Путь мертвеца

Так может быть, пока не поздно, велеть Грималу задушить ее? Сорген уныло покачал головой и поплелся к выходу. Прогнав еще двух часовых, колдун уселся на пороге и уставился невидящим взором на запад. Закат переливался зловещими темными красками, переходя из насыщенного красного в багровый, а потом в черный. Кучевое облако, а может быть и грозовая туча, огромная, похожая на высокую башню, медленно ползла вдоль горизонта с севера на юг и через некоторое время похоронила за своей махиной всякие отблески солнца. Холодный осенний ветер радостно засвистал, приветствуя тяжелую безлунную ночь, которая постепенно разлилась вокруг, затопляя холмы, луга и человеческие жилища. Только оранжевые пятна костров, редкие и крошечные, дрожали в этой зловещей тьме, да дворец Бартрес подсвечивался слабыми сполохами разных цветов и оттенков.

Дождавшись, когда ночь полностью утвердится в своих правах, Сорген очнулся от своего бездумного созерцания и поднялся, встряхивая затекшие руки. Он вошел в шатер, запалил еще несколько магических свечей, осветивших полупустые внутренности его «хором». Застелив столик чистой скатертью, Сорген несколькими взмахами руки порубил хлеб на ломти, разрезал груши и выставил из сундука кубки для вина. Затем он взял одну свечу, поярче, и заглянул в закуток. Изуэль уже очнулась: сжавшись в комочек, она забилась в самый дальний угол своего крошечного убежища и теперь смотрела оттуда, как увидевший голодного кота мышонок. Платья и косметика, сложенные у изножья лежанки, оставались на месте, нетронутые.

– Отчего ты забилась в уголок? – спросил Сорген, чувствуя себя дураком. Нужно же ему было что-то говорить!

– А что же мне делать? – вдруг ответила ему Изуэль свистящим, полным ненависти шепотом. – Броситься тебе на шею? Целовать ноги победителю и умолять о пощаде? К тому же я слышала, что ты обещал моему мужу.

– Победители бывают разные, – ответил Сорген. Он потер лоб и осторожно опустился на самый краешек матраса, чтобы не испугать пленницу резкими движениями. – Если бы я желал тебя унизить и обидеть, то не стал бы нянчиться… не стал бы приносить эти платья, в конце концов. А Лорму я просто обманул, чтобы ему было еще страшнее умирать…

Сорген хищно усмехнулся, но тут же стер ухмылку с губ, когда увидел, как задрожали губы Изуэли.

– Ах, вот какой ты добрый! Спасибо тебе, – пробормотала она и быстрым движением руки смахнула с уголка глаза слезинку. – Уж был бы добрым до конца и сдержал свое слово. Неужели тебе, черная мразь, непонятно, что я не стану примерять твоих платьев! Не стану мазать губы ради того, чтобы услаждать твой взгляд!

Грубое слово в устах Изуэли резануло слух Соргена так сильно, что он скривился. Эта женщина определенно была совсем не такой, какой представлялась снаружи. Нахмурившись, он смотрел ей в глаза – горящие, уже совсем не похожие на глаза испуганной косули. Скорее, это была волчица, загнанная в угол и готовящаяся к смерти.

– В твоих силах, конечно, сделать со мной все, что угодно! Но придется тебе довольствоваться грязной, визжащей и дурно пахнущей женщиной, а не благоухающей, красиво одетой и страстной.

– Что за глупости! – воскликнул Сорген и, забывшись, вскочил. Изуэль немедленно сжалась еще больше и попыталась втиснуться в угол еще дальше. На мгновение в глазах ее опять мелькнул ужас, но Сорген, не глядя на нее, принялся метаться по шатру. Потрясая руками, он кричал: – Глупая баба! Будь мне надобно что-то подобное, уж я нашел бы способ преодолеть твое сопротивление. Забыла, что я владею магией, в отличие от твоего тупого муженька? Я мог превратить тебя в послушную куклу, которая одела бы эти платья, намазала лицо, выпила мое вино и легла в постель, выказывая все признаки страсти и обожания…

Изуэль высоко подняла подбородок, словно пытаясь так загнать обратно струящиеся по щекам слезы.

