкнуть его, ударить, оскорбить, но он был прав. Ей едва удалось сдержать слёзы, она не могла заговорить, не выдав своей слабости, а потому развернулась и бросилась прочь.

Она снова вспомнила, как Мерион отчитал её впервые. Мама говорила, он желает ей лишь добра, но Киартана снова видела суровый взгляд мага и слышала его слова:

«А если продолжишь перечить – обе бочки…»

Киартана ворвалась в дом, но не отправилась в свою комнату, а поднялась сразу на чердак. Она заслужила заключение, заслужила остаться в одиночестве навсегда. Её взгляд упал на шкатулку, но та лишь раздражала. Мерион ждал, что Киартана справится, хоть знал, что она делает всё ему наперекор.

– Не разбить твоё сердце! – выкрикнула Киартана, подскочила к комоду, схватила шкатулку и с непримиримой яростью бросила в стену.

Дерево треснуло, обнажив внутри полость, а затем шкатулка вспыхнула изнутри, осветив все скрытые швы. Киартана безвольно упала на пол, понимая, что вновь огорчила учителя.

Она решила остаться в «чердачном заключении» навсегда. Когда огонь угас, Киартана открыла ещё горячую, обожжённую, но не сгоревшую деревянную шкатулку. В небольшой полости лежал, почерневший от пепла медальон на цепочке с круглым треснувшим пополам камнем.