Путь мрака

Неудержимые горячие слезы льются из его глаз. Он беззащитен. Все бесполезно. Все пропало.

* * *

Спрятавшись в небольшую, но глубокую нору, прорытую каким-то зверем, лемуриец некоторое время с удовлетворением наблюдал, как обезьянолюди один за другим начинают сходить с ума. Они бросались друг на друга, визжали и кусались, яростно отбиваясь от своих собратьев, пытавшихся растащить их в разные стороны. Услышав приказ вожака искать коварного Келкора, сохранившие разум хвостатые бросились прочесывать окрестности, и командир Алых Стражей еще глубже залез в нору.

Гортанные голоса обезьянолюдей раздавались уже совсем близко, и лемуриец, без устали работая руками, продолжал все дальше углубляться в толщу земли, заваливая отверстие за собой ветками, камнями и землей. Он не сразу почувствовал, как его кисти онемели от жуткого холода, — сначала Келкор ощущал лишь необыкновенный прилив сил, радуясь тому, что Алые Стражи избежали позорной участи и не превратились в безмозглых скотов.

Но через некоторое время валузийский воин вдруг почувствовал какую-то странную усталость. Все тело стало вялым, голова закружилась, а к горлу подступила тошнота. «Ну да, конечно, ведь здесь совсем мало воздуха», — Келкор еще пытался найти разумное объяснение происходящему, но руки его уже почти перестали слушаться.

Да что же это такое? Разозлившись на самого себя, лемуриец решительно тряхнул головой и продолжил рыть землю, но холод обжигал уже до такой степени, что ему невольно пришлось отдернуть руки. Наверное, я просто сильно устал, успокаивал он сам себя. Впрочем, копать дальше и нет особого смысла — обезьянолюди вряд ли теперь смогут его найти.

Однако, услышав совсем рядом топот множества ног и громкие вопли, Келкор вновь ожесточенно заработал руками.

Командиру Алых Стражей не раз приходилось находиться в тяжелейших условиях — спать на вершине горы, укрываясь от ледяного ветра лишь своим подбитым мехом плащом, вплавь преодолевать огромные расстояния, спасаясь с тонущего корабля да еще таща за собой выбивающихся из сил солдат. А однажды он трое суток провел в жуткой мрачной пещере, стены которой были покрыты толстым слоем льда… Келкор вспоминал об этих событиях, но уже отчетливо осознавал, что сейчас происходит нечто иное. Его окутывал не просто холод подземелья. В нем ощущалось что-то запредельное.

Но Келкор был солдатом, и долго размышлять он не привык. Назад все равно пути нет — значит, надо двигаться вперед, превозмогая невозможное.

Раздирая ладони в кровь и не замечая этого, лемуриец продвинулся еще немного в глубь холма, у подножия которого он и нашел эту нору, и вдруг почувствовал, что земли перед ним больше нет. Его руки начали беспорядочно шарить в пустоте, не находя ничего, за что можно было бы зацепиться. Келкор опустился на корточки и, решив нащупать почву у себя под ногами, вновь ощутил лишь пустое пространство.

«Ерунда, — пытался внушить он себе. — Ведь не может быть такого, чтобы я просто повис в воздухе. Значит; мне все это только кажется».

И вдруг кромешная тьма сменилась сначала слабым свечением, а затем довольно ярким, слепящим глаза светом. Келкор опустил вмиг потяжелевшие веки, но почему-то все равно продолжал отчетливо видеть искрящиеся огни, кружившиеся вокруг него в каком-то странном медленном танце.

Он протянул ладонь, но не отдернул ее, почувствовав сильнейший ожог, а наоборот, подвинулся еще ближе к водовороту сияющих огней. Он ощутил, что его руки горят, а все тело охвачено беспощадными языками пламени, пожирающими его и изнутри, но остановиться не мог, все ближе и ближе подползая к беснующемуся огненному лику смерти.

