Путь проклятых
Шрифт:
«Ужас»
«Контроль»
«Кожа»
«Удар»
Первая голова с кривыми ушками катится мне под ноги. Повоюем, твари!
– Разряд!
Меч понимает только устные команды, поэтому приходится выкрикивать слово-ключ.
Магическое электричество проходит по противникам, испепеляя первых и ослабевая с каждой последующей целью. Их слишком много. В нашу сторону летят огненные шары и молнии. Земля под ногами промерзает, а над головой проносится световой диск, срезая какой-то столб. Одна из молний попадает в мой щит, но гасится, не нанося мне никакого урона. Зачарованное оружие не очень приятная штука. Нужно что-то предпринять. Три банки со взрывчаткой летят на землю, разрывая
– Пончик, Жги!
Звучит взрыв, который также разбрасывает монстров. Летят новые снаряды. Вспыхивает пламя, перекрывающее проход, волна противников останавливается. Огонь всегда отпугивал зверей. Мы с остервенением продолжаем уничтожать их. Но враги не собираются отступать. Маг зверолюдей тушит пламя. Падла.
– Молния!
Заряд электричества проносится над телами и впивается в тело мага. Жаль, что откаты умений у оружия - целые сутки. Тело мага падает замертво. Выхватываю банку с зажигательной смесью и отправляю в толпу нападающих. Раздается визг десятка существ. Те, кто позади нас, не спешат подходить к покрытым пламенем товарищам. Мы подбегаем ближе, все дальше тесня противника.
– Ниндзя, возьми...
Сильная боль в груди заставляет мои руки раскинуться в стороны. Краем глаза замечаю зачарованную стрелу, торчащую из моей груди. Похоже, в сердце...
Мир тускнеет, мое сознание погружается во тьму.
XXIV
Тьма. Интересно, она осязаемая, или нет? Такое чувство, что ее можно просто взять рукой. Пощупать, попробовать на вкус. Но рук нет, как и языка. Нет ничего. Нет меня. Есть только мысль. Моя мысль. Я умер. Да, я умер, спору нет. И что теперь? Вспомнились слова из одной песни. «Вот и все, точка. Ну и что? Вопрос». Видимо все мои эмоции и чувства остались в теле, а здесь остались только эмоции. Ладно, где тут свет в конце тоннеля? О, а вот и свет! Я посмотрел вперед, где появилось маленькое белое пятно. Меня несет к нему, несет прямо в него. Свет ослепляет меня. Проморгавшись, я начинаю различать силуэты.
– Папа, не надо! Пожалуйста, я больше так не буду!
Кто это? Я? Такой маленький. Сколько мне тут, четыре? Может пять? О, наш домик. Папа. Я не могу припомнить этот день.
– Папа, пожалуйста!
Почему я плачу? Не помню.
– Держи ровно, Олег!
Что держать? Смотрю на свою маленькую копию. Я-в-детстве положил руку на полено. Полено...
– Папа, нет!
– Держи ровно!
Помню!
Я-маленький одергивает руку, а в полено со всего размаха врезается топор, раскалывая дерево пополам. Я-малыш плачет и баюкает руку, смотря в глаза отцу.
Помню, мне было четыре.
– Никогда больше, Олег.
– Спокойным голосом говорит мой отец.
– Никогда больше не поднимай руку на девочку.
Помню. Что я тогда сделал? Побил девочку из детского сада. Точно. За что же ты так, папа? Зачем ты так со мной?
Картинка меняется. Здесь мне уже лет девять. Я в кругу ребят, за мной маленький мальчик. Кто это? Горностаев? Точно. Они били его.
– Слышь, малой, ты че лезешь? Тоже в бубен хочешь?
– Не трогайте его!
– Упрямо повторяю я.
– Как знаешь.
Мне наносят удар в живот, заставляя согнуться пополам, потом ногой сбоку, еще один удар и еще. Меня бьют, меня жестко избивают. Мишка пытается вмешается, но тоже попадает под раздачу. Нас бросают прямо там, на улице. Глаз заплыл, уши горят, из носа хлещет кровь. Одежда порвана. Мише досталось меньше. Он помогает мне добраться домой. Отец благодарит
моего друга, потом берет меня за руки и смотрит на целые костяшки рук.– Даже сдачи не дал.