– Что же тебе нужно?! – истерически воскликнула она.

– Что? – переспросил Сорген, застыв, как вкопанный. Захлопав глазами и облизывая губы он превратился в нерадивого ученика, забывшего урок. Упорно вглядываясь в темный пол, он пытался высмотреть там ответ. – Что мне нужно? Если бы… если бы я знал, то непременно сказал бы тебе, Изуэль. Но я не знаю. Я пришел сюда не за тем, чтобы взять тебя в свой шатер и надругаться над тобой. Мне не нужна была эта страна, все те люди, что умерли вчера, сегодня и умрут завтра. Нет! Но Сима, Лорма и несколько других Высоких должны были умереть. Это я знал точно и именно для этого я пришел к порогу их дома. Ведь ты помнишь меня? Помнишь мои унижения, помнишь отношение этих снобов к бедному мальчишке, которого лишили родителей?

– Значит, мальчишка решил наказать обидчиков? – горько спросила Изуэль. Покачав головой с растрепанной прической, она вдруг встала, выпрямилась во весь рост. При этом она доставала Соргену лишь до груди, но, казалось, что именно женщина здесь хозяин и владыка.

– После того, как тебя с головой окунут в смерть и унижения, ты перестаешь быть мальчишкой! – возразил колдун с жаром. Он понял, что похож на оправдывающегося, и захлопнул рот, из которого готовилась вылиться длинная тирада. – Но я вовсе не чудовище, желающее смерти всего сущего.

– Да! Один коготь этого чудовища, вот кто ты! – обвиняющее сказала Изуэль и быстро возвела очи горе. – Но Священное Белое Облако накажет все, что рядится в черный цвет!

– Глупости! Все эти краски – бредни и чушь! – снова закричал Сорген. – Мне плевать на них, на оба этих проклятых цвета… Я просто человек, который отомстил за родителей и за себя самого.

Изуэль опять отшатнулась, на этот раз не садясь, а просто пятясь в угол. Она спрятала лицо в ладонях, словно уже больше не могла смотреть на собеседника. Сорген сделал небольшой, опасливый шаг к ней и заговорил, теперь уже тихим, почти вкрадчивым голосом.

– Послушай меня, Изуэль! Ведь ты должна помнить меня! Шесть лет – не такой уж большой промежуток для человеческой памяти. Бледный, плохо одетый юноша, который приезжал в замок твоего отца и не мог оторвать взгляда от грациозной девушки! Она была для него настоящим идеалом женщины и недостижимой мечтой.

– Ах вот как… – она медленно отняла руки от лица, чтобы поглядеть на Соргена долгим, испытывающим взором. – Уязвленный юнец, которому не досталась вожделенная женщина! Ради этого ты привел сюда полчища варваров, которые изнасиловали твою собственную родину??

– Нет!!! – заорал Сорген, теряя самообладание и сжимая руки в кулаки. Изуэль закрыла глаза и отвернулась, в то же время гордо выпрямляясь, будто бы в ожидании удара. – Нет, нет и нет!!! Разве можно так извращать происшедшее? Я должен был отомстить за смерть своего отца, безумие матери и все прочие беды, на которые обрекли нашу семью.

– И чем же я насолила твоей семье и тебе? – спросила Изуэль, не поворачивая головы. – Чем я провинилась перед тобой, за что ты лишил меня разом и счастья, и любви, и еще многих, невозвратных более вещей?

– Что? – осекся Сорген. – Хочешь сказать, что ты была счастлива в доме этих ублюдков? Любила этого тупицу Лорму?

– Да! – горько усмехнулась Изуэль. Величавым движением она вернула Соргену взгляд. – Или же ты считал, что я должна была выбрать тебя, серенького замухрышку с грязными ногтями и в застиранной одежонке? Ты думал, Сима и Лорма не могут любить и окружать счастьем и умиротворением любимых женщин? Какой же ты глупец!

Выпрямившись, Сорген закусил губу и кое-как выдавил из себя: