Путь наверх

А ее братья только закивали, от волнения разучившись подбирать нужные слова.

– Да ладно, не за что, – пророкотал Ворчун, но было заметно, что благодарность ему приятна. – Только учтите, на вашу верхнюю поляну я вас доставить не имею права. Даже если вы говорите правду, мне за нарушение протокола не поздоровится… А я еще работать хочу, рано мне на пенсию.

Двери закрылись окончательно, и дети почувствовали, как у них привычно закладывает уши – это герметизировалась кабина. Вздрогнув, Ворчун медленно пополз вверх, скрежеща старым железом и покряхтывая.

Он был почти пустой, если не считать нескольких громоздких ящиков в самой середине отсека. Грязный, повидавший виды, исцарапанный и неоднократно чиненный, Лифт производил впечатление упорного труженика.

– Придется мне вас раньше высадить, – продолжал Ворчун, поднимаясь все выше. – Это, может, и не Заботинск, но все ближе будет, чем Свалка…

Дети переглянулись, но обсуждать слова Лифта в его присутствии не решились, лишь снова согласно закивав.

Безусловно, они рассчитывали подняться как можно выше, чтобы можно было встретить кого-то из взрослых (нормальных взрослых, конечно же). Но если Ворчун утверждал, что этого сделать нельзя, споры были бесполезны.

– Так что сделаю незапланированную остановку на механизированной поляне, ее в простонародье Штамповальней называют, хотя по протоколам Спасгорода она проходит под кодировкой Фабрика-БАП. – Лифт призадумался. – Потом техникам что-нибудь сочиню про аварийный или профилактический запуск… Ну а там сами уж выбирайтесь, ничем больше помочь не смогу…

– Понимаем, дяденька Ворчун, – вежливо кивнул Виктор в одну из внутренних амбикамер. – Вы и так для нас очень много сделали.

Несомненно, наши герои понимали, что о большем просить Ворчуна не смогут. Если бы следующим утром тот сообщил инженерам, что спас троих детей, без установленных предписаний вывезя их со Свалки, у него могли бы возникнуть очень и очень большие неприятности. А подвергать неприятностям того, кто только что помог им, близнецы не хотели, потому что были так воспитаны.

Усевшись прямо на грязный и прохладный пол, они стали негромко обсуждать, что могло случиться с Подметкой. Влюбленный в свою странную работу крысеныш тоже помог им (причем отнюдь не меньше, чем Ворчун, как считала добродушная Настя), и теперь путешественники искренне переживали, не попался ли тот в лапы охотников. Однако выяснить это дети никак не могли и лишь надеялись, что тот сбежал, воспользовавшись своим крысиным чутьем и ловкостью. Так, устав от переживаний и волнений, все трое не заметили, как прямо во время беседы погрузились в тревожную и неглубокую дрему.

Глава 5, в которой с проблемой не справляется даже специальный помощник, а кое-кто вынужден выслушивать шутки

– Просыпайтесь, горемычные, – негромко, чтобы не напугать прикорнувших детей, пробасил Ворчун, и они вздрогнули, открывая глаза. – Прибыли. Дальше не повезу, должны понять старика…

Створки его приоткрылись, но теперь не на всю ширину, а чуть-чуть, лишь бы хватило места пролезть бочком. Свет в кабине горел еще более приглушенно, моторы работали тихо-тихо. Потирая сонные лица и потягиваясь, наши герои поднялись на ноги, поворачиваясь к блестящему выпуклому объективу.

– Еще раз спасибо вам. – Витя поклонился, как его учил отец. – Вы оказали нам большую услугу. Наш папа очень хороший механик, мы ему про вас обязательно расскажем… ну, то есть тайно, со всей очевидностью! Исключительно по секрету! – вдруг спохватился он, заметив недовольное мерцание красных ламп на панельном планшете. – Он никому не доложит, вот увидите. Но сможет вам помочь. Профилактику сделать или что-нибудь заменить.

– Хм… – Ворчун призадумался. – Ну что ж… Если так, буду признателен и я: кое-что заменить бы не помешало, да вот техники жадничают. Главное, чтобы это и впредь осталось нашим секретом, договорились? А теперь идите, мне пора возвращаться. И удачи вам!

Дети попрощались с Лифтом, чудом вывезшим их с гадкой поляны, и протиснулись через оставленную в дверях щель. Сейчас, после встреч с червями, крысами и ужасной бабушкой Красимирой, Ворчун казался им самым честным и дружелюбным существом во всем городе. После мамы и папы, разумеется.

Близнецы вышли из кабины, и створки тут же сдвинулись. Через толстую стенку было слышно, как Ворчун начинает неторопливый спуск обратно. Прислонившись к шахте спинами, они согнали с себя остатки усталой дремы и осмотрелись.

О, каким необычным и таинственным показался им очередной этаж великого Спасгорода! Шумным, хаотичным, преисполненным великанской суеты, план которой никому не известен. Витьке окружающие машины и механизмы сразу напомнили устройство настенного хронометра, в котором они с братом ковырялись не так давно. Хронометр был старинным, довольно громоздким и сломанным. С крохотным деревянным барабанщиком, отмерявшим время звонкой дробью (в наших домах для этих целей в часах используются кукушки, но об отношении жителей Спасгорода к Птице я уже упоминал). И с тяжелыми свинцовыми гирьками для завода, подвешенными на цепочках. Прибор мальчишкам отдал отец после того, как механизм окончательно сносился и починить его стало невозможно даже для Петра Петровича. Димка, впрочем, довольно быстро охладел к подарку – ковыряться в устройстве ему показалось не очень интересным. А вот усидчивый Витька разобрал пластмассовую коробку с миниатюрным барабанщиком до последнего винтика, очарованный хитросплетениями шестеренок и иных причудливых деталей.

Поляна, на которую Ворчун доставил наших путешественников, больше всего напоминала именно такой хронометр. Только действующий, с подвижным промасленным механизмом и громким шумом. И увеличенный в сто миллионов раз. Вокруг постоянно что-то вертелось, перемещалось, двигалось и негромко гудело, подчиняясь сложному и хитроумному плану. А еще, и это дети заметили почти сразу, на работавших цеховых линиях и станках совершенно не было операторов. Машинами, обитавшими на поляне, управляли другие машины.

– Мне одному кажется или тут нет людей? – первым общие мысли решился озвучить Димка.

Чтобы преодолеть многосильный гул фабрик, ему пришлось чуть повысить голос. Еще не придя в себя после посещения безрадостной крысиной поляны, дети испуганно завертели головами, но слова растворились в пропахшем смазкой воздухе, не привлекая ничьего внимания.

– Да нет, братец, отнюдь не кажется… – Витька невесело покачал головой, продолжая осматриваться и задумчиво потирать чумазую щеку. – Папа рассказывал, что в городе еще остались автономные цеха. Видимо, это как раз такой, а аббревиатура БАП наверняка означает «Бытовая Автоматизированная Поточная».

Бездушные машины вокруг них продолжали безостановочно ткать полотна, прямо на местах кроить ткани и тут же отправлять их на швейные агрегаты. Из их широких ликов-пастей, на ходу упаковываясь в прозрачный пластик, на свет появлялись платья, мужские костюмы и рабочие спецовки. Даже при беглом осмотре казалось, что Штамповальня всецело оправдывает свое простонародное название.

– Не может быть, чтобы на всей поляне не было ни одного живого человека, – с легким надрывом в голосе заспорила Настя. – Уверена, что в центре находится что-то вроде оперативного центра или офисов.