Путь мистика

В конце концов, он стал премьер-министром Индии. Тогда он стал пытаться преследовать меня, как только мог, преследовать моих людей, потому что я говорил правду, говорил, что страна умирает, - а он учил, что если ты начнешь пить свою мочу, это решит все проблемы.

Без сомнений, он кажется достойным преемником Махатмы Ганди. Пока Махатма Ганди был жив, в его ашраме один из его старших учеников, профессор Бхансали - хорошо образованный человек, вышедший на пенсию профессор университета - жил шесть месяцев, питаясь коровьим пометом и мочой коровы. И Ганди объявил его духовным подвижником! Несомненно, Морарджи Десаи является духовным преемником Ганди.

Морарджи Десаи без всяких оснований создал множество правовых проблем. Он ушел с поста через три года, но проблемы все продолжаются. Он отнял налоговые льготы у треста, который работал на меня, не приводя к тому никаких причин. Теперь его не стало, но бюрократия есть бюрократия: проблема продолжается. И поскольку льготный налоговый статус был снят, за все эти годы накопилось полтора миллиона долларов подоходного налога. И теперь налоговая инспекция требует полтора миллиона долларов.

Он воспрепятствовал тому, чтобы мне разрешили купить какую-либо землю, дом, собственность. У меня нет никаких денег, но он также помешал моим друзьям, которые пытались распространять мое слово. Коммуна в Пуне существует двенадцать лет, но вся купленная нами собственность куплена на чужое имя; она по-прежнему записана на прежних владельцев. Мы заплатили деньги, но права собственности не были нам переданы.

Всеми возможными путями... но причина в политике. Все они эксплуатировали имя Махатмы Ганди при выборах, а я был единственным в стране человеком, который говорил: «Пришло время забыть Махатму Ганди. Поблагодарите его в последний раз за его попытки добиться свободы для этой страны, но настало время освободиться и от него. Стране необходим технологический прогресс; иначе будут гибнуть люди».

Махатма Ганди был против контроля рождаемости, а я абсолютно поддерживал контроль рождаемости. Если бы меня послушали... Я выступал за контроль рождаемости тридцать лет. Если бы меня послушали... в то время население составляло четыреста миллионов, но меня не послушали. Теперь оно составляет девятьсот миллионов.

Экономисты, математики - все были удивлены, потому что не ожидали, что население увеличится настолько. Они думали, что к концу века в Индии будет миллиард человек. Теперь им приходится изменить расчеты, и изменить значительно. Теперь они говорят, что к концу века в Индии будет миллиард и восемьсот миллионов населения. Сама земля умирает, так ее эксплуатируют. Никакого научного развития не происходит. А контроль рождаемости проповедовать нельзя; это против религии, против проповедей Махатмы Ганди.

Несомненно, всевозможные политические преследования идут бок о бок с преследованиями, которым подвергалась каждая истина.

В России у меня есть мои люди, но они должны оставаться в подполье; чтобы медитировать, им приходится встречаться в подвалах. Они никому не собираются причинять вреда. Я не террорист, я не насильственный человек; вся моя философия состоит в ненасилии. Они просто сидят в молчании, но коммунистическое правительство Советского Союза не может этого потерпеть: «Что вы делаете?»

КГБ преследует саньясинов; они нашли, по меньшей мере, двести человек. Мучая одного человека, они узнавали имя другого... бесконечный допрос, угрозы. У них отняли книги, у них отняли малы и оранжевую одежду, потому что я против марксистского коммунизма.

Марксистский коммунизм просто равномерно распределяет бедность, а равномерное распределение бедности не является и не может быть целью человеческой эволюции. Каждый должен быть богатым - и это возможно. Не нужно никаких революций: все, что нужно, это глубокое понимание, что пока не богат каждый, беден и ты.

Ты можешь быть богатым - но если ты окружен бедными, какой смысл в богатстве? Ты можешь быть здоровым - но если ты окружен больными, мертвыми, трупами, какой тогда в твоей жизни смысл? Можешь ли ты ее праздновать? Можешь ли петь песню? Тебе будет ужасно стыдно.

Таким образом, все, что нужно, это глубокое понимание, что сейчас доступны средства к тому, чтобы увеличить благосостояние и остановить демографический взрыв; может существовать общество, которое богато. Я всецело за богатое общество. Но я против того общества, которое во имя равенства просто распределяет бедность.

Семьдесят лет прошло со времен русской революции, но Россия по-прежнему бедна. Что там изменилось? Изменилось лишь одно: место богатых заняла коммунистическая клика, люди, стоящие у власти. Классы не исчезли: появился новый класс, у которого больше власти, чем когда-либо было у богатых. И страна превратилась в концентрационный лагерь. Под именем красивых слов возникла уродливая действительность. Страна похожа на концентрационный лагерь, и люди бедны. Нет речи, ни о какой справедливости, нет никакой свободы выражения и мышления.

Я осудил это. Естественно, Коммунистическая Партия выпустила против меня книги, и они опубликованы в России.

В Америке у меня была прекрасная коммуна из пяти тысяч человек, живущих радостно без тени классовой борьбы. Не было ни одного нищего. За пять лет не родилось ни одного ребенка. Они тяжело работали, они медитировали, а по ночам танцевали, играли на флейтах, играли на гитарах. Это была мечта, претворенная в реальность.

И мы преобразили целую пустыню, которую купили. Это было не маленькое место; в нем было сто двадцать шесть квадратных миль... огромная пустыня. Мы построили плотины, у нас были свои автобусы, свои машины - все свое. У нас была своя больница, своя школа, свой университет.

И что случилось с Америкой? Почему их так тревожили мы, оазис в пустыне? Ближайший город находился на расстоянии двадцати миль. Мы не интересовались никем другим. Мы наслаждались собой.

Они встревожились, потому что люди стали приходить и смотреть. Слово стало распространяться. Если эти люди могут преобразить пустыню - она лежала мертвой пятьдесят лет, и никто не пытался ее купить, - если они могут создать оазис, производительный, способный обеспечить пять тысяч человек овощами, фруктами, молоком, яйцами, всем необходимым...

И не было необходимости, ни в какой диктатуре пролетариата; это был настоящий коммунизм. И для меня настоящий коммунизм всегда означает, что он соединен с анархизмом; иначе он не настоящий. Если коммунизм и анархизм соединены воедино, это реально. Коммунизм поможет стать богаче; анархизм поможет стать свободнее, добиться большей свободы. В конце концов, не будет нужно никакого правительства. И у нас не было никакого правительства. У каждого была своя ответственность.

Американские политики встревожились, потому что мы создавали прецедент, который мог оказаться опасным: он мог воспламенить умы миллионов людей. Даже в этой богатейшей стране мира, тридцать миллионов человек - нищие, живущие на улице, без дома, без одежды, без еды, без работы. А Америка продолжает выбрасывать миллиарды долларов на глупые проекты.