«Все правильно, правильно. — В голове вертелись какие-то беспомощные обрывки мыслей. — Сейчас… сейчас…»

И тут он почувствовал чей-то испепеляющий взгляд. Изо всех сил Келкор вглядывался вперед, пытаясь определить, кто же это так пронзает и обжигает его своим взором. Надо укусить себя, внезапно вспомнил он народную мудрость. Ведь я просто сплю!

Но укусить себя он не смог. Лемуриец не знал и не понимал, где его тело.

* * *

— Брул, давай перестанем копать эту нору. — Советник Ту, нервно хрустнув костяшками пальцев, отодвинулся на шаг от зияющего в стене отверстия. — По-моему, ничего хорошего мы там не найдем.

Брул не ответил, продолжая мрачно вглядываться в прорытое отверстие и силясь найти единственно правильное решение. Чутье подсказывало ему, что действительно ничего хорошего их не ждет, если они попытаются еще хоть немного раскопать узкий лаз. Но упрямство и бесстрашие пикта, да к тому же нежелание сидеть, сложа руки в сырой и мрачной темнице толкали Брула пусть на безрассудные, но решительные попытки освободиться. Вздохнув, он вновь принялся ожесточенно копать, старательно не обращая внимания на тихие причитания старого вельможи.

— Советник, я что-то вижу. — Голос Копьебоя прозвучал неожиданно глухо, как будто бы он исходил откуда-то из недр земли. — Посмотри-ка, может быть, ты что-нибудь поймешь!

Ту неохотно приблизился к отверстию, из которого теперь торчали только перепачканные подошвы сапог пикта, и осторожно заглянул внутрь. Увидев какое-то слабое свечение впереди, старик вздрогнул, но все же заставил себя не отступить.

— Ничего я не понимаю, Брул. — Он заметил, что его голос дрожит, и попытался придать ему как можно больше уверенности. — Все, хватит! Сейчас мы нарвемся на какие-нибудь неприятности. Эти огоньки — явно обезьяньи штучки, что же еще? Давай лучше подождем или поищем другие пути.

— Поздно, — слова пикта прозвучали еще более глухо, и Ту с ужасом подумал, что этот голос совсем не похож на хорошо знакомый ему резкий хрипловатый баритон Копьебоя. — Меня кто-то крепко ухватил за руки и тащит.

— Сейчас А помогу тебе! — Ту с трудом протиснулся в отверстие и попытался потянуть Брула на себя, но вдруг почувствовал, что вместе с пиктом устремляется в глубь норы. Советник судорожно ухватился за земляную стену, но она тотчас рассыпалась от его прикосновения. — Что это, Брул? Держись, нас куда-то тянут!

Раздирая в кровь ладони и пальцы, он цеплялся одной рукой за непрочные стены лаза, а другой хватался за одежду Брула, но она рвалась на куски. В полном отчаянии Ту ухватился за ноги пикта, но они вдруг неимоверно вытянулись, и советник услышал еще более глухой и отдаленный голос, доносившийся до него как будто с очень далекого расстояния:

— Ту, я ничего не могу поделать! Постарайся остаться там и скажи бурусам, что кроме них тут есть кто-то еще. Они меня тащат, и я не в силах…

Последние слова Брула потонули в каком-то неясном, нарастающем шуме, напоминающем скорбное завывание ветра на ночном заброшенном кладбище.

Неимоверным усилим воли взяв себя в руки, советник заставил себя отползти назад. С бешено бьющимся сердцем он вглядывался в неясное зеленоватое свечение, вслушивался в мешанину странных тоскливых звуков, пытаясь разобрать в ней знакомый голос пикта, но так ничего и не смог различить. Тяжело дыша, Ту некоторое время неподвижно лежал на земляном полу темницы, а затем вскочил и громко закричал, обращаясь к темному люку над головой:

— Эй! Бурусы! Немедленно идите сюда! Тут что-то происходит!