Путь обмана

А ведь кто-то в деревне знает, что именно произошло с девочкой. Почему она оказалась на проселочной дороге одна, посреди ночи? И какой человек в здравом уме мог бросить несчастного израненного ребенка умирать?

Элли осторожно убрала волосы с лица Эбби. В субботу Кейт пыталась петь для дочери, но не могла – горло сжималось от рыданий. Элли даже не поняла, что это за песня. Потом Кейт объяснила, что Эбби очень любит Адель. Иногда папа играет на пианино «Такого, как ты», а Эбби поет. Поэтому теперь Элли принялась тихонько напевать мелодию. Слов она не помнила, но надеялась, что это хоть немного поможет.

Десять минут спустя у Элли определенно появился повод для оптимизма. Она снова заметила то же, что и в первый раз, но теперь была на сто процентов уверена, что ей не померещилось.

– Сэм, – сказала она, повернувшись к только что подошедшему врачу. – Кажется, наметилась динамика. У Эбби появились реакции! Нет, ничего серьезного, но у нее несколько раз дрогнули веки. Конечно, я могу и ошибаться, но подумала, что должна сказать…

Сэм заглянул в карту девочки, потом поднял глаза на медсестру.

– Отличные новости, Элли. Гематома в мозге уменьшилась, и, учитывая, что дозы седативных препаратов теперь сокращены, будем надеяться, что новые реакции не заставят себя ждать. А какие результаты по шкале комы Глазго?

Элли сразу помрачнела:

– Боюсь, без изменений. Через час проверю снова и сообщу о результатах.

– Хорошо. Но матери лучше ничего не говорить. Пока рано судить с уверенностью, ни к чему обнадеживать родных раньше времени.

Элли кивнула. Эбби должна поправиться. Если девочка умрет, она этого не вынесет. К сожалению, других признаков улучшения в этот день не наблюдалось, и, хотя Элли пыталась разговаривать с Кейт Кэмпбелл, та плакала так, что не в состоянии была произнести ни слова. Единственное, что удалось разобрать, – это «мы виноваты» и «как можно было?..». Элли пыталась понять, почему родители Эбби так упорно винят в случившемся себя, но в ответ на вопросы Кейт лишь покачала головой и разрыдалась еще горше.

Уходила Элли с тяжелым сердцем. По дороге на парковку ее окликнули:

– Элли, ты как?

Ее нагнала Мария, молоденькая медсестра, которая пришла в отделение интенсивной терапии совсем недавно.

– Плохо, – отозвалась Элли. – Эбби такая хорошая девочка, и сегодня мне показалось, что есть положительная динамика, но, похоже, я ошиблась. – Она удрученно пожала плечами.

– Я смотрю, тут кое-кто приехал тебя развеселить. – Мария кивнула в сторону парковки, и Элли проследила за ее взглядом. От увиденного у нее язык отнялся, но Мария ничего не заметила и продолжала щебетать: – Вот это красавчик! И шляпа классная, такая сексуальная… Он тебя ждет, да?

Мария окинула жадным взглядом фигуру мужчины, прислонившегося к машине Элли. Темные джинсы и синяя футболка как нельзя лучше подчеркивали фигуру. Дополняла образ широкополая кожаная шляпа. Обретя дар речи, Элли ответила как можно равнодушнее:

– A-а, ты про него?.. Это друг Макса. Понятия не имею, что он тут делает. Пойду спрошу. Пока, Мария, увидимся завтра.

Элли направилась к машине, но спиной чувствовала, что Мария не сводит с нее глаз. Изображая сдержанную приветливость и приклеив на лицо улыбку, Элли прошипела:

– Ты что тут забыл? Совсем с ума сошел?

– Хотел с тобой увидеться. Ты же ко мне не ездишь, вот и решил сам приехать к тебе. Может, в машину сядем?

– Нет!

Элли поняла, что повысила голос, а ведь Мария до сих пор смотрит. Конечно, издалека слов не слышно, но нельзя, чтобы девушка заподозрила неладное.