– В его глазах такое разочарование.
Я опускаюсь на пол и тихо плачу.
– Лучше бы у меня родилась дочь.
– Слышу я слова отца.
Да, это я тоже помню. Я нашел каждого из тех парней. Да, позже, когда уже научился защищать себя. Я нашел и наказал каждого, но отцу я этого говорить не стал.
Картинка снова меняется.
– Вы понимаете, что ваш сын избил мальчика?
– Кричит учительница.
– Понимаю, я поговорю с ним.
Нет, только не это! Отец, лучше бы ты бил меня, чем все эти бесконечные разговоры на кухне!
– Пойдем.
– Выходит из кабинета папа.
Я боюсь, на глаза наворачиваются слезы, но нельзя плакать. Нельзя! Отец смотрит на меня и подмигивает.
– Молодец.
– Говорит он шепотом и улыбается.
Кажется, тогда я решил, что драться - это хорошо. Сколько мне тогда было? Это ведь тоже младшие классы.
Картинка сменяется.
– Давай, Леший, покажи ему!
– Темка, надери ему зад!
Я стою в кругу ребят за разрушенным кинотеатром. Точно. Именно здесь и прошла моя первая драка. Настоящая, когда двое стоят напротив друг друга и собираются набить морды. Руки трясутся, страшно. Ноги дрожат. Как же страшно. Закрываю глаза и наношу удар. Кисть сгибается, попадая по лицу Темы. Он бьет в ответ, я пытаюсь достать его, но не получается. Он делает подсечку и мои ноги подкашиваются. Я падаю, закрывая лицо руками. Он бьет ногами. Блин, я не могу проиграть! Отец будет мной недоволен. Хватаю противника за ногу и валю на землю, забираюсь на него. В голове мысль «работай головой, Олег» и я начинаю бить лбом своего противника в нос.
Картинка сменяется.
Мне уже тринадцать, я дома. Сейчас все более четко видно. Старые стены, металлические картины, икона.
– Олег, нельзя бить слабых. В этом нет чести.
– Но пап, я же победил!
– Точно, тогда я нападал практически на всех, на кого мог. Я хотел заслужить похвалу отца. А он меня ругал. В груди такая боль. Ведь это я старался для него!
– Ты меня не понимаешь.
Разворачиваюсь и иду к выходу.
– Стой.
Его приказной тон всегда заставлял слушаться безоговорочно. Я встал, как вкопанный. Никакая сила воли не позволит мне сдвинуться с места.
– Подойди.
Я подчиняюсь. Ни разу за свою жизнь я не смог ослушаться отца.
– Драться - это правильно, но нужно знать, за что дерешься...
И снова разговоры. Долгие ночные разговоры.
Картинка сменяется. Мне четырнадцать, я полон решимости и улыбаюсь во весь рот. Я бегу домой, чтобы похвастаться. Забегаю, вижу отца в его любимом кресле.
– Папа, мы выиграли! Мы чемпионы!
– Улыбаюсь я.
– И чем тебе поможет твой баскетбол, сынок?
– Но как...
– Не занимайся ерундой, переодевайся быстрее, нужно посмотреть ловушки.
Разочарование. За все это время он ни разу не пришел на мою игру, а я каждый раз выкладывался на полную, надеясь увидеть его улыбку среди зрителей...
Картинка сменяется.
Мне шестнадцать, я лежу, уткнувшись в подушку. Я не плачу, я давно разучился плакать, но на душе у меня очень тоскливо. Сегодня я узнал, что моя первая любовь, девушка, чей запах я вдыхал, закрывая глаза, все это время изменяла мне. А ведь ей всего четырнадцать. У нас даже секса не было. В то время, когда я нежно целовал ее, кто-то другой, жестко ее трахал. Я нашел этого парня, поговорил с ним. Он знал, что она со мной встречается, и его ничто не остановило. Я бил его долго и усердно. А на нее так и не смог поднять руки.