Путь на Балканы

— А что с ней разбираться, ваше благородие? — вопросом на вопрос ответил Дмитрий. — Патроны подавать сюда. Вот эту ручку крутить, тогда стволы будут вращаться и по очереди стрелять. Если заряжающий не оплошает, то палить можно до морковкина заговенья. Вот только с механизмом наводки что-то делать надо…

— Зачем? — удивился штабс-капитан.

— Ну, это же не пушка, — пожал плечами Будищев.

— Ну-ну, — хмыкнул Мешетич. — Какие еще будут предложения?

— Подумать надо, но вот, к примеру, зарядные ящики с лафета точно надо убрать, чтобы наводить не мешали.

— Да ты, братец, просто гений! — с издевкой в голосе заявил штабс-капитан, которого нахальный унтер стал уже не на шутку раздражать.

— Так точно, ваше благородие, вундеркинд! Как Моцарт, только он шести лет музыку сочинял, а я вот стрелять научился.

— Не думаю, что нам разрешат вносить подобные изменения в конструкцию, — поспешил вмешаться, в начинавший накаляться разговор Линдфорс.

— Мое дело предложить, — развел руками Будищев.

— Простите, — с иронией в голосе спросил Мешетич, когда они закончили осмотр и остались наедине, — этот унтер ваш молочный брат?

— Нет, — улыбнулся тот в ответ.

— Но тогда, отчего вы позволяете ему держаться подобным образом?

— Видите ли, господин штабс-капитан, — тщательно выбирая слова, начал подпоручик, которого задел высокомерный тон "фазана [59] ", — когда ежедневно видишь противника на расстоянии несколько ближе, чем в пару вёрст, некоторые положения устава уже не кажутся столь уж важными.

— Я вас понял, господин подпоручик, — ледяным тоном ответил Мешетич, прекрасно понявший намек, и, резко развернувшись, пошел прочь.

59

Фазан — прозвище офицеров-генштабистов среди армейцев.

Впрочем, командир батареи оказался не единственным кто обратил внимание на поведение Будищева. За ужином разговор вновь коснулся его, однако Линдфорс на этот раз оказался готов к нему.

— А, что, любезный Иван Иванович, — процедил через губу фон Розен, — в пехоте все унтера так вольно чувствуют себя в присутствии офицеров?

— Ну что вы, барон, — с невинным видом отвечал ему подпоручик, — наш Будищев в некотором роде полковая достопримечательность, если можно так выразиться — анфан терибль [60] .

60

Enfant terrible — Ужасный ребенок (фр.)

— Что вы говорите…

— Да, господа, видели бы вы, как он с цесаревичем во время награждения разговаривал! Наш полковник едва чувств не лишился, как гимназистка, узнавшая о беременности, а ему хоть бы хны!

— И что же его императорское высочество?

— Посмеялся!

— И только?

— Ну, что вы! Приказал не забыть его внести и в следующий список награждений.

— Невероятно!

— Отнюдь, господа. Будищев в своем роде человек необыкновенный. Вообразите, незадолго до дела у Езерджи он вместе с еще одним солдатом, притащил пленного, притом, что несколько команд казаков, посланных с той же задачей, возвратились ни с чем. В самом бою, он метким выстрелом сначала ссадил турецкого генерала с седла, а потом когда тот вздумал отстреливаться и уже направил свой револьвер на полковника Тинькова, еще одним, обезоружил его.

— Так вот, как пленили Азиз-пашу, — пробасил Ганецкий. — Ну что же, нижнему чину, взявшему такой трофей, можно простить некоторые вольности. Шутка ли, первый пленный генерал в кампании!

— Этот унтер так хорошо стреляет? — заинтересовался рассказом Самойлович.

— Не просто хорошо, а я бы сказал — превосходно! Если бы природа в той же степени одарила его талантом играть на скрипке, все давно забыли бы о Паганини.

— Мы уже поняли это, — холодно отозвался Мешетич, — а также что именно он сумел понять принцип действия трофейной картечницы и с успехом применить ее в бою.

— Но откуда у простого солдата такие таланты? — покачал головой Ганецкий. — Бывает придет такой сиволапый на службу. Семь потов сойдет пока научишь его пушку от лафета отличать… или он не из крестьян?

— А вот это еще одна загадочная история, господа.

— Иван Иванович, вы нас интригуете! Расскажите, будьте любезны, раз уж начали.

— Извольте. Наш герой, некоторым образом, незаконнорожденный кого-то из графов Блудовых. Где его воспитывали неизвестно, но вот образование ему дали недурное, хотя и своеобразное.

— Что вы говорите!

— Именно так, господа, как то он на моих глазах починил на военном катере гальваническую машину, или что-то в этом роде.

— Однако! Интересно, а кто же из Блудовых является счастливым отцом такого дарования, уж не наш ли посланник в Брюсселе?

— Решительно невозможно, господа, — вмешался Мешетич, — граф Андрей Дмитрич довольно давно служит заграницей и если и бывал последние лет двадцать в России, то не далее Певческого моста [61] .

61

Певческий мост — Намек на месторасположение Министерства Иностранных дел.

— Вот тут, господа, по совести говоря, не знаю. Однако же прежний командир роты, из которой Будищев перевелся в охотники — штабс-капитан Гаупт нисколько не сомневался в его происхождении, равно как и служившие там же вольноопределяющиеся.

— Владимир Васильевич Гаупт? — уточнил Мешетич.

— Именно так, а вы знакомы?

— Немного.

Неудачный второй штурм Плевны, а также трагические события на Шипке, привели к активизации османов и на Дунайском театре. Турецкий командующий Мехмет-Али-паша, понукаемый приказами из Стамбула, решился атаковать русских у Карахансанкиоя. Эти приготовления не остались незамеченными для нашего командования, и оно стало лихорадочно собирать резервы. Одним из них стала батарея скорострельных орудий штабс-капитана Мешетича. Приказ о ее передаче в распоряжение Болховского полка был отменен, и она срочно двинулась к месту предполагаемого сражения.

Четверные упряжки легко катили картечницы с передками навстречу их судьбе. Артиллеристы бодро шагали рядом со своими орудиями, а господа-офицеры покачивались в седлах, время от времени перекидываясь парой слов.

Едущие впереди, прикомандированные к батарее Линдфорс с Будищевым, тем временем изображали из себя передовое охранение. Вообще, для сбережения артиллерии обычно полагалось пехотное прикрытие, однако выделенная для этого рота то ли отстала, то ли еще куда запропастилась, а ждать пока выделят новое, Мешетич не захотел. Так что пока обходились своими силами.

— Вот уж не думал, что твой подарок может пригодиться, — усмехнулся подпоручик, похлопав по прикладу винчестера.

Этот скорострельный кавалерийский карабин Дмитрий нашел в числе трофеев после того как они расстреляли банду башибузуков и буквально заставил офицера взять его себе.

— Все лучше вашего револьвера, вашбродь, — флегматично отвечал унтер, внимательно озирая окрестности.

— Смит-Вессон — прекрасное оружие! — назидательно заявил Линдфорс.

— Так я разве спорю? Только в револьвере у вас шесть патронов, а в винчестере тринадцать. А всего получается девятнадцать, что по любому лучше, чем всего шесть.