– Нет, – уже спокойнее повторила Элли. – Не сяду я с тобой в машину. Говори, что тебе надо?

Он улыбнулся:

– Элли, милая, если откажешься садиться в машину, твоя подруга решит, будто что-то не так. Вдруг подойдет и спросит, в чем дело? Тебе это надо?

Понимая, что он прав, и сгорая от ненависти, Элли открыла машину. Он протянул руку:

– Пожалуйста, дай ключи. И не смотри на меня так. Если сядешь в машину первая, уедешь и оставишь меня здесь. Пусть ключи пока побудут у меня, милая.

Элли так и подмывало оглянуться. Вдруг за ними наблюдает еще кто-то? Больше всего хотелось завопить: «Не смей называть меня милой!» Но нет, поднимать шум нельзя. Он открыл перед ней дверь – да уж, вежливость на грани фантастики – и сам сел на переднее сиденье, а потом вернул ей ключи.

– Езжай куда-нибудь, а то мы привлекаем к себе внимание. Ты ведь все время твердишь, что не хочешь, чтобы про нас узнали.

– Нет никаких «нас»! Сто раз повторяла: то, что между нами было, – глупая ошибка! Я люблю Макса. Прости, наверное, я причинила тебе боль, но я не нарочно!..

Он покачал головой:

– Нет, милая, какая уж тут ошибка? Ты хотела меня, это было ясно. Мы сгорали от страсти друг к другу. Осталось только решить, что с этим делать. Поехали, Элли. И давай все обсудим как следует.

Дрожащими руками Элли повернула ключ зажигания.

– Ладно, давай поговорим. Но только поговорим, никакого продолжения, ясно?

– Посмотрим, – ответил он с улыбкой.

Элли понимала, что он ей не верит. Думает, она просто боится осложнений, которые возникнут, если уйдет от Макса к нему. Как Элли ни старалась убедить его в обратном, пока ничего не получалось. В последний раз, когда она согласилась с ним встретиться – в ночь аварии, – Элли просила, умоляла, кричала, плакала. В конце концов он обнял ее и попытался успокоить. На какую-то секунду Элли стало хорошо. Она не хотела его отталкивать. Ей показалось, что он все понял и утешает ее. Но тут он ее поцеловал. Пришлось спуститься с небес на землю. Элли накричала на него, потребовала, чтобы убирался из ее машины. Она больше не хочет его видеть. Элли показалось, что она его убедила, но – увы – похоже, не совсем.

Элли ехала молча. Главное – оказаться подальше от больницы и от людей, которые ее знают. Но заезжать в глушь тоже не стоит. Если их увидят там, это еще хуже. Как объяснить, почему она скрывается от чужих глаз в обществе постороннего мужчины?

Наконец Элли выбрала самое людное место на парковке возле супермаркета и остановилась рядом с белым фургоном и чьей-то незнакомой машиной. По крайней мере, с одной стороны будет надежный заслон.

– Зачем ты припарковалась здесь? Я ведь не смогу прикоснуться к тебе, обнять… Помнишь, что я говорил про твою кожу? Хочу снова ощутить ее вкус.

Он начал гладить ее бедро. Элли закрыла глаза, пытаясь скрыть отвращение, однако он истолковал ее мимику неправильно.

– Знаю, ты тоже этого хочешь. Поедем в какое-нибудь тихое место, и я раздену тебя, сниму с тебя все. Хочу ощутить твою шелковистую кожу, и мы займемся любовью, медленно, не спеша. Я буду нежен, Элли, а ты обхватишь ногами мою спину, удерживая меня внутри себя… Нам обоим это нужно, милая.

Элли понимала, что сама виновата. Он с самого начала не скрывал, что неравнодушен к ней. Элли не должна была этого допускать, но в тот день она чувствовала себя брошенной и несчастной. Зачем она на это пошла?.. Но Элли вовремя опомнилась и остановилась в последний момент. Так стоит ли удивляться, что теперь он хочет завершить начатое? Как же от него отделаться? Убедить, что он должен уйти? Надо тщательно подбирать слова. Наконец, игнорируя его зазывные взгляды, она произнесла: